Джульетта - Энн Фортье

- Совсем не обязательно.

Он тоже посмотрел на кинжал, и я поняла, что мы думаем об одном и том же. У Шекспира именно таким оружием закололась Джульетта.

- Тогда почему бы вам не переписать старую повесть и не изменить судьбу? - спросил он.

- Переписать Шекспира?! - возмутилась я.

Он упорно смотрел перед собой.

- И стать моим другом.

Я смотрела на его профиль, белевший в темноте. Мы проговорили весь вечер, но я почти ничего о нем не знала.

- На одном условии, - сказала я. - Расскажите мне побольше о Ромео.

Я сразу пожалела об этих словах: на лице Алессандро проступило недовольство.

- Ромео, Ромео, - насмешливо сказал он. - Всегда один Ромео. Вы за этим в Сиену приехали? Найти красавчика с приятными руками? Боюсь, вы будете разочарованы. Он не имеет ничего общего с шекспировским Ромео. Он не воспевает любовь в рифмованных куплетах. Поверьте мне, это настоящий мерзавец. На вашем месте… - Он, наконец, взглянул на меня. - На этот раз я разделил бы балкон с Парисом.

- У меня нет намерения, - ядовито сказала я, - делить свой балкон с кем бы то ни было. Я просто хочу вернуть палио, а ведь только у Ромео был мотив его похитить. Если вы не согласны, что это сделал он, так и скажите, и я оставлю тему.

- О'кей, - сказал Алессандро. - Я не думаю, что это его рук дело. Но это не значит, что он чист. Как сказал ваш кузен, у Ромео несчастливая рука, поэтому все предпочитают считать его мертвым.

- А почему вы считаете, что он жив?

Он прищурился:

- Я его чую.

- А-а, нюх на преступников?

Алессандро ответил не сразу и больше себе, чем мне:

- Нюх на соперников.

Диретторе Россини, можно сказать, расцеловал подножие воображаемого распятия, увидев меня в дверях своей гостиницы.

- Мисс Толомеи! Grazie a Dio! [39] Вы живы! Ваш кузен из больницы просто оборвал телефон. - Только тут он заметил Алессандро за моей спиной и закивал в знак приветствия. - Он тревожился, что вы в плохой компании! Где вы были?

- Вы же видите, я в самых надежных руках, - с досадой сказала я.

- Из имеющихся в наличии, - поправил Алессандро, непонятно почему очень развеселившись. - На настоящий момент.

- Еще он просил меня передать вам, что кинжал необходимо надежно спрятать.

Я посмотрела на длинный нож, который по-прежнему сжимала в руке.

- Дайте его мне, - сказал Алессандро. - Я сберегу его для вас.

- Да, - подхватил диретторе Россини. - Отдайте его капитану Сантини. Я не хочу больше инцидентов со взломами.

Я отдала Алессандро кинжал Ромео, клинок снова исчез во внутреннем кармане его куртки.

- Я приду завтра в девять, - сказал он. - Никому не открывайте дверь.

- Даже балконную?

- Особенно балконную.

Улегшись вечером в постель, я занялась интересным документом из маминой шкатулки, озаглавленным «Генеалогическое древо Джульетты и Джианноццы». Я его уже разворачивала, но не сочла особенно полезным. Теперь, когда Ева-Мария подтвердила, что я происхожу от Джульетты Толомеи, мне стало понятно, почему у мамы был пунктик на генеалогии.

В номере по-прежнему царил страшный беспорядок, но я еще не смотрела, что там с вещами. По крайней мере, пока меня не было, убрали битое стекло и вставили новую раму. Если ночью кто-нибудь снова попытается проникнуть в комнату, бесшумно это сделать не получится.

Развернув длинный свиток на изголовье кровати, я битый час продиралась сквозь густой лес имен. Это было необычное генеалогическое древо: здесь указывались предки исключительно по женской линии с единственной целью - проследить наше прямое происхождение от Джульетты Толомеи, жившей в четырнадцатом веке.

Наконец, в самом низу свитка под именами наших родителей я нашла себя и Дженис.

Джеймс Джейкобе + Роуз Томази - Мария Томази + Грегори Ллойд

Диана Ллойд + Патрицио Толомеи Джульетта Толомеи - Джианноцца Толомеи

Вдоволь посмеявшись над настоящим имечком Дженис - сестрица всю жизнь до слез спорила, что ее зовут не Дженис, что это не ее имя, - я посмотрела в начало документа, где значились точно такие же имена:

Джульетта Толомеи - Джианноцца Толомеи + Мариотто да Гамбакорта

Франческо Сарацини + Белла да Гамбакорта Федерико да Сильва + Джульетта Сарацини - Джианноцца Сарацини

И так далее. Список имен между Джульеттой 1340 года и мной был такой длины, что хоть используй в качестве веревочной лестницы с моего балкона. Невольно впечатляло, что десятки людей на протяжении веков аккуратно вели записи своей родословной, начавшейся в далеком 1340-м с Джульетты и ее сестры Джианноццы.

