Когда отцветает камелия - Александра Альва

половину неба, но в голове у Юкио так и не прояснилось.

Сбросив с себя испачканное тёмной кровью хаори, кицунэ зашёл в дом и даже не посмотрел в сторону эма, гора которых скопилась на столе за последние дни. Ни он, ни оммёдзи, ни священники – никто не успевал добросовестно выполнять свои обязанности, ведь в тяжёлые времена людям не к кому было обратиться, поэтому они бесконечным потоком шли в храмы. Наверняка в большом святилище Цуругаока Хатимангу90 – обиталище древнего божества и защитника всех воинов – тоже было полно работы. Но Юкио не хотел узнавать о делах других ками и уж тем более не хотел тревожить богиню Инари. Если она услышит о том, как на самом деле обстоят дела в Камакуре, точно не примет его.

Юкио уже несколько дней исследовал теневую сторону горы, искал духов, сбежавших в лес, и допрашивал ёкаев, но каждый раз возвращался ни с чем: кто-то намеренно запутывал следы, не давая обнаружить убежище юрэй. Неужели Амэ-онна решила пойти против воли Посланника богини Инари? От этих мыслей Юкио охватила злость, и его пять хвостов загорелись голубым огнём, из-за чего в комнате запахло палёным деревом.

Больше ждать было нельзя.

Он усмирил пламя, успевшее прожечь татами в нескольких местах, и сел перед небольшим чёрным котлом, который грелся на медленно тлеющих углях. Когда хозяин святилища хотел успокоиться, он всегда готовил одну чашу с чаем, и это помогало справиться с гневом, свойственным всем кицунэ, даже тем, кто уже давно стал божеством.

Вода в котле начала медленно закипать – в комнате приятно запахло паром и бамбуком, и Юкио прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Сзади послышались тихие шаги: кто-то осторожно зашёл внутрь, чуть шурша носками по татами.

– Садись, выпей со мной чая, – предложил хозяин святилища, учуяв знакомый запах. – Вода уже закипела.

– Здравствуйте, господин Юкио-но ками! Извините за позднее вторжение! – проговорила Цубаки, и вслед за ней по комнате поплыл лёгкий аромат цветочного мыла и туши, в которой акамэ пачкала пальцы всякий раз, когда садилась рисовать или учить иероглифы. – Я только пришла забрать свои записи.

– Сегодня мы должны найти сбежавших ёкаев. Думаю, ты уже накопила достаточно духовной силы.

– Но вы же сами видели, что в прошлый раз у меня не получилось использовать дар на дальнее расстояние.

– Значит, сразу пойдём в Лес сотни духов и начнём прямо оттуда. Мы не можем больше откладывать это дело.

Он услышал недовольный вздох Цубаки, но тут же заметил краем глаза её красные хакама, раскинувшиеся по татами, – она всё же опустилась на циновки, безмолвно соглашаясь на чаепитие.

– Вы чем-то расстроены?

– Давай сначала посидим в тишине, а потом будем говорить. – Юкио чуть раздражённо дёрнул правым ухом, но спустя мгновение добавил: – Я приготовлю для тебя вкусный чай.

Взяв бамбуковый черпачок, хозяин святилища зачерпнул горячей воды из котла и вылил её в белую чашу с неровными краями. Его длинные светлые рукава колыхались от каждого движения, но не задевали расставленную перед очагом церемониальную утварь.

По комнате разливался мягкий звон колокольчиков фурин, подвешенных под карнизом, звук которых смешивался с переливами воды и шумом кипящего котла. Запахло свежей травой: Юкио раскрыл чёрную баночку с маття91 и вложил в чашу две бамбуковые ложечки чайного порошка – изумрудная россыпь на фоне белой глины напоминала ветви деревьев, закрывающих собой облачное небо.

Он не мог видеть лица Цубаки, но слышал, как быстро билось её сердце и как она задерживала дыхание, будто и вовсе забывала, что для жизни необходимо раз за разом делать вдох. Юкио даже забеспокоился – не заболела ли акамэ, но вскоре перестал думать и об этом: он полностью погрузился в безмятежность, которая рождалась во время чайной церемонии. Есть только это мгновение, только пар, поднимающийся от котла, и только чаша с чаем цвета весенней травы…

Живя в уединении в святилище Яматомори, Юкио не считал нужным интересоваться человеческими традициями и обычно не следовал ни одной из них. Он даже не мог представить, что своим предложением – приготовить для Цубаки всего одну чашу – возвысил акамэ и поставил её наравне с аристократами, кому дозволялось заниматься искусством и кого приглашали на подобные церемонии.

Поэтому она, обычная крестьянская девушка, не могла успокоить дыхание или отвести взгляд от завораживающего действа. Ей единственной из смертных довелось увидеть, как сам Посланник богини Инари сидел на коленях перед кипящим котлом и плавными, выверенными движениями готовил чай.

Юкио поставил чашу на татами рядом с Цубаки и кивнул, словно давая своё разрешение. Неуверенно обхватив её ладонями, акамэ вдохнула приятный свежий аромат и сделала глоток, нарушив тем самым правильный порядок действий. Конечно же, она не могла знать, как вести себя во время церемонии, но даже то, насколько неловко она склонилась в знак благодарности прямо с чашей в руках, не разозлило Юкио, а показалось ему забавным. Уголки губ хозяина святилища чуть приподнялись, и он вновь отвернулся к котлу, чтобы не смущать Цубаки.

– Спасибо за вкусный чай, – сказала акамэ и поставила пустую чашу перед собой, рассматривая естественные серые узоры на обожжённой глине. – Знаете, вы так красиво выглядите, когда посвящаете всего себя чайной церемонии! Пожалуй, я напишу серию картин и назову её «Тридцать шесть обличий Юкио-но ками», чтобы показать Посланника богини Инари со всех сторон.

Она улыбнулась и окинула кицунэ внимательным взглядом, словно пыталась запомнить каждую деталь, но Юкио никак не мог понять, шутит она или же действительно собирается снова его нарисовать.

– Ты не должна писать картины, где изображены лица ками: мы скрываем свою истинную сущность от людей.

– Но вы показали своё лицо мне, а ещё оммёдзи Итиро, каннуси Кимуре и Хару-сан.

– Это другое! Мы доверяем лишь некоторым людям, но будет ли божество оставаться божеством, если каждый прохожий узнает, как оно выглядит?

– Может, в каком-то трактате или священном тексте написано, что ками теряет силу, если его правдоподобно изобразить на бумаге? – Цубаки приподняла бровь и тут же отрицательно покачала головой. – Не думаю. А если люди узнают, как на самом деле прекрасно божество, которому они поклоняются, то и вера их станет сильнее.

– Просто… Просто не изображай моё лицо так часто, как хотела, ладно? – попросил Юкио и приложил ладонь ко лбу: спорить с этой акамэ казалось действительно бессмысленной затеей.

Да и как объяснить простой смертной, что богиня не желает видеть изображения своих Посланников на бумаге, ведь люди по ошибке и невежеству принимают такие картины за истинный облик Инари, а иногда даже уносят свитки с образами кицунэ в маленькие святилища