Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

никаких неудобств.

— Тед, почему ты не захотел остановиться в «Балморал-Корте»? — спросила Кей. — Ведь он расположен гораздо ближе к нашему дому.

— О, я не думаю, что мне подошел бы отель такого типа.

— Вы совершенно правы, мистер Латимер, — заметил мистер Тревис. — Вряд ли он соответствует вашему стилю жизни.

Почему-то Тед Латимер вдруг вспыхнул.

— Не понимаю, что вы хотели этим сказать, — резким голосом произнес он.

Мери Олдин, осознав некоторую неловкость, поспешила перевести разговор на свежие газетные сообщения:

— Вы помните статью о чемоданных кражах в одном из кентских городков? Насколько я поняла, — сказала она, — полиция задержала виновного.

— Это уже второй человек, которого они задерживают, — заметил Невиль. — Надеюсь, на сей раз они не ошиблись.

— Они ничего не смогут доказать, даже если он виновен, — сказал мистер Тревис.

— Недостаточно улик? — спросил Ройд.

— Да.

— Однако я думала, — вставила Кей, — что полиция всегда находит улики в конце концов.

— Далеко не всегда, миссис Стрендж. Вы были бы удивлены, узнав, как много преступников, избежав наказания, разгуливает на свободе.

— Вы хотите сказать, их не смогли разоблачить?

— Такое тоже бывает, но я говорю о другом. Возьмем, к примеру, один случай… — Он упомянул о знаменитом процессе двухлетней давности. — Полиция знает, кто убил тех детей, — знает без тени сомнения, — но она бессильна. У преступника были два свидетеля, подтвердившие его алиби, и хотя всем известно, что алиби фальшивое, никто не может доказать обратного. Поэтому убийца разгуливает на свободе.

— Какой ужас! — воскликнула Мери.

Томас Ройд выбил свою трубку и сказал, как обычно, спокойным и задумчивым голосом:

— Это подтверждает мои выводы. Я много размышлял об этом и считаю, что в определенных случаях — когда закон бессилен — человек имеет право сам вершить правосудие.

— Что вы имеете в виду, мистер Ройд?

Томас с сосредоточенным видом набивал новую порцию табака в трубку и, не отвлекаясь от своего занятия, изрек несколько отрывистых и несвязных сентенций:

— Допустим, известен преступник… Да, есть такие темные дела… И человек, совершивший преступление, не ответил за него по закону… В общем, избежал наказания. Тогда я допускаю, что любое заинтересованное лицо может взять на себя право исполнить приговор.

— Крайне вредная теория, мистер Ройд! — дружелюбно сказал мистер Тревис. — Подобные действия совершенно не могут быть оправданы.

— Не уверен. Как вы понимаете, я говорю о тех случаях, когда вина практически доказана, а закон бессилен!

— И все же самосуд в любом случае недопустим.

Лицо Томаса озарилось доброй, почти нежной улыбкой.

— Не могу с вами согласиться, — сказал он. — Если какому-нибудь подлецу следует свернуть шею, то я не вижу причин, почему бы мне не взять на себя ответственность и не позаботиться об этом самостоятельно.

— И в свой черед подвергнуться законному наказанию!

— Безусловно, я постараюсь сделать это без шума… — по-прежнему улыбаясь, сказал Томас. — В сущности, каждый может продумать свои действия и прибегнуть к известным маленьким хитростям…

— Тебя сразу выведут на чистую воду, Томас, — сказала Одри своим ясным, звонким голоском.

— По правде говоря, — возразил Томас, — не думаю, что это будет так уж легко сделать.

— Я помню один случай, — начал было мистер Тревис и нерешительно замолчал. — Вы знаете, — сказал он извиняющимся тоном, — криминология в некотором роде — мое давнее хобби.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказала Кей.

— В свое время я был весьма сведущим специалистом в криминальных делах и накопил обширный опыт, — сказал мистер Тревис. — Но только несколько дел я мог бы назвать действительно интересными. Большинство убийц были прискорбно безынтересны и крайне недальновидны. Однако я могу рассказать вам об одном поистине интересном экземпляре.

— О да, — сказала Кей, — я обожаю рассказы об убийствах.

Мистер Тревис говорил медленно и задумчиво, очевидно, с особой тщательностью выбирая слова и выражения.

— Этот случай произошел с одним ребенком. Не стоит, наверное, вдаваться в подробности и уточнять пол и возраст. Факты, в сущности, таковы: два ребенка играли на лесной поляне с луками и стрелами. Один из детей выстрелил, и его стрела попала в другого ребенка, нанеся смертельную рану, в результате этот ребенок умер. Было проведено деликатное расследование. Оставшийся в живых ребенок был ужасно испуган и подавлен, и в итоге все могли лишь выразить сожаление и посочувствовать несчастному автору этого выстрела. — Он сделал паузу.

— И это все? — спросил Тед Латимер.

— Да, на этом дело было закрыто. Прискорбная случайность. Но однако, знаете ли, у этого случая была своя предыстория. Несколькими днями раньше некий фермер проходил по лесной тропе неподалеку от известной поляны. И заметил на этой полянке ребенка, старательно упражнявшегося в стрельбе из лука.

Он помолчал, чтобы смысл его слов дошел до всех присутствующих.

— Вы хотите сказать, — недоверчиво проговорила Мери Олдин, — что это было не случайно… что выстрел был сделан намеренно?

— Сие мне не известно, — ответил мистер Тревис. — И вряд ли я когда-нибудь смогу сказать об этом с определенностью. Но в ходе расследования было установлено, что дети едва ли не в первый раз взяли в руки лук и стрелы и вследствие этого стреляли совершенно неумело, практически наугад.

— То есть была допущена ошибка?

— Да, хотя в отношении одного ребенка такое утверждение было явно ошибочным!

— И что сделал фермер? — затаив дыхание, спросила Одри.

— Ничего не сделал. Правильно он поступил или нет, я до сих пор не уверен. На карту было поставлено будущее ребенка. И он полагал, что ребенка следует оправдать, поскольку имелись большие сомнения в его виновности.

— А вы сами, — спросила Одри, — можете определенно сказать, что произошло на самом деле?

— Лично я, — серьезно ответил мистер Тревис, — придерживаюсь того мнения, что это было исключительно изобретательное убийство — убийство, совершенное и до мельчайших деталей спланированное ребенком.

— Но какой у него мог быть мотив? — спросил Тед Латимер.

— О, мотивов могло быть сколько угодно. Детские ссоры, обиды… вполне достаточно, чтобы разжечь ненависть. Дети так непосредственны в своих чувствах, как в любви, так и в ненависти…

— Но задумать такое! — воскликнула Мери Олдин.

Мистер Тревис понимающе кивнул:

— Да, замысел был ужасный. Ребенок, затаив в сердце смертельную злобу, спокойно день за днем практиковался, готовился к финальному действию… Затем этот якобы неловкий выстрел — несчастье, притворное горе и отчаяние. Все это невероятно — настолько невероятно, что этому не поверил бы ни один суд.

— А что случилось потом… с этим ребенком? — с любопытством спросила Кей.

— Я полагаю, его имя было изменено, — сказал мистер Тревис. — После публичного расследования это было вполне целесообразно. На данный момент ребенок уже стал взрослым человеком и спокойно живет в этом мире. Весь вопрос в том, что