Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

не понимаю, как связаны эти старые дела с Элорой.

– Господи! – Теперь я в истерике. – Ты этого не знаешь! Как ты можешь это знать? А если это имеет отношение к тому, что случилось с Элорой?

Минуту слышится только мое прерывистое дыхание и позвякивание ошейника Сахарка, который чешет себе ухо. И, конечно же, проклятые ветряные колокольчики.

– Фанера в сарае, – произносит Лапочка. – Давай прямо с утра притащим ее оттуда, чтобы мы были готовы, когда придет Лео заколачивать окна.

Она целует меня на ночь и направляется наверх, спать. А я просто стою там оглушенная. Я знаю, что Лапочка любит меня, она хочет меня защитить. Я это понимаю.

Но я не такая, как она.

Я не могу жить с тайнами.

Больше не могу.

Мне нужны ответы.

* * *

Он опускается на корточки рядом со мной.

«Не убегай! – кричит он. – Это бесполезно».

21

Ночью я почти не сомкнула глаз, Лапочка будит меня еще до рассвета, первое, что я слышу, – это звон ветряных колокольчиков, а первое, что я вижу, – нет, чувствую, – это видение с образом Элоры. Как кто-то нависает над ней.

Не беги.

Мне не видно его лица.

Бесполезно.

Почти слышу голос.

Почти.

Однако я понимаю, что все ближе к тому, чтобы понять, что случилось с Элорой на болоте. Мне просто требуется немного времени, но его-то у меня нет.

Я надеваю первую попавшуюся одежду и обуваюсь. Мы с Лапочкой почти не разговариваем, пока выносим из сарая большие куски фанеры. Я не упоминаю пропавший черный сундук, а она не замечает его отсутствия.

За завтраком мы снова включаем радио и застаем окончание еще одного сообщения о погоде. Скорость урагана Элизабет достигла ста пятнадцати миль в час, что делает его штормом третьей категории. По всей прибрежной Луизиане выставлены спасательные пункты, и началась эвакуация, до конца которой осталось менее шестидесяти часов.

– Сегодня мы все здесь укрепим, а завтра на рассвете уедем, – говорит Лапочка, но вижу, что она встревожена. Намазывая тост клубничным джемом, бабушка бросает в мою сторону взгляды. – Мне надо было отослать тебя в Литл-Рок несколько дней назад.

И я уверена, что это не только из-за шторма. Еще и потому, что она могла бы избежать вчерашнего разговора.

Мы переносим товары наверх, в спальню Лапочки. Все предметы из моей комнаты и кухни, за исключением крупной мебели, тоже должны отправиться туда. Если дом не сметет ураган, ущерб нанесет именно наводнение. Сваи и дощатый настил защищают нас от приливов и речных паводков. Но их будет недостаточно, чтобы сохранить наши дома сухими, если чудовищный ураган накроет тут все водой толщиной в двадцать пять или тридцать футов.

После ланча приходят Лео и Харт и заколачивают нам окна, переносят наверх тяжелые вещи и снимают с фасада вывеску. Пару раз я пытаюсь заговорить с Хартом, но он отвечает односложно: «подержи веревку» или «подай мне шуруповерт».

Местные привязывают свои лодки и прячут имущество. Порой они прерывают работу, чтобы вытереть потные лица и посмотреть на идеальное, синее небо. В обрывках подслушанных разговоров шепотом звучат имена прошлых ураганов:

Рита. Камилла.

Эндрю. Бетси. Одри.

Катрина.

Катрина.

Катрина.

Потом они опять возвращаются к работе, потому что времени терять нельзя. Все заняты, даже Виктор. Я опять размышляю о том, как все мы подвели Еву и ее маму.

К ужину мы почти все убрали и едим в кухне тосты с колбасой, пока Сахарок бродит по дому на своих коротеньких ножках, стараясь понять, куда делись наши вещи. По-моему, пес думает, будто нас ограбили, пока он спал.

Оттого, что я нахожусь в доме с заколоченными окнами, у меня начинается клаустрофобия, даже несмотря на работающий кондиционер, мне не хватает воздуха. Я выхожу на крыльцо, сажусь на ступеньках и смотрю на реку. Невозможно догадаться, что приближается шторм. Вечер тихий, ясное небо, дует свежий бриз, разгоняющий москитов и не дающий умолкнуть тем ветряным колокольчикам.

Я надеялась увидеть Еву, мне хочется обнять ее на прощание, убедиться, что с ней все в порядке. Если завтра мы эвакуируемся, мне нужно поговорить с ней еще раз, вдруг она выдаст какие-нибудь секреты, что нашептала ей на ухо Элора.

Однако Евы нигде нет. Вскоре появляются Сера с Сандром и Мэки. Мы волшебным образом собираемся вместе на ступеньках крыльца «Мистической Розы», вымотанные после подготовки к шторму.

– Все будет хорошо, – произносит Мэки, больше обращаясь к себе, чем к нам, а Сандр сжимает его плечо. – Верно?

– Как знать? – усмехается Сера. – Есть вещи, которые невозможно предугадать.

Это напоминает мне сказанные на днях слова Лапочки.

В конце концов, не все возможно узнать, Сахарная Пчелка.

Но, может, она ошибается?

– Как вы научились управлять своими способностями? – Я знаю, что мой вопрос прозвучал неожиданно, но я поняла, что у меня не появится другого шанса спросить их. Во всяком случае, долгое время.

– Грей, – начинает Мэки, – ты что…

Сера обрывает его:

– Ты не учишься ими управлять, ты учишься с ними жить. Освобождаешь место внутри себя для своих способностей и заботишься о том, чтобы сохранить пространство для себя, если сумеешь. – Сандр внимательно смотрит на меня, и в его глазах грусть. – Ты изо всех сил борешься каждый день, чтобы не позволить раствориться в своем даре.

Я думаю о Харте, которого поглощают чувства других людей. О Еве, которая сходит с ума из-за голосов в своей голове. И о своей матери, поглощенной собственной силой, из-за которой потеряла себя навсегда. Сначала, когда мне было четыре года, во время поджога хижины Демпси Фонтено, а затем снова – в темноте спальни, когда мне было восемь. Я даю себе торжественную клятву, что не позволю подобному случиться со мной.

Когда остальные уходят, я замечаю на пристани Кейса и Ринн. С момента его драки с Хартом прошло много времени, я считаю, что все еще должна по-настоящему извиниться перед Кейсом, поэтому иду по дощатому настилу в их направлении.

– Привет, – говорю я. Кейс сидит на корточках, изучая прогнившие доски. Он сдирает ногтем белую краску, чтобы обнаружить под ней признаки гниения, потом поднимается и смотрит на меня. – Я просто хотела…

– Извиниться? – Кейс поворачивает голову и сплевывает в воду. – Или попрощаться?

– И то, и другое.

Он усмехается:

– Ну, вот ты это и сделала.

Я не знаю, что еще сказать. Кейс смотрит на меня несколько секунд, а Ринн нетерпеливо топчется рядом с ним.

– Ты знаешь, что делало Элору особенной? – спрашивает он низко и хрипло. Его