Довольно часто имена Джульетта и Джианноцца мелькали на фамильном дереве, но всякий раз с другой фамилией; Толомеи среди них не было. Интересно, что, насколько я разобралась, Ева-Мария была не вполне права, утверждая, что я происхожу от Джульетты Толомеи. Согласно документу, все мы - мама, Дженис и я - вели свой род от сестры Джульетты, Джианноццы, и ее мужа, Мариотто да Гамбакорты. Возле имени самой первой Джульетты не значилось сведений о ее браке и соответственно о детях.

Полная нехороших предчувствий, я отложила свиток и взялась за другие документы. Новость о том, что моей реальной прапра и так далее бабкой была Джианноцца, заставила меня внимательнее отнестись к сохранившимся письмам Джульетты к сестре, пересыпанным комментариями по поводу тихой деревенской жизни, которую та вела вдали от Сиены.

«Тебе повезло, любимая сестра, - писала она в одном письме, - что дом у вас такой большой, а твой муж с трудом ходит». А позже она мечтала: «О, как бы мне хотелось быть тобой, ускользать из дома незамеченной и проводить украденный час свободы, лежа на диком чабреце…»

Наконец я заснула и крепко проспала пару часов. Когда громкий шум разбудил меня, было еще темно.

Очнувшись с тяжелой головой, я несколько секунд не могла понять, где я и почему в номере такой бедлам. Под балконом громко ревел мотор мотоцикла.

Некоторое время я лежала с открытыми глазами, досадуя на пофигистскую натуру сиенской молодежи, и не сразу поняла, что это не обычное ралли уличных шаек, но одинокий байкер, пытавшийся привлечь чье-то внимание. У меня сразу возникло подозрение, что внимание ему требовалось мое.

Через щели жалюзи мало что можно было разглядеть, и пока я приладилась, в гостинице поднялся какой-то глухой шум. Другие постояльцы тоже повылезали из кроватей и с грохотом распахивали ставни, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит.

Осмелев от неожиданной коллективной поддержки, я открыла застекленную дверь, высунула голову и, наконец, увидела нарушителя спокойствия, выписывающего восьмерки под уличным фонарем. Я не сомневалась, что это был тот тип, которого я видела дважды: в первый раз он спас меня от Бруно Карреры, во второй - смотрел на меня через стеклянную дверь эспрессо-бара Малены. Байкер по-прежнему был одет в черное и шлем с опущенным щитком; кроме того, в Сиене мне еще ни разу не попался мотоцикл, похожий на этот.

Байкер повернул голову и заметил меня в проеме балконной двери. Рев мотора сразу перешел в тихий ровный рокот, почти заглушенный разъяренными воплями из окон и с балконов отеля «Чиусарелли», но мотоциклисту было все равно. Сунув руку в карман, он извлек что-то круглое, размахнулся и метко запустил мне на балкон.

Предмет приземлился у моих ног с неожиданно мягким звуком и даже отскочил и покатился, но вскоре остановился. Без дальнейших попыток к общению мой облаченный в кожу друг резко нажал на акселератор, и «дукати» рванулся вперед, обеспечив хозяину хорошие шансы вылететь из седла и приземлиться на спину. Через несколько секунд мотоцикл исчез за углом, и тишину нарушали лишь смех и брань других постояльцев.

Минуту я стояла неподвижно, прежде чем решилась поднять сверток и вернуться в номер, плотно прикрыв за собой балконную дверь. Включив свет, я увидела, что это теннисный мяч, обернутый листком прекрасной дорогой бумаги, скрепленной цветными резинками. Рукописное послание, выведенное сильной, уверенной рукой, было написано темно-красными чернилами любовных писем и предсмертных записок самоубийц.

«Джульетта!

Прости мою осторожность, у меня на это есть причины. Скоро ты все поймешь. Я должен поговорить с тобой и объясниться. Давай встретимся на смотровой площадке Торре дель Манджия в 9 утра. Никому не говори.

Ромео».

V.I

Затем хочу сойти в обитель смерти,

Чтоб увидать еще мою супругу;

Но главное - чтоб снять с ее руки

Бесценный перстень.

Сиена, год 1340-й от Рождества Христова

В ночь после роковых Палио тело юного Тебальдо Толомеи разместили в церкви Святого Христофора, через площадь от палаццо Толомеи. В знак дружбы мессир Салимбени заехал, чтобы накрыть мертвого героя шелковым знаменем и обещать безутешному отцу, что убийца скоро будет схвачен. На этом он извинился и ушел, оставив семью Толомеи наедине с их горем, задержавшись лишь затем, чтобы перекреститься перед алтарем и окинуть взглядом стройную фигуру Джульетты, очень соблазнительно преклонившую колени у дрог своего кузена.