На бешеной скорости - Тамуна Менро

час я уже стоял с гитарой и пакетом апельсинов у двери в Кирин дом. Еще красной розы в зубах для полного счастья не хватало. Такими темпами, Макс Ильдарович, ты реально станешь каблуком. Плевать, разберусь потом.

– Ты что-то рано, мамы еще нет, – Кира впустила меня в дом.

На ней были обычные треники и кофта-балахон. Если она намеренно вынарядилась в самый внегендерный наряд, то у нее все равно не получилось быть не сексуальной.

– Витамины, – голос неожиданно охрип, я протянул ей пакет с апельсинами, чувствуя себя полным идиотом. С распростертыми объятиями Кира меня не встретила. – Тебе лучше? Температура какая?

В это время на меня набросилась Герда. Я обожал эту собаку. Она, в отличие от людей, не умела скрывать своих эмоций и виляла ими от макушки до хвоста. Я щедро гладил эту неугомонную бестию, она завалилась на спину, всем видом приглашая пощекотать ее за пузо. Кто бы смог устоять перед таким разрешениям? Не я.

– Доктор Максим, отчитываюсь, температура в норме, 36,8 градуса. Я здорова. Ваши лекарства сотворили чудеса. Ваши услуги больше не понадобятся. Можете ждать педагога на кухне, —она пошла на кухню, я – за ней следом, сдерживаясь, чтобы не развязать ее шишку из волос. Распущенные они мне нравились больше.

– А это не тебе решать. Только доктор знает, когда отпустить пациента. Я буду лечить тебя так, что ты не захочешь выйти с больничного. Шутка, – я пытался разрядить обстановку. Выходило коряво.

– Чаю? – Кира напустила на себя еще более безразличный вид, но ее выдавали пальцы рук, которыми она вцепилась в столешницу.

– Ага, хочу чаю, аж кончаю, – я нес очередную бредятину, мозг совсем отключился и рот выдавал низкопробные малолетские прибаутки.

– А ты остряк-самоучка, я погляжу. От прадедушки Петросяна нахватался? Знаешь, тебе стоит посмотреть современных стендаперов, Орлова, Усовича, Складчикову, – та-а-а-ак, вкусы на комиков у нас тоже совпадали. – Садись. Зеленый или Черный?

– Без разницы. Кофе есть?

– Только растворимый. Ты такой, наверное, не пьешь. У тебя поди дворецкий подает свежесваренный кофе на гималайских углях?

– Не дворецкий. Стриптизерша с сиськами пятого размера. Наливай свой кофе. Без молока и сахара, – я прямо чувствовал, что она кипятится как чайник от моих шуточек про других баб. Значит, продолжу в том же духе. Любая эмоция лучше безразличия.

– Размечтался, я и не собиралась тебе молоко и сахар предлагать. Это только для почетных гостей, – я обожал каждый ее выпад в мою сторону.

Для меня юмор – признак интеллекта. А если он еще и коннектится с моим, то это тройная порция удовольствия. Кира налила мне кофе, а себе чай в кружку-единорога.

– Макс, если я спрошу, ты ответишь мне честно?

– Спрашивай, а там посмотрим.

– Ладно, проехали. Дурацкая идея была. Пей свой кофе, – Прежде чем подать мне кофе, она жадно вдохнула поднявшуюся дымку от кофе. – Третий месяц без кофе, хоть понюхать.

– Мне теперь тебя уговаривать нужно? Спрашивай, – мне, конечно же, было интересно, что она хотела узнать.

Рапунцель отвлеклась на телефон, он лежал на столе, рядом с моим. Ей звонил Демьян, я увидел его имя на экране. Вся наша идиллия с шуточками и чаем-кофе прямо сейчас рассыпалась вдребезги. Я первым схватил телефон и, не обращая внимания на попытки Киры забрать телефон, ответил на звонок.

– Да, Демьян, Кира сейчас занята, ей что-то передать?

– Макс, отдай телефон! – Моя строптивая танцовщица продолжала отчаянно сражаться за свой телефон.

– Гандон, какой же ты гандон, Макс. Тебе мало других баб? Ты же завтра о ней и не вспомнишь! – Ярость друга-соперника слышалась через его слова, он буквально выплевывал их сквозь зубы. – Дай. Ей. Трубку.

– Она в порядке, я передам, что ты желаешь ей скорейшего выздоровления. Не переживай, она в курсе, что ей нужен постельный режим, – я не договорил, в трубке послышались гудки.

– Никогда так не делай, понял! Ты кем себя возомнил? Если ты помог мне с лекарствами, это не значит, что ты теперь решаешь за меня, с кем мне говорить, а с кем нет. И что за намеки про постельный режим? Он мог неправильно тебя понять! – Кира была в бешенстве, но я не мог отдать ей телефон. Я был в шоке от того, что мой друг ей звонил и похоже собирался рассказать про фото.

– Я сказал что-то не то? Вчера ты сама просила меня разделить с тобой постельный режим, – я херачил в ответ на ее невинное лицо, мне надоело делать вид, что вчера ничего не было.

– Так это… Это… – Она разволновалась, покраснела, встала со стула. – Я не помню этого. Мне было плохо, и я бредила.

– Сейчас ты себя нормально чувствуешь? – Я надвигался на нее, требуя ответа.

– Да, очень даже нормально, – ее голос звучал неуверенно, хоть она и пыталась храбриться.

– Значит запомнишь, – плохой Макс впился в ее губы, разделив с ней терпкий вкус кофе.

Я по-хозяйски завладел всем пространством ее рта, жадно изучая и присваивая себе каждый миллиметр отвоеванной территории. Она тихо постанывала, но при этом пыталась сопротивляться. Эти звуки, я хотел слушать их вечно, только на максимально возможной громкости. Бедная, глупая девочка. Она еще не поняла, что сопротивляться и притворяться, что я ей не нужен, бесполезно. Она от меня никуда не денется, пока я этого не захочу. А в ближайшем будущем я этого не захочу. Я прижал ее к холодильнику и продолжал терзать ее губы, пока не почувствовал, что она начала мне отвечать, блуждая руками по моим плечам, спине. Я снял с ее волос резинку и запустил в них пальцы, а потом сжал их в кулак вместе с прядями волос. Она застонала громче. Я так ее хотел, что мне было больно, физически больно, ведь я понимал, что взять ее прямо здесь, на кухонном столе, как бы мне этого не хотелось, не лучшая идея.

– Я ответил на твой вопрос, который ты хотела задать? – Шумно дыша, я отодвинулся от нее, оставив стоять с открытым ртом и сбитым дыханием, с растрепанной прической, и сел за стол, продолжив пить кофе. Со стороны, наверное, это выглядело эффектно. Внутри же меня последние капли здравого смысла сдавались под натиском похоти “Макс, тащи ее в комнату и трахни на глазах у сраного медведя”.

16.2

Кира.

Бывает у вас такое: внутри ты кричишь всем существом так, что срываешь голос и видно, как дребезжит маленький язычок в глубине гортани, а снаружи – poker face, как будто играешь в “мафию” и ты та самая хитрая задница, которую никто