На бешеной скорости - Тамуна Менро

и никогда не вычислит. Прямо сейчас это происходило со мной. Всё моё естество билось в истерике от захвативших меня эмоций и вкуса кофе на кончике языка.

Макс. Он целовал меня так, как никто не целовал. Он не спрашивал разрешения, он приходил и брал то, что ему хотелось. А я не в силах была противиться. В этот миг я не вспоминала ни про Рому, ни про любого другого парня. А кто бы смог, когда тебя каждую долю секунды пронизывают тысячи и тысячи частиц удовольствия, такого тягучего и одновременно пронзительного, что подкашиваются ноги, а руки становятся продолжением сердца и с жадностью вбирают в себя тепло самого страстного парня в моей жизни.

Во сколько лет парни становятся опытными? Максу 18, но его губы, о, боже, его язык, хватающие мои волосы с болью, приятной болью, руки, творят с моим телом и разумом невыносимую, сладкую муку. Я таю, как мороженка в знойный день и готова растечься лужицей у его ног, лишь бы он не останавливался и перешел к самому главному. Я хотела кричать на весь город, срывая голосовые связки “Да возьми ты уже меня, прямо сейчас”!

Но он лишил меня себя. Просто остановился, оставив сгорать от внутреннего пожара и от стыда, что я только что готова была сама снять свои трусы и притащить прямо на кухню ближайший матрас, а потом встать в любую позу, которую он пожелает и отдаться ему полностью, без остатка. Какого ежика он остановил наше безумие?

Я стояла, как дура, у холодильника, ощупывая кончиками пальцев саднящие огнем, но осиротевшие без него губы и не знала, как себя вести дальше. Умолять продолжить начатое? Или надеть ему на голову кастрюлю и со всей силы треснуть по ней молотком, чтобы хоть как-то дать выход моим бушующим гормонам? Я не придумала ничего глупее, как сесть рядом и дрожащими руками взять чашку с чаем.

– Теперь ты запомнишь, что у нас было? Или опять включишь дурочку и скажешь, что была в бреду?

– А что это было, Макс? – Я стала золотодобытчиком, что высматривает драгоценную руду на дне кружки, боясь поднять на него глаза.

– Смотри на меня, когда со мной разговариваешь. Не смей убегать, – он заставил меня поднять глаза, схватив за подбородок. – Это называется поцелуй, влечение, желание секса. И если бы я не остановился, сейчас бы ты выкрикивала мое имя на этом кухонном столе. Я всего лишь показал тебе это. Чтобы не врала ни мне, ни себе.

– Что ты от меня хочешь? – Я не понимала к чему он ведет.

– Тебя. И игры в открытую.

– Для тебя это игра?

– Для меня это жизнь, Кира. Ты нравишься мне, я нравлюсь тебе. Мы можем поиграть в “кошки-мышки”, если тебе хочется. Я даже готов на всякие романтические условности, типо дарить тебе веники ублюдских красных роз, если без этого никак.

– Я не люблю красные розы.

– Отлично, я тоже.

И тут я услышала голос мамы. Приди она минут на пять раньше, она застала бы нас на самом интересном моменте. Но и сейчас ее вторжение в наш важный разговор было некстати. Я не в силах была отрицать свои чувства к Максу, но мне нужна была ясность без многомыслия – что между нами и кто я для него.

– Ребята, вы тут чай пьете? Молодцы! – Она зашла на кухню отдать мне пакет с продуктами. – Максим, пара минут, я переоденусь, и мы начнем. Кира, ты как?

– Лучше, мама. Не знаю, что вчера со мной было. Я пойду, погуляю с Гердой, она давно на улицу просится, – я повернулась к Максу. Он не отрывал от меня взгляда, как будто не мог насмотреться. – До завтра, Максим.

Я буквально сбежала от него, забив на продукты. Мне просто необходим был глоток свежего воздуха и много тишины, чтобы утихомирить кричащий мозг и спокойно переварить все, что произошло. Я написала ему короткое сообщение:

К: Не звони мне и не пиши сегодня. Не приезжай ночью, прошу. Мне надо все обдумать и решить, что делать дальше. Я не знаю, кто я для тебя и меня это пугает. Но еще важнее понять, кто ты для меня.

Я отключила телефон и ушла с Гердой как можно дальше от дома. Я нуждалась в уединении, чтобы прийти в себя и почувствовать, что же на самом деле хочу я. Я бродила так с собакой около двух часов, а когда вернулась домой, Макса уже не было.

Я знала ответы на все свои вопросы.

Я выбираю Макса. И как бы я не относилась к Ромке, а он был для близким, родным человеком, но я скорее ощущала его другом, братом, чем парнем. А Макс – он стал для меня потрясением, откровением, вожделением. Парнем, чья внутренняя темнота хоть и страшила меня, но вызывала неконтролируемое желание – стать его светом. Исцелить его истерзанную душу и бесконечно быть с ним рядом, принимать его со всеми его заморочками и даже в них находить для себя прекрасное. Я не планировала своих чувств к нему. Не хотела обманывать Ромку. Но и предать себя, отказавшись от своих чувств, я тоже не могла.

16.3

Я так и не включила телефон. Я решила завтра сначала поговорить начистоту с Ромой, а потом со спокойной душой и чистым сердцем с разбегу прыгнуть в неизвестность по имени Макс. Однако этот парень не собирался слушать меня и играть по предложенным правилам и около часу ночи меня разбудил стук в окно, а Герда, вместо того, чтобы залаять, как нормальная собака, стягивала с меня одеяло.

– Герда, я твоя хозяйка, а ты за моей спиной с Максом сговорилась? – Я пыталась не запнуться об нее, подходя к окну.

Прежде чем открыть его, я облокотилась руками на подоконник и жестом показала сначала на запястье руки, мол, уже поздно, а потом приложила сложенные ладошки в голове и закрыла глаза. Всем видом я показала ему, что я хочу баиньки. Финальной частью моего немого монолога стал жест рукой, что ему пора домой. Макс показал на свой телефон, состроил недовольную гримасу и снова постучался. Он не собирался уходить, а я не торопилась сдаваться. Посмотрим, кто кого. Я включила телефон и увидела один пропущенный звонок от Ромы и по одному от Эми и Вэл, девятнадцать – от Макса и сообщения, от которых я моментально покрылась дрожью.

М: Сейчас ты для меня всё. Этого достаточно?

М: Если не включишь телефон и