На бешеной скорости - Тамуна Менро

не поговоришь со мной, я тебя накажу и высеку твою аппетитную попку так, что не сможешь на ней сидеть.

М: Ты сама напросилась. Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать.

Я решила его помучить и сделать вид, что не впущу его в комнату, набрав ответное сообщение.

К: Так накажи меня. Если сможешь. Дверь сам знаешь где.

Он показал мне окей, послал мне воздушный поцелуй и медленно повернулся в сторону двери. Я испугалась, что он и правда пойдет ломиться в дверь. Мои родители уже спали и вряд ли бы оценили ночного незваного гостя. Я в спешке открыла окно.

– Какого ежика ты творишь? Макс?! – Я шептала в пустоту, молясь, чтобы он услышал.

И он услышал, вынырнув из темноты с довольным лицом.

– Ну привет тебе, Рапунцель, – он открыл створку окна так, чтобы пробраться в комнату.

– Я тебя не приглашала. Я же написала, что мне надо подумать, поговорим завтра. Ты же умеешь читать? – Я негодовала от того, что он забил на мои слова, а он со своей фирменной наглой улыбочкой уже спрыгивал с подоконника.

– Я соскучился по твоим поцелуям, Рапунцель, не могу без них уснуть, – Макс включил фонарик на телефоне и поставил его на стол так, чтобы максимально осветить пространство комнаты.

Я медленно попятилась к кровати, а он, походкой самого настоящего Хищника, неслышно наступал и наступал. В моей голове уже нарисовалась картина моей первой ночи любви, где я буду думать не о своих ощущениях, а как бы не закричать от боли или наслаждения, чтобы родители не прибежали на шум.

– Я не буду с тобой заниматься сексом. Не подходи, – я уперлась ладонями в его грудь и уже начала сомневаться, что действительно смогу устоять.

Макс гипнотизировал меня собой, превращая в безвольную куклу, жаждущую, чтобы кукловод сорвал с нее одежду и как следует с ней “поиграл”.

– Маленькая извращенка, я и не планировал сегодня заниматься с тобой сексом. Я приехал поцеловать тебя на ночь, но сначала ты получишь за свое молчание, – он схватил меня в охапку, бросил животом на кровать так, что вся футболка задралась и его взору предстали мои “ночные” труселя.

Я начала хихикать, вспоминая подобную сцену из фильма про обожаемую мной Бриджит Джонс, где она демонстрировала безразмерные панталоны. Я очень надеялась, что Макс не начнет меня подкалывать за суперсексуальное белье. Если бы я знала, что он вновь вломится ко мне сегодня ночью, я бы подготовилась, на всякий случай, и надела бы что-нибудь понеприличнее.

Макс уселся на меня сверху, держа ногами и не опускаясь полностью. Я хоть и пыталась сопротивляться, но меня так захватывали новые эмоции, адреналиново-дофаминовые качели, что делала я это исключительно для галочки, на самом же деле мне хотелось еще и еще. Макс по-прежнему сидел на мне сверху, как я почувствовала, что он наклонился к моему уху, окатив его горячим воздухом, и шепотом приказал вести себя тихо, затем убрал волосы с шеи и … прошелся языком от шеи до уха, запустив очередную волну мурашек. Из меня непроизвольно вырвался стон.

– Тише, – одной рукой он взялся за шею и сотворил с ней какую-то магию, расслабляя пальцами напрягшиеся мышцы, от чего я безвольно обмякла, запечатывая очередной стон в одеяло.

А он продолжал мои сладкие мучения. Медленно, очень медленно его пальцы начали путешествие вдоль позвоночника, опускаясь все ниже и ниже.

– Макс, пожалуйста, – я сама не знала, о чем я молила, остановиться или продолжить, пока я еще в сознании.

Мой язык присох к небу, видимо, вся влага моего тела сосредоточилась совсем в другом, пульсирующем месте и жаждала напоить собой моего наездника. Он явно наслаждался неравным соотношением наших сил. Двумя руками он взялся за мои ягодицы, то поглаживая их, то с силой сжимая.

– Какая же ты охуенная, моя Рапунцель. Так о чем ты, говоришь, хотела подумать? – Он спрыгнул с меня, одной рукой схватив за голову, чтобы я не смогла встать, а другой отодвинул трусы и впился зубами в ягодицу так, что я еле сдержала крик от неожиданности и боли.

Я начала вырываться с утроенной силой, вставая на колени. Он подхватил меня обеими руками под живот и одним броском перевернул на спину. Он же вроде боксер, а не борец, что за спортивные трюки?

– Это тебе за то, что отключила телефон, – он навис надо мной, – Я бы тебя отшлепал, но, боюсь, могут прибежать спасатели. А мы же не хотим, чтобы нам мешали?

– Не хотим. Папа убьет тебя, – я даже представить боялась, что будет, если нас застанут в таком положении.

– Я делаю что-то против твоей воли?

– Нет, но… – Он закрыл мне рот поцелуем, и я забыла обо всех своих страхах, мое тело отчаянно в нем нуждалось, оно полностью подчинилось его воле.

Я начала елозить под ним, чувствуя упирающийся в меня член, но не чтобы скинуть его с меня, а чтобы прижаться к нему еще сильнее. И теперь стонал уже он.

– Макс, тише, ты реально разбудишь родителей.

– Соврем, что это Герда-лесбиянка на тебя набросилась, – он скатился с меня, но мы по-прежнему сливались телами. – Вот теперь можно желать спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – я потянулась к его губам, махнув по ним языком.

Боже, я никогда так раньше не делала, это было естественным порывом. Макс поцеловал меня в ответ, но уже без языка и с сожалением оторвался от меня.

– Рапунцель, я не буду тебя трахать, боясь шуметь, поэтому лучше остановиться прямо сейчас. Если ты будешь со мной такое творить, я вот-вот кончу в штаны.

– А вот так, – я взяла его руку и позволила ему коснуться моей груди под футболкой, она идеально поместилась в его руку.

– Твою мать, Кира! – Он задрал мне футболку, несколько секунд просто смотрел на меня, такую уязвимую в этот момент, открытую для него, потом медленно наклонился и втянул в рот сосок, от чего мои бедра автоматически сжались. В следующий момент Макс резко сел на кровать. – Я сделаю это не сегодня, но ты ответишь за все мои мучения!

За его мучения?! Это я тут готова была отдаться ему в паре метров от спящих родителей, так сильно я хотела почувствовать его в себе. С меня сорвали чеку, граната вот-вот взорвется.

– Теперь я для тебя Кира?

– Ты мое наваждение, Рапунцель, мое спасение. Я не знаю, за какие такие мои подвиги или грехи ты с ноги открыла дверь в мою гребаную жизнь, но теперь она обретает