Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот - Пьер Незелоф

тени, виски пожелтели, губы стали бледными.

– Решительно, Габриэль, – сказала королева, – мне кажется, вы больны. Пребывание в Спа не пошло вам на пользу. Вам следовало бы попить ослиного молока и овсяного настоя. Мне это очень помогло. Посмотрите на цвет моего лица…

– Ах, здесь не поможет ни ослиное молоко, ни другое лекарство, – угнетенно произнесла госпожа де Полиньяк.

Мария-Антуанетта поднялась и взяла свою фаворитку за руки:

– Неужели вы действительно больны? Ах, Габриэль, вы от меня что-то скрываете, я чувствую… Что с вами?

Госпожа де Полиньяк провела тонкой рукой по лбу, словно смахивая с него терзавшую ее заботу:

– Мадам, позвольте мне промолчать и не докучать вам моей бедой…

Мария-Антуанетта вздрогнула, ее огромная тревога выразилась в словах:

– Она сказала «моей бедой»! Неужели все настолько плохо? Я в страшном волнении… Говорите! Разве я вам не подруга? Неужели вы мне не доверяете?

Побежденная такой заботой, фаворитка положила голову на плечо королевы.

– Раз вы требуете… знайте, что я беременна.

Мария-Антуанетта рассмеялась:

– Беременны, вы? Ну, это небольшая беда… А виновный этот повеса Водрёй?

Госпожа де Полиньяк мило покраснела и потупила глаза.

– Да, – прошептала она. – Бедный друг! Он так нервничает в последнее время!

– Что он вам и доказал.

– Я не это хотела сказать, Антуанетта. Он больше не владеет собой с тех пор, как у него начались крупные финансовые затруднения.

– У него? Я полагала, он богат…

– Так и есть, но все его владения находятся на Сен-Доменг, а с тех пор, как мы вступили в войну с англичанами, он не получает с острова ни экю!

– Что же вы мне раньше не сказали! Необходимо возместить бедняге Водрёю убытки, это прямой долг короны… Как вы думаете, примет он компенсацию в тридцать или сорок тысяч ливров на время, пока продолжается война?

– Он был бы рад, но думаю, что, если это будет исходить от вас, он откажется.

– Я поговорю об этом с королем и Морепа… Вот видите, как хорошо вы поступили, доверившись мне, Габриэль… Нет, не благодарите… когда я впервые вас увидела, то дала себе обещание сделать вас счастливой; я стараюсь держать слово. Как и в случае с вашим будущим зятем, графом де Грамоном, я вбила себе в голову, что он, вопреки семейству Сиврак, получит место капитана гвардии, о котором вы для него мечтали, и он его получил. Что же касается приданого вашей дочери, не беспокойтесь, я сама займусь им; и, разумеется, я возьму на себя обеспечение всем необходимым этого ребенка, который уже сейчас доставляет вам столько забот.

– Вы самая прекрасная и самая могущественная из фей, что склонятся над колыбелью этого младенца, – смущенно пробормотала госпожа де Полиньяк.

– Вот видите, моя милая, со мной решаются все проблемы. Велика беда, что Водрёй сделал вам ребенка; после родов вы станете еще красивее.

– Да услышит вас Небо, Антуанетта! Но вы не подумали о том, что эта беременность разлучит нас? Возможно, найдутся такие, кто воспользуется моим отсутствием, чтобы заменить меня в вашем сердце…

– Кого вы боитесь?

– Я не знаю… Госпожа де Ламбаль…

– Она? – пылко возразила Мария-Антуанетта. – Успокойтесь, мое дорогое сердечко! Она опостылела мне со своими требованиями и придирками.

– Возможно, ей можно найти извинения, – заметила фаворитка с лицемерным сочувствием. – Ее здоровье оставляет желать лучшего! С ней случаются нервные припадки и конвульсии из-за пустяков. Ее остается только пожалеть… Вы знаете, что она не может даже смотреть на омаров? Так вот, однажды у принцессы д’Энен она заметила одного, нарисованного на картине… И тут же упала в обморок…

Королева рассмеялась:

– Как забавно! Нарисованный омар! Согласна, это в ее духе; все ее шокирует и ранит. Уверяю вас, Габриэль, что ее общество мне совсем не приятно.

– Однако же, вы с ней еще видитесь…

– Приходится. Время от времени я провожу с нею несколько часов, но чего мне это стоит! Как я жалею, что поставила ее на то место, которое она сейчас занимает! Если бы я знала!.. Мне следовало подождать; и моей сюринтендантшей были бы вы, моя милая.

Госпожа де Полиньяк всполошилась:

– Я?.. Но я ничего не хочу; важные должности меня не манят.

Мария-Антуанетта растрогалась:

– Ах, вы совсем не такая, как принцесса, которая постоянно у меня что-нибудь просит. Разве некоторое время назад она не просила назначить великим адмиралом своего свояка, герцога Шартрского? Выдающийся мореплаватель, который во время битвы при Уэссане[39] спал мертвецки пьяный в трюме своего корабля! Она его ненавидит, но он член ее семьи. Впрочем, себя она тоже не забывает. Представьте себе, она осмелилась попросить моей поддержки в том, чтобы ей подарили поместья в Лотарингии. Эта маленькая операция принесла бы ей шестьсот тысяч ливров годового дохода.

– Она требует слишком много, – заметила госпожа де Полиньяк.

– Вот именно! Я бы еще поняла ее действия, если бы у нее ничего не было, но ее дом богат…

Фаворитка опустила голову и вздохнула. Мария-Антуанетта тут же прижала ее к себе:

– Главное, моя милая, не принимайте это на свой счет! Мне было бы неприятно причинить вам малейшую неприятность.

– О, мадам, я никому не завидую. Мы бедны, но умеем довольствоваться тем, что у нас есть. Если бы я пожаловалась, то проявила бы неблагодарность к вам.

– Оставьте, Габриэль.

– Разве вы не были уже слишком щедры к нам? – продолжала госпожа де Полиньяк голосом, дрожащим от волнения. – У меня никогда не хватило бы дерзости просить у вас о столь непомерных милостях; хотя Бог ведает, как мы нуждаемся! Сумма наших долгов…

– У вас есть долги? – воскликнула королева.

– Не в упрек вам будь сказано, мадам, но положение, занимаемое мною при вашей особе, вынуждает меня к крупным тратам. Я иду на них с радостью и ни о чем не жалею, однако приходится занимать, покупать в кредит…

– И много вы должны?

– Около четырехсот тысяч ливров… – тихонько пролепетала госпожа де Полиньяк. – Но мне бы не хотелось донимать вас моими домашними заботами.

– Меня? Вы прекрасно знаете, что мне интересно все, что касается вас. Я знаю, что такое долги. Однако невозможно, чтобы вы зависели от милостей ваших кредиторов. Не могу ли я что-нибудь сделать для вас?

Фаворитка уныло махнула рукой:

– Зачем? Через несколько месяцев наше положение станет точно таким же. Так будет продолжаться, сколько угодно Богу, а потом…

– Не говорите так, друг мой; вы забываете, что я королева… Посмотрим, как вас можно выручить из неприятностей.

– Я не хочу, чтобы вы доставляли себе из-за меня неудобства, Антуанетта, но мне кажется, что лучше всего было