Вся ваша ненависть - Энджи Томас

Старр.

Опустив взгляд, я тереблю свои пальцы. Глаза застилают слезы.

– Я пыталась об этом забыть, но до сих пор все помню. Выстрелы, выражение Наташиного лица. Полиция так и не выяснила, кто это сделал. Наверное, им было все равно… И все-таки это важно. Она важна. – Я смотрю на мисс Офру, но почти не вижу ее за пеленой слез. – И я хочу, чтобы все знали: Халиль тоже важен.

Мисс Офра моргает. Часто.

– Конечно, я… – Она прочищает горло. – Я хочу представлять твои интересы, Старр. Причем безвозмездно.

Мама кивает, и ее глаза тоже наполняются слезами.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы тебя услышали. Потому что не только Халиль и Наташа важны, но и ты тоже. Ты и твой голос. Для начала я организую тебе интервью на телевидении. – Мисс Офра переводит взгляд на моих родителей. – Если вы, конечно, не против.

– Если ее личность останется в секрете, то не против, – говорит папа.

– С этим проблем быть не должно, – кивает мисс Офра. – Мы сделаем все, чтобы ее защитить.

Со стороны папы доносится тихое жужжание. Он достает телефон и отвечает. Человек на другом конце что-то кричит, но слов не разобрать.

– Эй, Ванте, успокойся. Повторить можешь? – Выслушав ответ, папа тут же поднимается на ноги. – Уже иду. Скорую вызвал?

– Что случилось? – спрашивает мама.

Он жестом зовет нас за собой.

– Оставайся с ним, ладно? Мы уже едем.

Тринадцать

Левый глаз мистера Льюиса распух так, что не открывается, на рубашку из раны на щеке капает кровь, однако он отказывается идти в больницу.

Папин кабинет превратился в приемную врача: мама склонилась над пострадавшим, а папа ей помогает. Я наблюдаю за ними, стоя в дверях, а Деванте ушел в торговый зал.

– Повалить меня смогли только впятером, – фыркает мистер Льюис. – Впятером! Пять молодчиков на одного старика. Представляете?

– Представляем и не понимаем, как вы вообще остались в живых, – замечаю я. Короли стукачей не бьют, а сразу отправляют в могилу.

Мама наклоняет голову мистера Льюиса и осматривает порез у него на щеке.

– Старр права. Вам очень повезло, мистер Льюис. Даже швы не нужны.

– Этот мне сам Кинг оставил, – гордо объясняет он. – Не осмеливался подойти, пока остальные меня не повалили. Треклятый уродец, как две капли мишленовский толстяк[83].

Я усмехаюсь.

– Это не смешно, – хмурится папа. – Я же говорил, что они за вами придут.

– А я тебе говорил, что ни черта их не боюсь! И уж тем более если это все, на что они способны!

– Нет, это далеко не все. Вас могли прикончить.

– Они не меня убить хотят! – Мистер Льюис тычет своим толстым пальцем в мою сторону, но смотрит мимо, на Деванте. – Лучше за него переживай! Я упрятал его до того, как они приперлись, но Кинг разнюхал, что ты ему помогаешь, и если найдет его, то убьет на месте.

Деванте, округлив глаза, пятится. Однако в следующий миг папа подскакивает к нему и, схватив за шею, прижимает к холодильнику.

– Что ты, мать твою, наделал?

Деванте брыкается и извивается, пытаясь ослабить папину хватку.

– Пап, хватит!

– Помолчи! – Он не сводит глаз с Деванте. – Я привел тебя в свой дом, а ты мне врешь? Кинг не стал бы убивать тебя просто так. Что ты натворил?

– Мэв-рик! – цедит мама. – Отпусти его. Пока ты его душишь, он ничего рассказать не сможет.

Папа убирает руки, и Деванте, согнувшись пополам, жадно глотает воздух.

– Не смейте ко мне прикасаться! – выплевывает он.

– А то что? – мрачно усмехается папа. – Давай лучше выкладывай.

– Блин, мужик, да ничего такого… Просто у Кинга поехала крыша.

Мне в это не верится.

– Что ты сделал? – спрашиваю я.

Деванте сползает на пол, силясь восстановить дыхание. Несколько секунд он очень быстро моргает, потом морщится и вдруг заливается слезами, как ребенок.

Я не знаю, что еще делать, поэтому сажусь перед ним на корточки. Когда Халиль плакал из-за мамы, я приподнимала его голову. А потом поднимаю и голову Деванте.

– Все нормально, – говорю я.

С Халилем это всегда срабатывало. Срабатывает и с Деванте. Чуть успокоившись, он говорит:

– Я стащил у Кинга пять штук.

– Мать твою! – ревет папа. – Какого хрена, чувак?

– Я хотел увезти отсюда семью! Я собирался разобраться с чуваками, которые прикончили Дэлвина, но знал, что Послушники откроют на меня охоту. Мне самому уже был подписан смертный приговор, но я не хотел, чтобы это коснулось мамы с сестрами. Так что я купил им билеты на автобус и помог уехать из города.

– Вот почему мы не можем дозвониться твоей матери, – догадывается мама.

Слезы стекают по его губам.

– Она все равно не хотела меня видеть. Выставила из дому еще до отъезда. Сказала, из-за меня их всех поубивают. – Деванте смотрит на папу. – Простите, Большой Мэв. Я должен был сказать вам правду. Но я передумал убивать тех типов, и теперь Кинг хочет убить меня. Пожалуйста, не сдавайте меня ему. Я сделаю все, что скажете. Пожалуйста!

– Пусть только попробует! – Мистер Льюис, хромая, выходит из папиного кабинета. – Чтобы помог этому мальчику, Мэверик!

Папа смотрит в потолок, словно хочет выругаться на Бога.

– Папуль, – прошу я.

– Ладно, все. Идем, Ванте.

– Большой Мэв, – шепчет Деванте. – Простите меня, пожалуйста…

– Не поведу я тебя к Кингу, но отсюда тебе надо убраться. Немедленно.

Сорок минут спустя мы с мамой паркуемся за папой и Деванте перед домом дяди Карлоса. Меня удивило, что папа знает, как сюда ехать. Здесь он с нами не бывает никогда. Ни-ко-гда. Ни на праздники, ни на дни рождения. Не хочет, наверное, лишний раз связываться с бабулей.

Мы с мамой выходим из ее машины, а папа с Деванте – из своей.

– Ты решил привезти его сюда? – спрашивает мама. – Домой к моему брату?

– Ага, – как ни в чем не бывало отвечает папа.

Дядя Карлос выходит из гаража, вытирая испачканные маслом руки красивым полотенцем тети Пэм. Его не должно быть дома. Сейчас середина рабочего дня, а он никогда не берет больничных. Он перестает вытираться, но костяшки одной руки у него все еще темные.

Деванте щурится от солнца и оглядывается так, словно мы привезли его на другую планету.

– Черт, Большой Мэв… Эт мы где?

– Где это мы, – исправляет его дядя Карлос и протягивает руку. – Карлос. А ты, должно быть, Деванте.

Деванте тупо смотрит ему на руку. Манеры у него ни к черту.

– Откуда вы знаете мое имя?

Дядя Карлос неловко опускает руку.

– Мэверик рассказал мне о тебе.