Черный торт - Шармейн Уилкерсон

твоя мама одна, и это нехорошо. Нам необходимо найти мужчину, который подходил бы ей. И он должен быть по меньшей мере на пятнадцать лет моложе ее. Как минимум.

Покачав головой, Байрон рассмеялся.

– Почему ты смеешься? Перестань!

Каждому нужен такой друг, как Кабель. Он мог в самые трудные моменты рассмешить Байрона. Дома Байрон проснулся среди ночи, думая о том, что Кабель говорил про его мать.

Мысли о самоубийстве?

В его душу закралось какое-то паническое чувство. Он взял мобильный, чтобы позвонить Бенни, потом положил телефон на прикроватную тумбочку. Он подумал: Бенни должна узнать, что случилось, Бенни нужно быть здесь. Матери необходимо, чтобы дети были рядом. Но позвонить должна сама мама. Либо так, либо пусть Бенни сама поднимет свою эгоистичную задницу и начнет общаться с семьей. По доброй воле. В противном случае им придется продолжать в том же духе, как было до папиной смерти.

Без Бенни.

Без его младшей сестры, отсутствие которой просачивается в трещины их существования.

Много позже Байрон поймет, что мамин инцидент с серфингом был поворотным моментом их жизни. После выписки матери из больницы Байрон отменил пару командировок и вернулся в дом своего детства. Его мать, пока лишенная возможности водить машину или работать волонтером в общественном саду, на пару недель взяла напрокат инвалидное кресло и запланировала несколько «детских праздников», как она любила это называть. Байрон возил ее на старую киностудию, в музей, на концерт. Как-то раз он отвез ее в конференц-центр на встречу с одной известной темнокожей пловчихой. К тому времени мама научилась ловко управляться с костылями и выглядела более счастливой, чем прежде.

Именно в этот период Байрон впервые встретился с мистером Митчем, адвокатом, очевидно знавшим о Байроне и Бенни больше, чем они сами. Он мог бы догадаться, что мать что-то задумала и мистер Митч, как многие до него, поддался ее обаянию.

Как обычно

Метеорологи говорили, что 2017 год по результатам многолетних наблюдений оказался самым жарким в Калифорнии, и это нисколько не удивило Байрона. Для него весь этот год был каким-то странным. Он еще не знал, что наступающий год будет последним для его матери. Он лишь хотел, чтобы закончились все эти неприятности. Лесные пожары. Несчастный случай с матерью. Неудача с продвижением по службе. Размолвки с Линетт. Они постоянно ссорились, и в половине случаев он не понимал, из-за чего именно.

– Мама? – позвал он, топая ботинками на коврике у входа.

С подошв посыпалась беловатая пыль, смешанная с пеплом, – его принесло ветром из зоны пожаров, леса горели севернее их дома.

– Привет, сын! – раздался голос матери из коридора. – Как прошел день?

Похоже было, по мере выздоровления настроение матери улучшается.

– Как обычно, – ответил Байрон.

Самый страшный из калифорнийских пожаров унес человеческие жизни, уничтожил дома. Кроме того, холмы, лишенные зеленого покрова, становились более уязвимыми к оползням после дождей. А потом это приведет к эрозии почвы, загрязнению источников воды, замедлению прорастания семян и, в свою очередь, к осыпанию склонов холмов. Каждый год журналисты просили Байрона прокомментировать влияние ливневых вод и загрязненных стоков на океан, хотя его работа фактически затрагивала другие сферы исследований.

Байрон пользовался популярностью в школах. Этому способствовало большое количество его подписчиков в соцсетях, к тому же он являлся как ученым, так и спортсменом. Последняя характеристика особенно привлекала педагогов, приглашавших Байрона в государственные школы, чтобы донести до сознания учащихся мысль о том, что занятия спортом и научные достижения прекрасно совмещаются и нет причины отказываться от одного в пользу другого.

Байрон был рад служить ученикам образцом для подражания, в особенности детям из тех групп населения, которые в силу демографических проблем были слабо представлены в научных и технических профессиях. Однако, стремясь к тому, чтобы ученики не боялись выбирать карьеру, школы зачастую скорее укрепляли стереотипы, нежели их разрушали.

Примером служила история со спортом. Все хотели, чтобы Байрон рассказал о своих университетских победах в легкой атлетике, все спрашивали, играл ли он в баскетбол. Ожидалось, что в беседах с городскими детьми он упомянет именно эти виды спорта. Никто ни разу не спросил Байрона о спорте, наиболее ярко характеризующем его как жителя Калифорнии: о серфинге.

Именно мама научила Байрона серфингу. Они всегда привлекали к себе внимание: маленький темнокожий мальчуган и его высокая мать, объезжающие свои доски для серфинга в те времена, когда многие жители Лос-Анджелеса считали этот спорт изобретением белых людей. Иногда она отправляла его на берег, а сама продолжала скользить по волнам под его одобрительные возгласы.

«Некоторые считают, что серфинг – это взаимодействие с морем, – однажды сказала ему мать, когда Байрон барахтался в воде, – но на самом деле серфинг – это взаимодействие с самим собой. Море никому не подчиняется». И она подмигнула сыну. «Очень важно понимать, кто ты есть и где находишься в каждый момент времени. Это касается того, как нужно находить и удерживать баланс. И это поможет тебе подняться на волну. А потом надо смотреть в оба и соображать: или надо больше тренироваться, или вообще приближается шторм, или волна просто чересчур велика для тебя. Ты можешь даже решить, что не создан для серфинга, и это тоже нормально. Но ты не сумеешь понять правду, если перед выходом в море не приведешь в порядок свои мозги».

Это справедливо для серфинга и справедливо для жизни в целом, сказала мама.

Сегодня, готовясь к посещению двух средних школ, Байрон сделал кое-что по-другому. Положив рюкзак и ноутбук на пассажирское сиденье своего джипа, он вернулся в дом и взял один из своих бордов. Укладывая доску в багажник, он спрашивал себя, почему не додумался до этого раньше.

– Есть ли такой у кого-то из вас? – спросил Байрон, обращаясь к аудитории, состоящей из разных классов, и показал им лонгборд, который держал перед собой вертикально.

Поднялись лишь две руки, однако Байрон поймал волну, выстраивая взаимосвязи между серфингом, физикой и профессиональным исследованием морского дна.

Идея поговорить о серфинге пришла Байрону накануне вечером, когда он сидел в машине, ожидая, пока полицейский проверит его водительские права. Уже четвертый раз за этот год его останавливала дорожная полиция, и, чтобы держать нервы под контролем, Байрон стал глубоко и медленно дышать, представляя себе, как бежит к воде с бордом под мышкой. Именно тогда он решил немного изменить свое обычное выступление, посвященное профориентации.

– Как и большинство из вас, я родился здесь, в Южной Калифорнии, – начал Байрон, обращаясь к тысяче школьников, сидящих в спортзале на