Капля духов в открытую рану - Катя Качур

обычно зарабатывал. Скрыться от носильщиков РЖД удавалось не всегда. Пару раз его предупреждали, один раз наваляли вдвоем так, что в музыкалку он опоздал и на уроках сидел, прикрывая распухшую щеку мокрым платком. На вокзале ночевал сутки через двое – такой график установил себе сам, чтобы не надоедать Антону с Катюшей, у которых ютился оставшееся время в коридоре съемной однокомнатной квартиры. Катя была беременна, и Антон недвусмысленно намекал Костику, что пора валить. Он же и пристроил последнего педагогом в музыкальную школу. Первую зарплату у Костика сперли на «Китай-городе» в переполненном вагоне метро. Вторую он отдал Антону за хлеб и кров. На улице подморозило, он был в легкой куртке и тряпичных кедах. На перрон, фыркая, подкатил состав из Бишкека. Костик ринулся в толпу, хотя понимал, что публика здесь небогатая, вещи тащат на своем горбу. Продираясь сквозь приезжих от дальнего вагона к вокзалу, он увидел гитарообразную женщину в голубом пуховике, которая волочила за собой чемодан без колеса.

– Носильщик нужен? Дешевле официалов…

– Костик! – воскликнула женщина.

– ЛидьВасильна… – Костик был готов провалиться сквозь землю.

– Милый Костик! – Она остановилась, взяла его замерзшее лицо в ладони и расцеловала в обе щеки. – Как я рада, что ты нашелся!

Костик схватил чемодан, ЛидьВасильна взяла его под руку.

– Где ты живешь? – спросила она.

– Снимаю квартиру, – ответил он робко. – Работаю педагогом в музыкальной школе.

– Мне можешь не врать. От тебя пахнет бомжом.

– ЛидьВасильн…

– Значит, так, я живу одна, мой муж умер, родители – в Бишкеке. С сегодняшнего дня ты живешь у меня.

Костик остановился и грязным кулаком размазал нахлынувшие слезы по щеке.

– Как хорошо, что вы не купили тот коричневый пуховик, – сказал он, пытаясь не разрыдаться. – Этот вам значительно лучше!

Она обняла его, как ребенка, и прижала к пышной груди. Мимо прошли двое вокзальных носильщиков в оранжевых жилетах и, обернувшись на Костика, смачно сплюнули.

– Я за котом. – Костик не поздоровался.

Машка, открыв дверь, отступила. Варфоломей, сломя голову, рванулся к хозяину со своим фирменным «маво-о-о!». Они не виделись три месяца. Костик схватил кота на руки и прогнулся назад под его весом. Машка вцепилась в Варфоломея и потянула на себя.

– Совсем идиот! Он с тобой по вокзалам будет шляться? Не отдам!

Костик крякнул и начал запихивать кота себе за пазуху, но не рассчитал. Кот набрал в весе, как пубертатный поросенок, и за дубленкой уместилась только его треть со стороны хвоста. Машка ухватила за передние лапы и рванула на себя. Варфоломей утробно завыл.

– Ты чем кормить его будешь, дебил? Ты себе на жратву заработать не можешь! – завопила Машка.

– Разберусь без тебя! – рявкнул Костик.

– Ты даже переноску не принес, козел! Как собрался его везти?

– Как всегда возил, так и сейчас повезу!

Варфоломей взвизгнул и, выворачиваясь, дугой прыгнул внутрь коридора, оттолкнувшись задними ногами от груди Костика и полоснув Машку передней растопыренной лапой по лицу. Машка завизжала, закрыла лицо руками и метнулась к огромному зеркалу в прихожей. На носу зияла рваная царапина, проступавшая все новыми капельками крови.

– Кретин, я же только курс биоревитализации сделала, пилинг фруктовый…

– А на хрена? Все равно ты – стерва, и никакой пилинг это не исправит. – Костик, не снимая ботинок, прорвался в комнату и залег на ковре рядом с диваном, выковыривая оттуда ошалевшего Варфоломея.

– Кс-кс-кс, иди, мой родной, к папе. У папы теперь есть теплая квартира, своя кровать, как в общежитии, папу теперь никто не выгонит, – приговаривал он, таща за лапу кота, сила сопротивления которого усиливалась длинношерстным Машкиным ковром.

Машка рыдала на пуфике в коридоре. Кровь размазалась по лицу вместе с тушью и слезами, испачкала ворот дольчегабанновской футболки. Костик с котом вышел мимо нее в раскрытую дверь и нажал кнопку лифта. Потом вернулся, сел на корточки рядом, не выпуская кота.

– Машуль, ну не реви. Купишь себе породистого, красивого. А этот бродяга, как и я. Ведь ты меня никогда не любила.

– Ты всю жизнь мне испортил! – Машка колотилась в истерике.

– Нет, Машуль, твою жизнь я лишь немного украсил. Вспомнишь на старости лет, будешь улыбаться. Ладно, лифт пришел.

Костик чмокнул рыдающую Машку в макушку и быстро нырнул в лифт, опасаясь, как бы не началась погоня. Машка осталась сидеть в коридоре своей квартиры с открытой настежь дверью и долго еще смотрела в одну точку на стене, чувствуя себя попользованной между делом и брошенной, как окурок мимо урны. Единственное любимое существо на земле было оторвано от ее сердца. Рядом без слез плакала желтоглазая Тося, одна из всего остального множества существ, которому ни Машкиной, ни чьей еще любви в этом мире так и не досталось.

Глава 30

Славочка вернулся в Москву и запойно начал готовить сольную программу. Поездка в Полтавскую оставила в его душе незаживающую царапину, как у Машки на носу от когтей Варфоломея. Он несколько раз пытался завести разговор с Дарьей Сергеевной об отце, но она только отмахивалась:

– Ты ведь сам с ним жил все детство, не помнишь, что ли, какой он?

– Не помню, мам, в том-то и дело, – отвечал Славочка. – А зачем ты за него замуж вышла?

– Что вы все пристали ко мне, зачем-зачем! Жрать хотела, вот и вышла… Иди и возьми творожники со сметаной, пока не остыли…

Отец Славочки, единственный из всей семьи, остался жить в Н-ске. Катюша, после свадьбы с Антоном, ездила к нему каждые полгода и часто звонила. Дарья Сергеевна узнавала новости о муже только от нее. И каждый раз, не дослушав, обрывала: «Жив, и слава богу!» Славочка и вовсе забыл о его существовании.

– Если я приеду к папе, как ты думаешь, он меня не прогонит? – спрашивал он Катюшу, держа в памяти слова маленькой Анны.

– Что ты, Слав, знаешь, как он гордится тобой. Он будет счастлив, езжай! Я бы с тобой заодно, но мне через месяц уже… сам знаешь… – отвечала Катюша, с гордостью поглаживая большой живот.

Перед Новым годом Славочка все-таки решился. Зачем-то первый раз в жизни соврал Дарье Сергеевне, что едет репетировать с мюнхенским оркестром. Купил дорогой портсигар и луивиттоновский органайзер – записную книжицу, хотя умом понимал, что отцу это абсолютно не нужно.

– Ну не везти же ему водку, – советовался он с Катюшей.

– Да, Слав, что бы ты ему ни подарил, он будет на седьмом небе, – успокаивала сестра.

Поезд приходил в пять утра. Славочка впервые вернулся в Н-ск после поступления в Гнесинку. Вокзал был перекроен