Джульетта - Энн Фортье

Девушку, сидевшую между дядей и будущим мужем, было трудно узнать. Поистине королевский наряд резко контрастировал с посеревшим, осунувшимся лицом. Она повернула голову и посмотрела прямо туда, где стоял брат Лоренцо, словно зная, что он тоже на Палио и наблюдает за ней. При виде лица Джульетты сердце чернеца сжалось от сочувствия, моментально сменившегося яростью оттого, что он бессилен спасти ее.

Неужели Господь спас девицу от резни, унесшей жизни всех ее родных, лишь затем, чтобы отдать в руки отъявленного негодяя, пролившего их кровь? Жестокий рок, несправедливая судьба! Брат Лоренцо вдруг горько пожалел, что и Джульетта, и он уцелели в той кровавой бойне.

Если бы Джульетта, выставленная на подиуме как товар на продажу, прочла мысли своего друга, то согласилась бы, что брак с Салимбени - участь горше смерти. Но она старалась не отчаиваться: Палио еще не закончились, Ромео, насколько она знала, жив, а значит, Небеса от них не отвернулись.

Если бы Дева Мария действительно оскорбилась поведением Ромео в соборе, то поразила бы его смертью на месте, а раз он остался жив и беспрепятственно вернулся домой, значит, Небесам угодно его участие в скачках. Но одно дело - Божественный замысел, и совсем другое - планы сидевшего рядом с ней Салимбени.

Донесшийся издалека нарастающий лошадиный топот всколыхнул толпу, и она разразилась бешеными воплями. Люди наперебой выкрикивали имена своих любимцев и соперников, словно это могло как-нибудь направить руку Провидения. Зрители вытягивали шеи, вставали на цыпочки, чтобы увидеть, кто из пятнадцати участников Палио первым въедет на площадь, но Джульетта не смотрела туда. Закрыв глаза, чтобы не видеть поднявшуюся вокруг суматоху, они прижала сложенные руки к губам, осмелившись повторять одно слово, которое могло все спасти:

- Аквила!

И через невыносимо долгую секунду это слово подхватили тысячи голосов на площади:

- Аквила! Аквила! Аквила!

Это слово кричали с восторгом, вопили с хохотом, шипели с презрением. Джульетта взволнованно открыла глаза и увидела, как Ромео пронесся по площади - взмыленный конь оступался на булыжниках площади и ронял пену - прямо к разукрашенному возку с палио. Его черты были искажены яростью, Джульетта в ужасе заметила кровь на его лице и одежде, но он по-прежнему сжимал в руке копье с орлом, и он был первым. Первым!

Не останавливаясь для приветствий толпе, Ромео подскакал прямо к возку, растолкал пухлых певчих с прицепленными крыльями, вырвал палио за древко и с силой воткнул на его место свой штандарт. Высоко подняв приз, он с нескрываемым торжеством повернулся к своему ближайшему сопернику, Нино Салимбени, и насладился его яростью [38] .

Никому не было дела до участников, которые пришли третьим, четвертым и пятым; почти все головы повернулись посмотреть, как поступит Салимбени при таком неожиданном повороте событий. К этому времени в Сиене не осталось ни мужчины, ни женщины, которых не тронул бы горячий вызов Ромео, брошенный Салимбени, и обещание Деве Марии после победы в Палио не шить из палио одежду, но застелить им брачное ложе, и многие сердца были на стороне юных влюбленных.

Увидев святое знамя в руке Ромео, Толомеи резко встал, готовый флюгером повернуться под изменившимся ветром фортуны. Вокруг жители Сиены вопили, умоляли, убеждали его изменить свою волю. Однако рядом с ним сидел мужчина, с которого станется забить подобную измену ему в глотку.

- Мессир Толомеи! - в полный голос крикнул Ромео, высоко подняв стяг. Конь под ним хрипел и пятился. - Небеса высказались за меня! Осмелитесь ли вы пойти против воли Пресвятой Девы и навлечь ее гнев на наш город? Неужели прихоть этого человека, - он дерзко указал на Салимбени, - для вас важнее безопасности сиенцев?

Общий яростный вопль толпы, казалось, сотряс стены домов. Солдаты, охранявшие помост, сомкнули ряды и приготовились защищаться. Среди толпы нашлись и такие, кто, не обращая внимания на вооруженную охрану, протягивали руки к Джульетте, крича, чтобы она спрыгнула к ним с помоста и они отнесут ее к Ромео. Но Салимбени разом пресек эти попытки, поднявшись и положив тяжелую руку ей на плечо.

- Вот и славно, малыш! - прокричал он в ответ, рассчитывая, что многочисленные друзья и сторонники помогут ему повернуть прилив настроений вспять. - Выиграл скачки? Иди домой и сшей себе шелковое платьице, будешь у меня подружкой невесты!…

Толпа не дала ему закончить.

