Когда отцветает камелия - Александра Альва

слишком ли это щедро с вашей стороны?

– В лесу ты казалась смелее, а теперь вдруг сомневаешься? – Юкио чуть склонил голову набок и приподнял бровь. – Знаешь, недавно Кэтору принёс мне кое-что интересное: он нашёл это под одним из футонов в доме мико.

Хозяин святилища взял со своего стола стопку потрёпанных бумаг неприглядного вида и демонстративно начал рассматривать.

– Вот, например, это свиток с тайными надписями, проявляющимися, только если поднести лист к огню, и, представляешь, именно он оказался украден из читальни оммёдзи Итиро. Вор наверняка не знал про исчезающие письмена, поэтому нарисовал здесь пруд и сакуру с опадающими листьями.

Цубаки стояла с совершенно нечитаемым выражением лица, будто не её только что снова уличили в краже.

– А вот это бумага, которую еженедельно привозят в дом мико, и она тоже вся исписана углём. Сосны в тумане, куст азалии, – продолжал перечислять Юкио, просматривая картины одну за другой и уже не скрывая хитрой улыбки. – Карпы в пруду, святилище Яматомори…

Взяв в руки очередной чёрно-белый набросок, кицунэ неожиданно замолчал на полуслове: его хвосты, которые привычно покачивались из стороны в сторону, теперь застыли в воздухе, а бледные губы Юкио приоткрылись от изумления. На бумаге васи тонкими штрихами был написан его собственный портрет: идеальные черты лица, достойные божества, светлые волосы, слегка приподнятые ветром, цветок камелии в тонких пальцах и глубокий взгляд, направленный куда-то сквозь картину.

– Вы всё-таки нашли этот рисунок. – Цубаки с немного виноватым видом прикусила губу и через мгновение уже расплылась в улыбке. – Не подумайте ничего такого: я просто люблю изображать красивую природу и красивых людей… Ну, и не только людей.

Юкио негромко выдохнул и сжал в руках тонкую бумагу, от чего острые когти чуть не прокололи её.

– И всё же, – заговорил хозяин святилища, тихо прочистив горло и возвращая стопку исписанных углём листов на свой стол. – Я хотел сказать, что ты можешь больше не воровать и не прятаться на той скале. Оммёдзи Сато поведала мне, как именно проявился дар акамэ в прошлый раз, а это значит, что рисовать – теперь твоя главная обязанность. Мы должны как можно скорее отыскать сбежавших ёкаев, поэтому никто больше не посмеет запретить тебе писать картины.

Каждое слово Юкио-но ками заставляло всё существо Цубаки сжиматься от странного и непривычного чувства, зарождающегося где-то в груди. Акамэ стояла в замешательстве, с пылающими щеками, и думала лишь о том, как бы кицунэ этого не заметил.

– Ты в порядке? – спросил он, поправив тушечницу на её новом столе. – Садись и попробуй что-нибудь нарисовать, Кэтору уже растёр для тебя тушь.

– Хорошо, господин.

Цубаки ощутила лёгкий трепет. Казалось, в груди тлел уголёк, от которого по всему телу растекалось мучительно приятное тепло, а от необычного аромата, окутавшего её, когда Юкио-но ками склонился над столом, закружилась голова. До акамэ доносился мягкий древесный запах, словно в бамбуковый черпачок налили нагретой на огне воды, и он смешивался со сладковатым запахом глицинии, – такие благовония возжигали в главном святилище для богини Инари.

– У тебя же не деревянные пальцы? Лучше держать кисть вот так! – Юкио положил ладонь на руку Цубаки, и они медленно окунули кончик кисти в чёрную тушь. – Теперь понятно, как это делается?

Акамэ кивнула и попробовала отстраниться от прикосновений, но хозяин святилища не выпустил её руку из своей.

– Первую линию проведём вместе, как символ нашей сделки!

Он сам направил их общее движение, и на белом листе появились тёмные штрихи, чуть расплывающиеся по краям, – всего один иероглиф.

– Что он означает?

– Тут написано «камелия».

Цубаки впервые держала в руках настоящую кисть и впервые увидела, как под лёгким нажимом тонкая бумага васи впитала тушь, навсегда запечатлевая особенное имя. От восторга у неё перехватило дыхание.

– Очень красиво! Я бы хотела когда-нибудь научиться писать.

– Я тебя научу.

Она посмотрела на хозяина святилища с сомнением, чуть приподняв брови, словно только что услышала нечто нелепое.

– Неужели у Посланника богини Инари есть на это время? Вы же всё-таки ками, разве вам не нужно выполнять обязанности… божества?

Юкио отпустил её руку и усмехнулся – простая смертная девушка ещё никогда не указывала ему, что делать, и потому в его лисьих глазах тут же вспыхнул озорной огонёк.

– Если я сказал, что научу, то это не обсуждается!

– Хорошо, Юкио-но ками.

Она скрыла улыбку белым рукавом своего одеяния и попробовала провести ещё несколько линий – тушь оставляла неровные следы на бумаге, где-то более тёмные, а где-то почти бесцветные… и Цубаки влюбилась в эти черты, проведённые её собственной рукой, и в эти оттенки чёрного, что казались разнообразнее любых ярких красок.

Ещё немного понаблюдав за акамэ, которая с наслаждением работала кистью, Юкио всё же нарушил тишину и сказал более серьёзным тоном:

– Что ты почувствовала, когда нарисовала для оммёдзи кэукэгэна? Тот раз чем-то отличался от остальных?

Цубаки нехотя оторвала взгляд от белого листа и задумалась.

– Я даже не знаю, со мной такого раньше не случалось. В комнате будто разом задули все свечи, и я совсем перестала видеть, а когда очнулась, картина уже была полностью готова.

– Как часто ты рисуешь ёкаев?

Глаза акамэ чуть расширились, и она резко положила кисть на стол, разбрызгав чёрную тушь по бумаге. Испугавшись, Цубаки сразу попыталась стереть растёкшиеся капли, но стало только хуже, поэтому она виновато улыбнулась и поспешила высказать мысль:

– Вот оно! Юкио-но ками, я ведь… Я не рисую ёкаев.

– Почему? – Хозяин святилища сложил руки на груди и посмотрел на собеседницу, дожидаясь продолжения.

– С детства я не рисую их, потому что родители всегда наказывали меня, когда я изображала чудовищ на полу и стенах нашего дома. А ещё я видела ёкаев каждый день, скрывалась от них, убегала и не хотела, чтобы эти существа омрачали своими образами единственное дело, которое приносило мне радость.

Юкио постучал пальцами по своему предплечью и сказал:

– Способности акамэ действительно очень разные, и чаще всего они развиваются в согласии с предрасположенностью носителя дара к чему-либо. В твоём предположении есть смысл, но для начала мы должны его проверить.

– Как это сделать?

– Думаю, для проверки можно взять ёкая, которого ты знаешь лично. Попробуй представить Кэтору и нарисовать его портрет, размышляя о том, где сейчас может находиться этот тануки.

– Получится ли…

Она с сомнением посмотрела на уже покрытый небольшими набросками лист и поменяла его на чистую бумагу. Та была хрупкой и шероховатой на ощупь, настолько приятной, что её даже не хотелось выпускать из рук. Цубаки разгладила пальцами поверхность и окунула кисть в