Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III - Сергей Юрьевич Катканов

подумала и сказала ему: «Милый ёжик, зря ты меня уколол. Ты совсем, как мои красные розы, хотя ты, конечно, не мой. Но ведь ты даже посмотреть на меня не захотел, а если бы посмотрел, то увидел бы, что я улыбаюсь, а это значит: всё хорошо. Но мне с тобой некогда, может, ещё увидимся».

Иоланда зашагала дальше, она шла, наверное, ещё час, а может два и очень устала. Ей захотелось отдохнуть, она увидела мох на обочине, он показался ей очень мягким, и она на него села. Мох оказался мягче, чем кресло. Но тут она услышала рядом с собой шипение и увидела змею, которая подняла голову и смотрела на неё. «Я тебе помешала, змея? Но тут ведь всем места хватит». Мама говорила ей, что змеи очень добрые, так что Иоланда смотрела на неё и улыбалась. Змея уползла. Это показалось Иоланде странным, но она решила, что у змеи могут быть какие-то свои дела.

Хорошенько отдохнув, Иоланда снова пошла по тропинке. Вскоре она почувствовала, что очень хочет есть, а мамы с её волшебными карандашами здесь не было. Откуда вообще берётся еда? Марта иногда что-то выращивала у них в саду и без карандашей, но здесь и Марты не было. Тут она увидела на обочине гриб и очень обрадовалась. Ведь грибы едят. Но, откусив кусочек гриба, она сразу его выплюнула. Так она впервые узнала, что еда бывает невкусной. Марта свои овощи как-то готовила, наверное, и гриб надо было приготовить, но как?

Вскоре она увидела на обочине кусты, сплошь покрытые крупными красными ягодами. Она положила одну ягоду в рот и осторожно раздавила её языком. Оказалось очень вкусно. Лучше, чем конфеты. Иоланда с удовольствием съела много ягод, голод уже не мучил её, но она всё равно не наелась. Сейчас бы куриную ножку, да где её взять?

Иоланда всё шла и шла вперёд. Она так устала, что по сторонам смотреть ей было уже не интересно. Она всё чаще садилась отдыхать, но её ножки уже никак не могли отдохнуть, ей было больно на них вступать. Иоланде очень хотелось лечь на тропинку и заплакать, но она чувствовала, что лучше от этого не станет, а будет только хуже. Ей стало так жалко себя, но и тут она поняла, что нельзя себя жалеть. Жалеть человека должен кто-нибудь другой, а здесь никого нет, значит и жалости тоже нет. Иоланда подумала, что надо возвращаться назад, но она уже столько сегодня прошла, что у неё не хватит сил вернутся домой. Вперёд, наверное, всё-таки будет ближе. О том, что именно будет впереди, она не думала. Оказывается, сильная усталость это очень хорошее лекарство от всяких там мыслей.

И вот наконец её ножки подогнулись, и она упала на тропинку. Отползла чуть в сторону и, почувствовав под собой мягкий мох, поняла, что не встанет. Ноги болели так, как будто ей по пяткам били палками. Она решила, что надо бы ей поспать, но, оказывается, очень трудно уснуть, когда голоден. Глаза Иоланды были совершенно сухими, она не жалела себя, а потому и не плакала. Все мысли будто ветром унесло. Она словно оцепенела. Так же, наверное, цепенела фея, когда Иоланда её не видела. Значит, она всё-таки мамина игрушка, и без мамы она не живёт. Это была её последняя мысль.

Вдруг она услышала, как вдалеке, там, оттуда она пришла, кто-то кричит: «Иоланда!». Ей очень хотелось крикнуть в ответ: «Я здесь», но сил на это уже не было. Но этот крик помог ей стряхнуть с себя оцепенение. Через некоторое время она опять услышала своё имя, теперь оно звучало уже ближе. Потом ещё ближе. Это был голос Марты. А вскоре появилась и сама Марта.

– Как вы, госпожа? – Марта бросилась к Иоланде.

– Очень устала, – еле выдавила из себя девочка.

– И проголодалась, наверное. Вот я принесла тебе сдобных булочек и кувшин молока. Обязательно поешь.

Иоланда с трудом съела булочки, попила молока и сразу же заснула. Когда она проснулась, в лесу было светло, а вокруг пели птицы. Самые разные птицы. А у них в саду жил только один соловей, других птиц мама рисовать не умела. Соловей пел очень красиво, но он был всего один, а здесь её приветствовал целый птичий хор. Иоланда открыла глаза, увидела Марту и улыбнулась. Марта сказала: «Надо позавтракать». Иоланда съела сразу две булочки и выпила полкувшина молока.

– Ты отведёшь меня домой, Марта?

– Не могу. Тропинка за нами уже заросла лесом. Мы можем идти только вперёд.

– Это хорошо. Мы должны идти вперёд. Тебя послала мама?

– Мама не успела меня послать. Я заметила, что ты исчезла, бросилась тебя искать, увидела тропинку, которой раньше не было, схватила еду, которая попалась под руку, и бросилась вперёд по тропинке. Что же теперь с нами будет, госпожа?

– Главное, что с нами что-то будет. А если бы мы остались дома, с нами бы ничего и никогда не случилось.

– Вы так говорите… Сразу видно, что госпожа. Я, конечно, ничего такого не понимаю.

Иоланда встала на ноги, и ей сразу же захотелось упасть обратно на мох. Всё тело болело, в ступнях она чувствовала острую боль. Ей, конечно, было гораздо лучше, чем вчера, перед тем, как она упала, но всё-таки очень тяжело. Иоланда сделала несколько шагов вперёд и поняла, что идти она может, хоть и с трудом. И она пошла, а Марта за ней. Обе не говорили ни слова.

Они шли так, наверное, час и вдруг увидели на своём пути странную преграду. Перед ними была словно стеклянная стена, не вполне прозрачная, хотя угадывалось, что за стеной уже не лес, а нечто другое. Иоланда хотела дотронуться до стекла, но её рука без усилия прошла сквозь преграду.

– Пошли, Марта, нам туда.

– Мне страшно, госпожа.

– А от этого что-нибудь меняется? – спросила Иоланда как-то уже совсем по-взрослому и даже усмехнулась, чего раньше за ней не водилось.

– Госпожа! – вдруг воскликнула Марта. – Ваше платье – до колена, а раньше было до земли.

– Дети растут, моя добрая Марта. Неужели ты не знала об этом? – немного грустно сказала Иоланда и подумала, что ещё неделю назад она сама об этом не догадывалась.

Они взялись за руки и шагнули прямо сквозь стеклянную стену, которая легко их пропустила. Не успели они рассмотреть тот мир, в котором оказались, как сразу же увидели перед собой мальчика лет десяти. Раньше Иоланда никогда не видела мальчиков, но кажется в маминых сказках что-то о них говорилось, потому что Иоланда сразу поняла: это мальчик. Он был очень красивым. Волнистые черные волосы ложились на плечи, черты бледного