Стражи Леса - Фантом

одним из которых он чуть не разрезал Осквернённого напополам, ни веер из крошечных лезвий не наносили им достаточно повреждений, чтобы нечестивая магия покинула их тела. Многочисленные раны не мешали им исполнять данный им приказ.

К моменту, когда Астерот почти упёрся в стену, Цит установил-таки контакт со священным деревом. Ствол задрожал, закачались на стенах ещё висящие факела и картины. Колдунья обернулась, испуганно обводя взглядом зал. Её руки дрожали, и на пол с грохотом упала сковородка, которой она до этого прижигала раны эльфу.

— Кт-то из вас обратился к поганому дереву?! — Закричала она, взлетая над полом. Стоило ей оторваться от земли, как её саму закидало из стороны в сторону, и она, чудом не упав на стоящий позади неё стол с жертвами, приземлилась обратно на доски. — Кто помел говорить с деревяшкой?! — Голос колдуньи, пытавшейся казаться спокойной, дрожал сильнее, чем дерево.

— Линэлан давно хотел сбросить оковы Скверны, опутавшей его и весь этот город, так что я просто ему помог. — Цит с трудом поднялся, еле держась на ногах. Когда дерево затряслось, сражение остановилось само собой: все замерли в страхе, что сейчас на них что-нибудь, да упадёт. — Как вы посмели пропитать некогда священное место Скверной?! — Глаза полуэльфа горели зелёным, затмевая спрятавшийся в глубине золота зрачок. — Вы предали свой народ, своих друзей и близких, своих матерей и отцов! Вы пошли против своей природы и за это должны быть наказаны!

Дерево затряслось сильнее, будто соглашаясь со словами Цита. Снаружи послышался оглушительный треск, а затем на землю упало что-то большое. Потом ещё раз, а затем из-за двери донёсся тихий гул.

— Священная Роща избавится от захватившей её Скверны! Сегодня!

Он встал в полный рост и гневно посмотрел на Осквернённых, окруживших троицу. Под его взглядом искажённые Скверной эльфы тушевались, словно их прогнившие Души были способны испытывать хоть какие-то эмоции. В этот момент ствол пронзили сотни зеленоватых нитей. Они извивались, причудливым узором оплетая стены и пол, заползая по доскам на обувь Осквернённых. Пропитавшиеся Скверной эльфы бились в конвульсиях, кричали, медленно опускались на пол, не издавая больше ни звука. Их тела менялись вместе с текущими из глаз чёрными слёзами: гипертрофированные конечности уменьшались, третьи руки и ноги втягивались обратно в тела, а затем, когда мощный толчок сотряс дерево, вслед за ним раздался дикий рёв.

Сразу стало холодно, пространство посреди зала начало искажаться, сворачиваясь в одну точку и одновременно убегая из неё. Прямо в воздухе начали набухать сосульки, по полу застучали мелкие градинки. Задул непонятно откуда взявшийся ветер, закручивающий пространство и взбесившуюся погоду в безумный танец.

Всё это время нечто ревело, задыхаясь от боли. Казалось, что из этого рёва в центре пространственного коллапса рождалась чёрная точка, откуда потянуло даже не холодом, а чем-то непередаваемо ужасным.

Лира, испугавшись, потянулась к моей энергии и окружила троицу тонкими зеленоватыми полосками. Похоже, в критической ситуации она способна выдумать кое-что такое, что даже не сразу становится понятно, что именно. Между тонкими линиями начала проступать из пространства стена, будто по кирпичику складывающаяся из воздуха, и, на удивление, её странная конструкция сработала, защитив их от агонии Осквернённых.

Цит не замечал ни преграды, вставшей у него на пути, ни сгустка абсолютной черноты. Он медленно шёл вперёд, рассекая почти осязаемые волны страданий Осквернённых, и не обращал никакого внимания на извивающиеся под его ногами тела. Некоторым он специально наступал на руки и ноги, видимо, чтобы тем было больнее.

— Лишь терзаниями Душ вы сможете искупить свои грехи перед Священной Рощей! Покайтесь, грешные!

Он воздел руки к потолку, и до того еле светящиеся зелёные прожилки озарили весь зал. В этом месте не осталось больше Тьмы, всё было залито Светом, и от этого кожу Астерота начало жечь. Маг, выругавшись, отошёл к стене и закутался в плащ, тщетно пытаясь спрятаться от сжигающего его заживо Света. Лира, вовремя увидев его мучения, расплела защитную вязь и воссоздала её уже перед ним, и жжение стало терпимее, а почти незаметный дымок, шедший от серой кожи, перестал витать вокруг Астерота.

— Страдайте во имя Священной Рощи, нечистые! Признайтесь Ей во всех своих злодеяниях, и, может быть, Она сочтёт возможным очистить ваши Души от тварей, их пожирающих!

Цит, выкрикивая свои проповеди, продвигался к замершей в ужасе колдунье. С рук полуэльфа стекали ручейки зеленоватого света, впитывающиеся в пол, весь зал пронизывали сотни тончайших нитей, оплетающих Осквернённых и ужасную дыру в пространстве. Крики боли сплетались в симфонию ужаса, плавно переходящую на ультразвук. Вдруг один из дёргающихся в агонии эльфов громко вскрикнул, а потом резко перевернулся и встал на колени перед Цитом, уткнувшись лицом в пол:

— Великая Роща, прости меня, обещаю заслужить прощение, работая на благо Твоё. Моя Душа страдает, осознавая, сколько страданий мы принесли Тебе, но я понимаю, что… — По лицу, измазанному в чёрных и кровавых потёках, покатилась маленькая чистая капля. Кода она стекла с подбородка, эльф поймал её дрожащими руками и закричал. — Я прощён?! Ты простила меня?!

— Роща великодушна, она готова исправить тех, кто сам захочет вернуться. Тех же, кого новый покровитель устраивает больше, она… — Цит не стал договаривать, вместо этого лишь выразительно посмотрел на эльфа, который кричал меньше всех. Его лицо было перекошено ненавистью, но недолго ему оставалось жить: сразу десяток нитей, собравшихся под его головой, резко впились в череп Осквернённого. Рот его открылся в беззвучном крике, и спустя секунду тело упало на пол.

— Усмири дерево, фанатик! — Закричала эльфийка и воткнула упавшую на пол вилку в грудь до сих пор не умершему эльфу на подносе. Тот закричал и попытался вытащить её связанными руками, но не доставал. Колдунья, проведя рукой над телом измученного юноши, прикрыла глаза, и молодой мученик в последний раз дёрнулся. В заполнившем зал шуме потонул истеричный вопль второй жертвы, стоящем рядом с парнем. Судя по ненависти в голосе, эти двое были как минимум знакомы.

Тем временем Осквернённая, всё никак не желающая сдаваться опутывающим её линиям, пустила по своему телу бордовую волну. Она покачала головой, раскидывая во все стороны слетевшие с головы волосы, и опустилась на четвереньки, утробно зарычав.

— Усмиррри. Своё. Дерррево! — Красивое лицо прислужницы менялось: тонкие губы прорывали лезущие из дёсен дополнительные зубы, руки и ноги выворачивались, приобретая вторые и третьи суставы, спина прогнулась, и оттуда даже вылезло нечто, напоминающее зародыш третьей