Простая милость - Уильям Кент Крюгер

вечером, и что-то в нем напугало даже Морриса Энгдаля.

Я поднялся с места и сказал:

— Я ухожу.

Джейк тоже вскочил.

— Куда ты?

— На реку.

— Я с тобой.

Подойдя к двери, мы увидели, что наша мать и Брандт взволнованно беседуют.

— Мы с Джейком немного пройдемся, — сказал я.

Мать взглянула в мою сторону и сразу возвратилась к разговору с Брандтом. Мы с Джейком вышли из дома через кухонную дверь.

Погода изменилась. Серое небо приобрело глубокий угольный оттенок, а тучи начали сгущаться. Поднялся шквалистый ветер, донося с запада отдаленные раскаты грома. Мы пересекли задний дворик и лужайку, на которой колыхались на ветру бурьян и ромашки, словно бы живущие своей, неведомой жизнью. Мы обогнули дом Суини, где на веревке сохло выстиранное белье, и я услышал, как хлещутся на ветру простыни и одеяла. Пересекли Четвертую стрит, пробрались между двух домов без изгородей и вышли на Пятую. Сразу по другую сторону начинался спуск к реке. Склон покрывала ежевика, но сквозь колючие заросли давным-давно протоптали тропинку, и мы спустились по ней к сухому илистому берегу, за которым сразу начиналась коричневатая вода. Потом повернули на северо-запад, там, в двух сотнях ярдах от нас пролегала песчаная отмель, на которой Уоррен Редстоун соорудил себе шалаш.

— Что мы делаем? — спросил Джейк.

— Ищем, — ответил я.

— Что ищем?

— Не знаю.

— А если он там?

— Значит, он там. Ты боишься? Тогда идем, — сказал я и ускорил шаг, потому что начинался дождь.

Мы не стали скрывать наше приближение и двинулись напролом через тростник, высотой превосходивший человеческий рост. Выбрались на прогалину, но на ней никого не оказалось. Я направился прямиком к шалашу, заглянул вовнутрь и сразу увидел, что жестяную банку выкопали. Осталась только кучка песка возле пустой ямы.

— Она пропала, — сказал я, попятился назад, выпрямился, развернулся и увидел, что Джейка, онемевшего от испуга, схватил Уоррен Редстоун.

— Ах вы, воришки! — воскликнул он.

— Мы не воришки, — парировал я. — Это вы вор. Вы украли медальон у моей сестры.

— Где моя банка? — спросил Редстоун.

— Мы не брали вашу банку. Она в полиции. Они нашли медальон Ариэли и теперь вас арестуют.

— За что? — спросил Редстоун.

— Отпустите Джейка, — сказал я.

Редстоун сделал, как я сказал, — выпустил Джейка и грубо подтолкнул в мою сторону. Брат чуть не наскочил на меня, развернулся, и оба мы встали лицом к Уоррену Редстоуну.

— Где Ариэль? — выпалил я.

Он смотрел на меня, но я ничего не мог понять по его лицу.

— Твоя сестра? — произнес он.

— Где она?

— Я ее не видел.

— Вы врете. У вас был ее медальон.

— Я нашел этот медальон.

— Где?

— Выше по реке.

— Не верю!

— Мне плевать, веришь ты мне или нет. Просто верни мне банку.

— Она в полиции, а вас посадят в тюрьму, пока вы не расскажете, что сделали с Ариэлью!

— Господи, мальчик мой, в этой банке — одни только обрывки и осколки моей собственной жизни. Там нет ничего ценного ни для кого, кроме меня. Все это или я сам где-нибудь нашел, или мне кто-нибудь отдал. Я не вор. И клянусь, что ничего не знаю о твоей сестре.

Редстоун уставился на меня, а я уставился на него, и если во мне и был какой-нибудь страх, то его полностью перекрывала кипящая злость. Если бы Редстоун в тот момент напал на меня, я бы отбивался до последнего.

Начался дождь, капли падали такие большие и тяжелые, что оставляли вмятины в песке. Задул яростный ветер, гром разразился прямо над городом, и хотя молнии я не видел, в воздухе запахло грозой. Дождь стекал с лица Редстоуна, словно вода с утеса, однако он не сводил с меня взгляда и не двигался. Я тоже стоял как вкопанный, хотя знал, что он может прикончить меня в любой момент своими ручищами.

Вдруг мы услышали вой сирен.

Редстоун вскинул голову и прислушался. Наверху, на Пятой стрит, хлопали автомобильные двери и кричали люди.

— Сюда! Он здесь! — завопил я.

Редстоун снова устремил свои черные глаза прямо мне в лицо, и я прочитал в них нечто, до сих пор пробуждающее во мне стыд.

— Ты только что погубил меня, белый мальчик, — проговорил он спокойно, без малейшей ненависти.

Потом развернулся и пустился бежать.

21

Камыши закачались, как будто сквозь них ломилось стадо слонов, и спустя мгновение на прогалину выскочила группа мужчин. Среди них были мой отец, Карл и Гас, шериф, пара его помощников и Дойл. Увидев нас с Джейком возле шалаша, они остановились. Остановились все, кроме моего отца, который подбежал прямо к нам и остановился, глядя на нас растерянно и обеспокоенно.

— Что вы здесь делаете, ребята?

— Ищем Уоррена Редстоуна, — ответил я.

Шериф подошел и встал рядом с отцом.

— Куда он ушел? — резко спросил он.

Мне вспомнились прощальные слова Редстоуна: "Ты только что погубил меня, белый мальчик". И тот вечер, когда в подсобке в аптеке Хальдерсона сидели люди, в чьих глазах читалось убийство. Я посмотрел в лицо отцу — со лба у него прозрачными потоками стекала дождевая вода, и я увидел там страшное отчаяние. Я взглянул в лицо шерифу и встретил там холодность, твердую решительность, чуждую состраданию. И хотя ни в ком из этих людей я не видел убийства, меня что-то беспокоило, и я придержал язык.

— Туда, — вскричал Дойл и указал в сторону тропинки, которую мы с Джейком проломили в тростнике и по которой убежал Редстоун.

— Давно он ушел? — спросил шериф.

— Пару минут назад.

Все бросились в погоню, кроме моего отца, который на мгновение замешкался, указал на склон речного берега и сказал:

— Идите в машину и ждите там, поняли?

И, не