Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

class="p1">— Как бы в лужу не сесть. Опасно.

— И не думай. Войдем. Если Володя решил, значит, он все учел, рассчитал.

«Ригель» шел левым галсом, поднимая под штевнем невысокий бурун.

— Левые брасы подобрать! Правые гико-шкоты травить! — раздалась команда третьего помощника.

Нардин впился глазами в дамбы. Сейчас, кроме узкого пространства между ними, для него ничего не существовало. С проплывающей мимо яхты что-то кричали, показывали на паруса. Но капитану было не до них. Лишь бы не изменилось направление ветра, а он как нарочно начал заходить. Собьет все расчеты! Заполоскали передние паруса. Ого, это уже неприятно.

Лоцман молчал и тревожно поглядывал на капитана. Он знал — в такие минуты вмешиваться не следует. Обычно спокойное лицо Нардина посуровело, губы сжались.

Резко и отрывисто отдается команда. Тронев, Батенин, Курейко стремительно бросаются к шкотам. Матросы приготовились у брасов. Одно слово с мостика — и судно переменит галс. Неумолимо приближаются ворота. Ох, как узко!

«Ничего. Если начнет прижимать, пустим машину», — успокаивает себя Нардин.

Черт возьми! Судно медленно сносит на песчаную отмель. Течение, может быть? Капитан прикидывает расстояние и командует взять немного правее. Теперь рулевой держит прямо на маячок волнолома.

Лоцман нервно раскуривает свою трубку. Смелый парень, этот русский капитан. Давно в порт не входили такие большие суда под парусами. Надо быть уверенным в своей команде. Стоит замешкаться у снастей, и маневр не выйдет. Вот и ворота…

— У телеграфа. Товсь! — тихо говорит Нардин.

Третий помощник наклоняется вперед, кладет руку на телеграф. Внезапно усиливается ветер. «Ригель» резко уваливает вправо. Рядченко — он сейчас стоит на руле — старается удержать судно посередине прохода. Лоцман вынимает изо рта трубку, краска сбегает с его лица. Сейчас нос парусника ударится в волнолом…

— Врежемся, обязательно врежемся, — в ужасе шепчет Курейко, вцепившись в кливершкот. Он не знает, что делать. — Мы…

— Молчи ты, — раздраженно останавливает его Орлов. — Не каркай.

Тронев волнуется. Он весь там, на мостике, с Нардиным. Виктор представляет себя капитаном. Решился бы он на такое? Рискованно, но красиво! Если пройдут чисто, какое удовлетворение получит капитан! Наверное, когда все кончится, капитан спустится в каюту, бросит фуражку на диван и небрежно скажет лоцману: «Вот и все…» У лоцмана не найдется слов, чтобы выразить свое восхищение. Здорово! А Тронев будет командовать большим теплоходом. Он изучит все его повадки, характер, возможности. Он достигнет небывалого искусства в управлении кораблем. Швартоваться будет без буксиров, удивляя своим умением портовых лоцманов. Вот он поднимается на высокий мостик своего судна. Красивого, стремительного, огромного. На рукавах сверкают нашивки, костюм с иголочки, белая рубашка… Он подходит к телеграфу, берется за теплые черные ручки.

«Здравствуй, — говорит ему теплоход. — Не бойся. Я не подведу». Надо поставить его между двумя судами, стоящими у стенки. Места в обрез. Только-только втиснуться. Лоцман осторожно говорит: «Хорошо бы взять один буксир, капитан». — «Думаю, поставим и так». Он дает малый ход, командует рулевому и чувствует, как охотно подчиняется ему судно. Проходит двадцать минут, и швартовка окончена. Лоцман с уважением смотрит на него. Такой молодой и такой мастер. В этом порту даже очень опытные капитаны не отказываются от буксиров. А на берегу стоит восхищенная Зойка с цветами. Она-то ведь понимает в морском деле…

Размышления Тронева прерывает спокойный голос Нардина:

— Полборта лево, Рядченко! Бизань-шкоты втугую!

