Чёрные цветы - Николь Лесперанс

ты имела в виду, когда сказала, что остров или Иона – без разницы?

– Оно может нас слышать, – сказала она. – Оно ползёт, оно скользит и растёт. Оно засылает свои корни по дну далеко в море, и оно слышит каждое слово.

– Остров – или Иона?

– Они одно и то же.

– Но как такое возможно? – У меня зародилось подозрение, что Леонора утратила способность ясно мыслить и что я напрасно позволила привидению утащить меня в открытое море. Похоже, в итоге я всё же совершила последнюю ошибку.

– Он – часть острова. Или остров – часть Ионы. Трудно сказать точно. – Леонора разразилась шипящим смехом, откинувшись назад и выпрямив голые ноги. Ногти на пальцах очень походили на ракушки. – Но сейчас они нас не слышат и мы можем говорить открыто.

Что-то я не очень в это верила. И снова задала вопрос:

– Иона что-то сделал с тобой?

Её смех затих, превратившись в горловое рычание.

– Что-то вроде поцелуев в тайных пещерах и уверенности, что он в тебя влюбился? Вроде того, что он сделал с тобой?

– По-видимому, да, – несмотря на злость, это признание ранило меня.

– Я тебя предупреждала. – Тёмные провалы её глаз сердито сверкнули.

– Твою записку трудно было понять, – заметила я.

– Ты попробуй писать вот такими пальцами, – возмутилась она, поднимая костлявые руки. – Ты попробуй найти путь назад из мира мёртвых, чтобы собирать себе тело, снова и снова каждую ночь, и искать свою единственную сестру. Вот тогда мы поговорим о правилах чистописания!

– Но почему ты так и не нашла Вайолет? – искренне удивилась я. – Она ведь тоже на этом острове.

Из провала глазницы вытекла чёрная слеза и заскользила по щеке. Она растеклась, как чернила, и Леонора сердито смела её рукой.

– Я просыпаюсь только по ночам и нахожу лишь её следы. Пряди волос, зацепившиеся за ветки. Цветы, сплетённые в венки. Буква «В» на песке. Не знаю, как ему удалось разделить нас на ночь и день, но ему не победить. Скорее я забуду, как выглядит солнечный свет, чем сдамся.

Она обхватила себя костлявыми руками, сжавшись в комок, и меня больно кольнуло то, какой маленькой она оказалась и какой юной умерла. Ей, наверное, не исполнилось и шестнадцати.

– Ну и как теперь выглядит Вайолет? – спросила она. – Она в порядке?

– Она выглядит… – как мёртвая, грязная и страшная, – так, как и следовало ожидать. Она действительно милая малышка. – Когда не затевает пожары. – И у неё замечательное чувство юмора.

– Она всегда меня смешила. – По лицу-черепу мелькнуло подобие улыбки. – Даже когда не хотела.

– Вот-вот, она и сейчас такая, – подхватила я. – Но она такая потерянная, и ей не хватает кого-то, чтобы заботился о ней. Я… я бы хотела помочь тебе её найти, только не знаю как.

Волна предупреждающе шлёпнула в борт лодки, но Леонора слишком задумалась, уставившись вдаль.

– Я тоже не представляю, что ты могла бы сделать, – наконец сказала она.

У меня снова застучали зубы, и я уже не пыталась это скрывать.

– А ты не могла бы рассказать, как это случилось? Я сама не знаю, какой от этого толк, но вдруг найдётся какая-то мелочь, о которой мне неизвестно, что-то важное. – Конечно, главным мотивом было желание помочь сёстрам, но так же горячо я бы хотела понять, что происходило между ними и Ионой и не может ли это угрожать и мне тоже.

Из-под обтрёпанного воротника грязного платья Леоноры вылезла сколопендра и поползла вверх по шее, и я лишь диву давалась: неужели я только что предложила помочь этой… этому существу? Однако внешний вид обманчив, а я не могла отделаться от мысли, что между Леонорой, Вайолет и мной возникла некая необъяснимая связь. Ход наших смертей был нарушен. Мне повезло настолько, что я вернулась в мир живых, а вот они застряли где-то в промежутке.

– Наш дом только что построили, и не прошло недели, как отплыл корабль с рабочими, как Иона нас нашёл, – начала она. – Мы с Вайолет обе умирали от скуки. – Она горько рассмеялась, и сколопендра спряталась у неё в волосах. – Папа дни напролёт возился с описанием растений, а маме было так плохо от жары, что она едва вставала с постели. И нам нечем было заняться, кроме как бродить по острову. Ирония в том, что нам и теперь заняться больше нечем.

В наш борт плюхнула ещё одна волна, так что мне пришлось схватиться за скамью, но Леонора продолжала как ни в чём не бывало:

– Когда Иона в первый раз спустился с дерева и вышел к нам, мы с Вайолет так испугались, что онемели. Он обещал, что не обидит нас, и умолял не рассказывать родителям о том, что он тут, на острове. Он сказал, что сбежал с судна Её Величества, возвращавшегося в Англию, вплавь добрался до острова и решил остаться тут. Он уверял, что, если мы на него донесём, его высекут как дезертира и силой вернут на корабль. Конечно, мы не хотели, чтобы с ним такое случилось. – Леонора полезла в волосы и вытащила извивавшуюся сколопендру. – Но с тех пор я успела пожелать ему гораздо более ужасных кар.

– И я не могу тебя в этом винить, – сказала я, а она слегка кивнула в знак признательности. Нас снова ударило волной, опасно накренив лодку.

– Цветы начали меняться сразу после нашей встречи с Ионой. – Леонора машинально катала насекомое меж костлявых пальцев. – Сначала они были белыми. Но потом появились другие цвета. Розовый, пурпурный, алый.

– То же самое происходит сейчас, – призналась я, подавшись вперёд, но стараясь держаться подальше от сколопендры.

– Я так и подумала, – пробормотала она, позволив сколопендре перебраться на раскрытую ладонь. – Ночью цвет не различишь, но видно, что они уже не белые.

И тут она резко хлопнула ладонями. От смачного треска меня чуть не стошнило.

– Больше ты нас не слышишь, да? – крикнула она, вытирая о борт лодки мерзкие остатки сколопендры.

– Он что, может подслушивать… через насекомых? – пролепетала я.

– Я бы не доверяла ничему, – ледяным тоном отрезала она. – И тебе не советую.

Лодка снова закачалась под ударами волн, я стиснула руки на планках и прикусила губу, чтобы не закричать. Леонора опустила вёсла в воду и развернула лодку: теперь нос был повёрнут к волне.

– Вроде бы ты сказала, что он не услышит, если отплыть далеко? – Теперь, после разворота, я утратила чувство направления и не смогла бы определить, где находится берег. Леонора снова принялась грести с той же нечеловеческой скоростью, однако волны не унимались, заливая лодку и