Простая милость - Уильям Кент Крюгер

диване, как бревно. Взорвись бомба — и то бы не услыхал.

Шериф откинулся назад, скрестил руки на груди и целую минуту сидел молча, оценивающе разглядывая Морриса Энгдаля. За эту минуту Энгдаль несколько переменился — выпрямился, начал нервно подергивать плечами, и наконец заговорил:

— Слушайте, я все вам рассказал. Об Ариэли Драм я ничего не знаю. Я видел ее на посиделках у реки, вот и все. Да я с ней, наверное, даже словом не перемолвился. Она сидела с другой стороны костра и просто таращилась на огонь, как будто разговаривать с нами — ниже ее достоинства. Вот она какая. Даром, что с заячьей губой.

Он внезапно осекся и почти виновато взглянул на моего отца.

Шериф немного подождал, но поскольку Моррис Энгдаль не имел больше, что сказать, он заговорил сам.

— Ладно, Моррис. Я бы хотел, чтобы ты посидел здесь, пока мы не найдем Джуди и не поговорим с ней.

— Посидел здесь? К четырем я должен быть на консервном заводе, у меня смена начинается.

— Мы постараемся, чтобы ты пришел туда вовремя.

— Да уж, постарайтесь.

— Вот что, Лу, — обратился шериф к своему помощнику, который был с нами на реке, — отведи Морриса в камеру, чтобы ему было, где прилечь. А то у него вид какой-то не выспавшийся.

— Вы меня запираете? Я же ничего не сделал! Вы не можете меня арестовать!

— Я тебя не арестовываю, Моррис. Просто предлагаю тебе наше гостеприимство на некоторое время. Пока мы не поговорим с Джуди Кляйншмидт.

— Вот говно, — сказал Энгдаль.

— Подбирай выражения, — рявкнул шериф. — Тут впечатлительные дети.

Энгдаль зыркнул на меня. Если бы взгляды могли убивать, я бы умер раз десять.

Подъезжая к дому, мы увидели патрульную машину нью-бременской полиции. Отец припарковался на газоне, и мы вошли внутрь. За кухонным столом рядом с матерью сидел Дойл.

— Натан, — сказала она, глядя на отца испуганно и растерянно.

Дойл встал, повернулся к моему отцу и протянул левую руку.

— Мистер Драм, я хочу вам кое-что показать. Это принадлежало вашей дочери?

На широкой ладони Дойла лежало что-то, завернутое в чистый платок. Правой рукой он отогнул края платка и показал золотую цепочку с медальоном в виде сердца.

— Да, — ответил отец. — Она надевала его вчера вечером. Где вы его нашли?

Лицо Дойла сделалось холодным, будто бетон зимой.

— Среди вещей Уоррена Редстоуна, — сказал он.

20

Гас вместе с отцом и Дойлом поехал в отделение к шерифу, чтобы рассказать про медальон. Мы с Джейком остались с матерью. Это было тягостно. Ее молчание и беспорядочные движения нагнетали страх. Она сидела на кухне и курила, через минуту встала и прошла в гостиную, подняла телефонную трубку, как будто собиралась звонить, но тут же положила обратно, скрестила руки на груди и уставилась в окно, сигарета тлела у нее в руке. Из кухни я видел, как огонек подбирается к ее пальцам, а она стоит в оцепенении, погруженная в страшные мысли и догадки.

— Мама, — сказал я, не в силах больше на это смотреть, чувствуя, что она обожжется.

Она продолжала глядеть в окно.

— Мама! — воскликнул я. — Твоя сигарета!

Она не шевельнулась и не обратила на мои слова никакого внимания. Я кинулся в гостиную и дотронулся до ее руки, она опустила взгляд, внезапно поняла, что вот-вот случится, уронила сигарету и раздавила окурок ногой, оставив на светло-желтой половице черное пятно.

Я взглянул назад. Джейк с испуганным видом наблюдал за нами. Было ясно, что мамино состояние наполняет дом безысходностью и тревогой, но я не знал, что делать и чем помочь.

Послышался хруст гравия на подъездной аллее. Я вышел на кухню и выглянул в окно. Приехал Карл на своем маленьком "триумфе", на пассажирском кресле сидел Эмиль. Над ними нависало мрачное небо. Карл помог дяде выйти из машины и подвел его к кухонной двери.

— Мистер Брандт приехал! — воскликнул я.

— О, Эмиль! — Мать ринулась на кухню и заключила мистера Брандта в объятия. — О, Эмиль. Я так рада, что ты приехал.

— Невыносимо ждать в одиночестве, Рут. Я должен быть здесь.

— Знаю. Знаю. Проходи и садись рядом.

Она отвела его в гостиную, и оба сели на диван.

Карл остался со мной и Джейком.

— Есть новости? — спросил он.

— Нашли медальон, — ответил я.

— Кто нашел?

— Офицер Дойл. Среди вещей Уоррена Редстоуна.

— Кто такой Уоррен Редстоун?

— Двоюродный дедушка Дэнни О’Кифа, — ответил Джейк.

— Где он его взял?

— Не знаю, — ответил я. — Папа, Гас и офицер Дойл увезли медальон к шерифу.

— Давно?

— Примерно полчаса назад.

Карл подошел к дверям гостиной.

— Я отлучусь ненадолго, дядя Эмиль, — сказал он. — Потом вернусь за тобой.

Карл торопливо вышел, запрыгнул в машину, стремительно вырулил с подъездной аллеи и умчался по Тайлер-стрит в сторону города. Мать и Брандт сидели в гостиной, отец и все остальные уехали к шерифу, а мы с Джейком остались наедине с нашими тревогами.

— Есть хочешь? — спросил я.

— Нет, — ответил Джейк.

— Я тоже. — Я сел за стол и провел рукой по гладкому пластику. — Где же он его взял?

— Что взял?

— Медальон Ариэли.

— Не знаю. — Джейк тоже сел за стол. — Может быть, она ему дала.

— Зачем?

— Не знаю.

— Может быть, нашел.

— Где?

— Не знаю, — сказал я.

Я вспомнил об Уоррене Редстоуне, о том, как мы впервые встретили его под эстакадой рядом с мертвецом, и как испугался я тогда за Джейка. Вспомнил, как мы наткнулись на него в шалаше у реки, когда с нами был Дэнни, и как Дэнни убежал. Вспомнил, как холодно он распрощался со мной в подвале дома Дэнни перед самой поездкой на карьер. И еще вспомнил, как мы встретили его вчера