- Позор Салимбени! - крикнул кто-то. - Ты попираешь волю Небес! - Толпа немедленно подхватила протест, негодующе выкрикивая оскорбления в адрес знати и готовясь излить ярость в бунте. Палио были забыты, а продолжавших распевать болванов быстро привели в чувство товарищи.

Все понимали, что мощным напором можно опрокинуть помост и похитить девицу, столь очевидно принадлежащую другому. Сиенцы не однажды восставали против Салимбени и знали - если нажать сильнее, скоро все эти могущественные мужи попрячутся по своим высоким башням, подняв мосты и втянув за собой лестницы.

Сидевшей на помосте Джульетте, как неопытному моряку в штормящем море, было одновременно страшно и упоительно; ей хотелось испытать силу разбушевавшейся стихии. Тысячи незнакомых людей, чьи имена она никогда не узнает, готовы были кинуться на алебарды солдат, чтобы восстановить Божественное правосудие. Только бы толпа продолжала напирать! Наспех сооруженный помост долго не выдержит, вот-вот все эти благородные господа кинутся спасать Себя и свое дорогое платье от гнева простонародья. В этом пандемониуме они с Ромео незаметно улизнут с площади, а если Дева Мария позаботится, чтобы беспорядки продлились достаточно долго, успеют бежать из города.

Но этому не суждено было случиться. Не успел океан народа на площади прийти в движение, как свидетель Капитано влилась новая струя, крича мессиру Толомеи ужасную новость.

- Тебальдо! - вопили они и в отчаянии рвали на себе волосы. - Тебальдо, бедный мальчик!

Когда они добрались до помоста, Толомеи упал на колени, умоляя сказать, что случилось с его сыном. Ему отвечали с рыданиями, размахивая в воздухе окровавленным кинжалом:

- Он мертв! Убит! Заколот во время Палио!

Осознав случившееся, Толомеи упал и забился в судорогах. Все сидевшие на помосте в страхе вскочили. При виде бившегося в корчах дяди, напоминавшего одержимого дьяволом, Джульетта сперва отшатнулась, но заставила себя опуститься на колени и, как могла, удерживала его дергающиеся ноги, пока к помосту не подоспели монна Антония и слуги.

- Дядя Толомеи, - сказала Джульетта, не зная, что говорить в таких случаях, - успокойтесь!

Единственный человек, сохранивший прямую осанку посреди всеобщего смятения, был Салимбени, потребовавший показать орудие убийства и тут же поднявший его над головой.

- Смотрите! - проревел он. - Вот вам ваш герой! Этим кинжалом убили Тебальдо Толомеи во время священных Палио! Видите? - указал он на рукоять. - Здесь гравировка - орел Марескотти! Что вы теперь скажете?

Джульетта с ужасом подняла глаза и увидела, что люди с недоверием смотрят на Салимбени и кинжал. Секунду назад это был человек, которого они жаждали покарать, но новость об ужасном злодеянии и зрелище безумной скорби мессира Толомеи сбили боевой настрой. Толпа застыла в растерянности, ожидая подсказки.

Видя, как меняется выражение лиц собравшихся на площади, Джульетта инстинктивно поняла - Салимбени все спланировал заранее, чтобы повернуть гнев толпы против Ромео в случае его победы. Причина, отчего все хотели опрокинуть помост, забывалась на глазах, но эмоции все еще бушевали, и толпе не терпелось разорвать кого-нибудь на части.

Долго ждать не пришлось. У Салимбени хватало лояльных клиентов, и как только он помахал кинжалом в воздухе, кто-то в толпе крикнул:

- Марескотти убийца!

Через мгновение жители Сиены сплотились вновь, на этот раз в ненависти, смешанной с отвращением, к молодому человеку, которого они только что величали героем.

Чувствуя себя в своей стихии, Салимбени отдал приказ о немедленном аресте Ромео, объявив предателем всякого, кто рискнет воспротивиться, но, к несказанному облегчению Джульетты, когда четверть часа спустя солдаты вернулись к помосту, то привели лишь взмыленного коня и принесли стяг с орлом и святое палио. Ромео Марескотти как сквозь землю провалился. Кого бы ни спрашивали, ответ был один: никто не видел, как победитель скачек покинул площадь.

Только когда ближе к ночи солдаты начали врываться в дома мирных горожан, один мужчина, чтобы спасти жену и дочерей от негодяев в одежде городской стражи, признался, что слышал, как Ромео Марескотти ушел через подземный акведук Боттини вместе с молодым францисканским монахом.

Когда вечером Джульетта услышала эту новость, шепотом повторяемую слугами, то вознесла горячую благодарную молитву Деве Марии. Девушка не сомневалась, что францисканцем был брат Лоренцо, которого она знала достаточно хорошо и верила - он сделает все возможное, чтобы спасти человека, которого она любит.