Он не успевает закончить команды, как шкоты бизани уже выбраны. Нос «Ригеля» начинает уклоняться влево. Баркентина входит в ворота. Секунды становятся долгими, как часы. По обоим бортам, совсем близко, проплывают каменные стенки… Они тянутся бесконечно. Люди на берегу замерли. Кажется, до них можно дотянуться рукой.

«Пройдем ли мы когда-нибудь?» — думает капитан, глядя на приближающуюся к волнолому корму. Она проходит чисто — всего в двух метрах. Впереди расстилается водная гладь бассейна. Прошли! — Нардин облегченно вздыхает, достает сигареты.

— Отлично! — кричит лоцман. — Вставайте вон там, позади «Алтаира». Видите свободное место? — Он показывает на стенку, где уже скопилась порядочная толпа. Любуются «Ригелем».

— Паруса долой, быстро! Оставить кливер! — командует в мегафон Нардин — и рулевому:

— Не зевай, Рядченко. Держи вдоль причала, поближе.

— Есть вдоль причала поближе, — хрипло отзывается матрос.

Рядченко ведет судно безукоризненно. Один за другим падают паруса. «Ригель» замедляет движение. Толпа на берегу приветствует баркентину криками, машет платками, шляпами. Норвежцы хорошие моряки. Они понимают, что значит войти в порт через узкие ворота под одними парусами.

— Кливер долой!

«Ригель» по инерции подходит к причалу.

— Подавай концы на берег!

Швартовщики на стенке подхватывают бросательные концы, тянут стальные швартовы, набрасывают их на чугунные «пушки».

— Задержать кормовой!

«Ригель» останавливается, мягко прижимается к причалу и так замирает. Прекрасно сделано! Лоцман подходит к Нардину, жмет руку.

— Великолепно, капитан. Я давно не получал такого удовольствия. Первоклассная команда. Сколько лет плавают ваши мальчики?

— Первый год.

— О, они хорошо натренированы. Очень хорошо. Я наблюдал за их работой.

Нардин доволен. Ему приятно услышать эту похвалу от старого, много повидавшего на своем веку моряка. Это не просто слова, желание польстить, нет, — оценка объективна. Ребята работали с «душой», быстро выполняли команды, угадывали, что хочет сделать капитан.

— Ну что ж, мистер пайлот, благодарю за комплименты. Прошу ко мне. Я угощу вас прекрасной русской водкой и заодно подпишу лоцманскую квитанцию.

Лоцман смеется:

— Это будет достойным завершением такого блестящего входа в порт. Мы выпьем за морское искусство. Так?

▼

На «Алтаире» сразу заметили намерение Нардина войти в гавань под парусами. Все прекратили работу, глядя на приближающийся «Ригель». Даже повар вышел из камбуза.

— Посмотрим, как он произведет маневр, — с видом знатока говорит Димка Роганов.

Сегодня курсанты не просто зрители. Они уже специалисты, моряки, судьи, от чьих глаз не должна укрыться плохая выучка команды. Так же внимательно наблюдает за «Ригелем» вышедший на палубу Шведов. Презрительно поджав губы, он поворачивается к старшему помощнику.

— Видите, что «академик» вытворяет? Навалит его на волнолом, тогда узнает, почем фунт лиха. Убрал бы заранее паруса, как мы сделали, запустил машину и спокойно зашел в порт. Конечно, под парусами эффектнее, но машина в таких случаях надежнее.

«Очень ты осторожным стал после Тага-лахт», — думает старпом, но вслух говорит:

— Верно, машина надежнее, но зато… — Кравченко умолкает.

Шведов недовольно морщится.

«Ригель» подходит к воротам.

— Не сдрейфовало бы ветром, — с опаской замечает Кротов.

Но его страхи напрасны. Баркентина благополучно минует опасное место. По рейду несется пронзительный свисток, слышатся отрывистые команды, и через минуту мачты «Ригеля» остаются без парусов.

— Быстро работают, — одобрительно восклицает Миша Бастанже. — Хорошо!

«Ригель» под одним кливером приближается к причалу. Шведов