Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III - Сергей Юрьевич Катканов

раньше она вообще ни о чем не думала. О чем думать, когда и так всё хорошо? А сейчас появились мысли, и это оказалось не очень приятно. Вдруг одна мысль буквально пронзила её душу:

– А что если я тоже просто мамина игрушка?

– Может быть, – грустно улыбнулась фея.

– Но ведь я не замираю в неподвижности, когда мама меня не видит.

– А может, всё-таки замираешь? Ты продолжаешь бегать, смеяться, веселиться, а твоя душа остаётся неподвижной. Может быть так?

– Ты такая крохотная, фея, а такая умная. Ты умеешь думать. Почему?

– Когда я замираю в неподвижности, только и остаётся, что думать. А когда ты замираешь, то продолжаешь бегать и думать тебе некогда, вот ты этого и не умеешь.

– Скажи мне, фея, чего ты хочешь?

– Не знаю. Я не умею хотеть.

– Зато ты умеешь думать. Значит и хотеть научишься. Не замирай сегодня, а просто ложись спать. Ложись в свою кроватку, пока я ещё здесь.

– Спасибо, маленькая госпожа, – фея сделала изящный реверанс и пошла спать.

Когда Иоланда вернулась в башню, выглядела она очень неважно, мама сразу встревожилась:

– Ты не заболела, доченька?

– Нет, мамочка, всё хорошо, просто я очень устала. Можно я покушаю и сразу лягу спать?

– Хорошо, – согласилась мама, но дочкины объяснения её не успокоили. Она сразу поняла, что случилось нечто такое, что постепенно уничтожит их маленький уютный мирок.

В ту ночь они обе не спали, но обе делали вид, что спят. Мама лихорадочно пыталась понять, что именно надо устранить из их прекрасного сада, чтобы дочка перестала тревожиться. А дочка пыталась понять, кто она и откуда взялась. И как сделать фею счастливой. И как ей теперь общаться с мамой? Иоланда чувствовала, что эти вопросы нельзя задавать маме, и это было очень странное чувство. Немного горькое, но вместе с тем увлекательное. Раньше она вообще не отделяла себя от мамы, ощущая себя с ней единым целым, а вот сейчас почувствовала себя отдельным человеком, у которого есть свои мысли, которые идут совсем не от мамы, и лучше бы маме об этом и не знать.

Иоланда полюбила фею и очень хотела, чтобы фее было хорошо. Но девочка уже поняла, что фее не может быть хорошо, пока она остаётся игрушкой, не имеющей собственной жизни. При этом она уже не сомневалась в том, что и сама она тоже лишь игрушка, которую мама очень любит и готова всё для неё сделать. Всё, кроме одного: мама не хочет, чтобы она перестала быть игрушкой, чтобы у неё была собственная жизнь. При этом она не почувствовала к маме никакой враждебности, просто она внутренне от неё отделилась. Может быть, только сейчас она по-настоящему поняла, что любит маму. Раньше она, наверное, не знала, что такое любовь, потому что они с мамой были одним целым, а любить саму себя как-то странно, любить можно только другого. И вот теперь она стала другой. Для маленькой головки, которая вообще не привыкла думать, это были очень тяжёлые и сложные мысли, но какие они были завораживающие и увлекательные.

И мама, и дочка уснули лишь ближе к утру на несколько часов, а проснулись одновременно. Мама ошарашено посмотрела на Иоланду:

– Доченька, ты за ночь выросла не меньше, чем на дюйм.

– Дети растут, мамочка, что в этом удивительного? – Иоланда постаралась улыбнуться как можно более весело, но маме её слова кинжалом вошли в сердце, хотя она постаралась не подать вида.

Иоланда сразу побежала к фее, та распахнула окно своего домика и сидела на подоконнике, весело болтая ножками.

– Спасибо вам, маленькая госпожа, сегодня я впервые в жизни выспалась, и это благодаря вам.

– А при чем тут я? – удивилась Иоланда.

– Вы этого захотели и это произошло. Это ведь ваш мир.

– Да не очень-то он мой.

– Теперь уже и ваш тоже, потому что у вас появились желания. Для начала вы пожелали мне спокойной ночи. Получилось просто замечательно.

– А как у тебя с желаниями? Ты поняла, чего ты хочешь?

– Не просто поняла, но даже увидела. Мне приснился замечательный сон. Будто бы я оказалась в большом городе.

– А что такое город?

– Представьте себе, что таких домов, как мой, стоит целый длинный ряд, а рядом – ещё ряд. Между ними улица. В городе много таких улиц. И в каждом доме кто-то живёт.

– Но ведь это же невозможно, – испуганно сказала Иоланда.

– Возможно, моя госпожа, ещё как возможно. Ведь я это видела. В том городе обитает множество народа: феи, эльфы, гномы, леприконы, кого только нет.

– Они там все такие же маленькие, как ты?

– Там все примерно одного роста, поэтому нельзя сказать маленькие они или большие. Ведь я маленькая только по сравнению с вами, госпожа, а там и я – обычная.

– И что они там все делают, в этом своём городе?

– Там очень много разных дел, там надо трудиться, невозможно просто так нарисовать еду, чтобы она стала настоящей. Но трудиться – это замечательно, если найдёшь себе дело по душе. Я, например, видела, как пекут пирожки, и мне очень понравилось. Как я хочу печь пирожки!

– Хочешь, значит будешь. Надо подумать, как бы нам переправить тебя в этот город.

– Нет ничего проще. Вам достаточно этого захотеть.

– И всё?

– Ещё надо попросить об этом Господа. Просто скажите: «Господи, помоги фее оказаться в её городе». И очень-очень сильно захотите этого.

– А кто такой «Господи»? Мама мне о нём ничего не рассказывала.

– Вы узнаете о Нём. Обязательно узнаете. Если захотите. А вы обязательно захотите. Я и сама многого не знаю, но мне известно, что Он всех любит. И всё решает.

По лицу Иоланды потекли слёзы, хотя она улыбалась. Она была очень рада тому, что сможет сделать фею счастливой, но как горько было терять подружку, которая, оказывается, никогда не была её подружкой.

– Как я тут останусь одна без тебя, моя дорогая фея?

– Вы не останетесь одна, моя госпожа. Я, увы, из другого мира, а вы попадёте в свой мир, и там вы не будете одна.

– А почему ты называешь меня госпожой? Я ведь всегда общалась с тобой на равных.

– Конечно. Но вы всегда будете госпожой моей души. Вы первая, кто меня полюбил и первая, кого полюбила я. Это никогда не изменится. Я всегда буду молиться о вас Господу.

– Что значит «молится»?

– Это значит обращаться к Тому, Кто всех любит и всё решает. Я узнала о Нём во сне. Оказывается, это Он меня создал, а вовсе не волшебные карандаши вашей мамы.

– И меня тоже Он создал?

– Вы всё узнаете, госпожа, но вряд ли крохотной фее суждено стать вашим учителем.

– А что это за мой мир, в который я, по-твоему, попаду?

– Мне это неизвестно, госпожа, но вам это со временем станет известно.

– Ну что ж, долгие проводы – лишние