Мой первый, мой истинный - Марина Эльденберт

меня на мысль забрать бабушкино наследство без разрешения отца. Сначала хорошая послушная девочка вся во мне взбунтовалась от подобной идеи. Красть – это же плохо, а красть у семьи тем более. Но я напомнила себе, что кража своего – это и не кража вовсе. Папа не имеет права не отдавать мне деньги бабушки. Я так долго убеждала себя в этом, что даже не почувствовала угрызений совести, когда мы с Адрианом прокрались в комнату моих родителей и вытащили из верхнего ящика комода тяжелую массивную серебряную подвеску. Мне даже страшно не было, потому что после похищения Атласом во мне будто что-то раскрылось. Я чувствовала азарт, возбуждение, но не страх. Возможно, поэтому мы с кузеном словно отпетые домушники из детективных радиопередач сработали быстро и чисто.

Я собиралась продать подвеску и массивную цепочку. Жалко, конечно, было. Все-таки это наследство нашей семьи. Но деньги мне были нужнее. Дело оставалось за малым – сбежать. Учитывая, что меня все время стерегли, это было не так просто. Но тут наконец-то наступил День гуляний в Лысой бухте.

Который чуть не накрылся медным тазом. В смысле, даже не сам день, а наше с Мирабель в нем участие.

Родители встали в позу, начали читать нотации, какой это риск, но здесь не подвела уже сестренка: Мира закатила такую истерику, что тошно стало всем. Мне кажется, нас отпустили на праздник исключительно потому, чтобы больше не слышать ее слезливых воплей.

Мне бы сбежать из дома, пока все гуляют на городском празднике, но и затеряться в толпе тоже можно. Особенно, если присматривать за мной будет Адриан. Конечно, затеряться в толпе в большом городе и среди тех, кто тебя знает как облупленную, это не одно и тоже, но это будет вечер, а народ явно наляжет на тарос, поэтому у меня будут все шансы ускользнуть с праздника незамеченной.

Дальше я собиралась переодеться, а затем пешком дойти Саламаны. Она была в той стороне, куда меня тогда увез Атлас. Не самый удобный вариант ближайшего города, но мне надо было, чтобы отец не догнал меня по дороге на грузовике. В общем, я думала как преступница, и в груди снова вспыхивало это яркое чувство, что я все делаю правильно.

Все шло по плану. Я собрала рюкзак: положила на самое дно бабушкино украшение, сверху скинула сменный комплект белья, штаны и парочку рубашек. Остальное я собиралась купить на месте, чтобы не привлекать лишнего внимания пропавшей из ванной зубной щеткой. К тому же, рюкзак на праздник должен был принести Адриан, чтобы затем передать мне. Слишком большая сумка могла уже заинтересовать его мать, учитывая ее контроль сына.

Я надела свое любимое платье, белое с лиловыми лентами. Отнюдь не для того, чтобы покрасоваться, а опять же для конспирации. От туфель, правда, пришлось оказаться даже ради нее. Ботинки для моей прогулки подходили лучше.

Да, все шло по плану. Мы всей семьей вышли из дома до заката и отправились на главную площадь нашего городка. Папа привычно с ружьем, мама и тетка наряженные. Больше всего постаралась Мирабель, одевшись так, будто шла на свои последние в жизни гулянья. Мне она напоминала попугая, такая же красно-зеленая, пестрая и громкая. Одним своим присутствием она перетягивала все внимание на себя.

Впервые в жизни я поблагодарила Владыку за свою сестру.

На празднике все тоже шло замечательно. Я послушала папину нравоучительную речь о собственной безопасности. Правда, на словах, что он рядом и с ружьем, с моих губ слетел сдавленный смешок, и я позволила себе коротко обнять его.

– Спасибо, – прошептала и отстранилась, в душе злясь на родных, что приходится уезжать вот так, даже не попрощавшись. Не обнявшись толком.

После меня затянуло в круговерть праздника. Я ела печеные фрукты, посмотрела фильм под открытым небом, покаталась на карусели. А потом подхватила рюкзак, спрятанный Адрианом под одной из лавочек и, пряча его за спиной, принялась пробираться к выходу, то есть поближе к тонкой улочке, которая должна была вывести меня прочь из города.

Я была почти у цели, как тут мое сердце екнуло. По телу пробежала волна знакомой силы. Пробежала, оголяя все нервные окончания. Заставляя меня замереть на месте.

Я почувствовала его приближение раньше, чем по толпе пронеслось взбудораженное:

– Рамирес…

Глава 17.2

Причем мне не нужно было выяснять, который Рамирес пожаловал на этот праздник. То ли бабушкин дар мне все-таки достался, и я шестым чувством уже знала, перед кем сейчас расступается толпа, то ли просто в глубине души ждала увидеть именно его. Впрочем, Дэя я увидела раньше, чем успела разобраться в собственных чувствах. Он возвышался надо всеми присутствующими, будто скала. Еще от него отступали, его боялись. Милый Шан тоже был вервольфом, но не вызывал такой реакции. Дэй же шел, словно король, перед которым все склоняли головы.

Я поняла, что не дышу, что тоже готова перед ним склониться, настолько он одной лишь своей энергетикой вводит в какой-то первобытный дикарский транс. Но еще больше поклонов мне захотелось идти к нему, бежать, ползти. Только бы коснуться короля… Нет, не короля, вожака стаи, истинного альфы. Это открытие заставило меня с шумом втянуть воздух в легкие. Рвано, жадно. И этим я словно себя выдала!

Дэй стоял на открытом пятачке площади, а я пряталась за людскими спинами, но, каким-то невозможным образом, он резко повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. Словно на меня навели мощный софит и подсветили ему, где я стою. Сердце дернулось в груди, забилось быстро-быстро, а я присела на корточки, на этот раз точно прячась за стеной толпы. Зачем? Я и сама не смогла бы объяснить. Он же меня видел! Видел ли? Не мог же он меня услышать-учуять вот так просто, в гуще народа!

– Рамирес, мы не ждали, что ты вернешься в Лысую бухту, – раздался голос отца. С прибытием Дэя даже музыку выключили – появилось зрелище поинтереснее кино и аттракционов.

– Ты лично пригласил меня на этот праздник, Карлос. Почему я должен был не прийти? – Только от одного этого глубоко низкого хрипловатого голоса по плечам побежали мурашки-предатели.

– Это было до того, как ты захотел выкрасть мою дочь.

– Выкрасть?

– Да, выкрасть! – разозлился папа. – Забрать себе… неизвестно для чего.

– Почему же неизвестно? – я не могла видеть Дэя, но усмешку в его голосе хорошо уловила.