На волоске - Лиза Сивен

оттуда.

Само собой, ситуация становилась только хуже. Ассенизаторы появились тогда, когда отказала и вторая трубопроводная сеть. Туалеты на всех этажах позакрывали. Как следствие, учителям пришлось открыть свои для учеников… а вода уже доходила до канализационных решеток рядом с навесом. И в качестве вишенки на торте: потребовалось не больше пяти минут, чтобы прошел слух о том, что виновник этой катастрофы — я.

— У Маттео-монашка чугунные какашки!

— Вышло все из берегов? Виноват яйцеголов!

— «Когда вновь увижу чудесный тот зад!»

Я скрылся в информационном центре на время обеденного перерыва. Но потом пришлось возвращаться на уроки. Посреди контрольной по математике за мной пришел зам по воспитательной работе и, извинившись перед учителем, отвел меня в кабинет директора.

— Итак, господин Лекюре, не могли бы вы объяснить мне, что сегодня произошло?

Он мрачно смотрит на меня поверх очков, а его густые брови подрагивают под морщинистым, как у шарпея, лбом. В чем он, собственно, меня обвиняет? В том, что я с топором напал на трубы?

— Я не знаю. Я просто нажал на кнопку слива.

— То есть вы не засоряли туалет намеренно?

— Нет! Что вы!

Я знал, что он не питает ко мне нежных чувств, но чтобы вот так, поверить слухам…

— Не говорите со мной в таком тоне, Лекюре. Вы никогда ни в чем не виноваты. Вы хоть представляете себе, насколько это утомительно? Постарайтесь впредь не попадать в истории. А теперь возвращайтесь в класс, глаза б мои вас больше не видели.

По дороге домой я все размышляю о том, жертвой какой несправедливости я стал, и чувствую себя так, будто по мне проехался бульдозер. Слова директора тяжелым камнем легли мне на сердце. Надо мной будут насмехаться не меньше месяца, пока внимание моих «ближних» не переключится на другие, менее дурнопахнущие сплетни.

— Ну и ну, — говорит Манон, глядя, как я захожу в гостиную. — Ты будто привидение увидел.

— Уж лучше бы это было привидение.

— Настолько плохо? Тебя обнять?

Для своих десяти лет моя сестренка слишком серьезна. Я приобнимаю ее. Эта девчонка быстро растет. Беспокойство делает ее лицо старше, на нем вдруг проступают черты женщины, которой она станет, с мимикой мамы и носом папы. Сегодня она убрала волосы в аккуратный хвост. Ей очень идет. Я вспоминаю о том, как еще совсем недавно она заставляла меня наряжаться вместе с ней. Я всегда мог спокойно надеть балетную пачку и крылья феи и подурачиться с ней под рождественские песни. Иногда она смеялась так сильно, что писалась в колготки.

Нас прерывает «All night» Бейонсе, которой разрывается мой телефон: звонит Леана. Я бегу к себе в комнату, хлопаю дверью, бросаю рюкзак и отвечаю максимально спокойным голосом, не успев даже снять куртку.

— Хэллоу…

— Привет! Я тебе не помешала?

Я падаю спиной на кровать и сворачиваюсь калачиком.

— Нет, я один.

Я проглатываю готовое вырваться «я надеялся, что ты позвонишь». Я слишком боюсь, что она подумает, будто я только и делал, что ждал ее звонка.

— Даже соседей нет?

— Они в душе. И нет, я не пришлю тебе фото.

Паф! Вот так, естественнее некуда. Но лучше всего — улыбка, которую я слышу в ее голосе:

— Наверняка твои приятели — жуткие красавчики, и ты просто решил спрятать их от меня.

— Или они просто пошли в душ, а я торчу тут и жду своей очереди.

— Ладно-ладно… Как прошел твой первый учебный день?

— Так же дерьмово, как и всегда. Больше особо ничего и не скажешь. Кроме того, что пошел снег.

— У нас тоже. А как твоя контрольная по математике?

— Пока непонятно, но основное я сделал.

Мне дали задержаться на перемену, чтобы закончить. Но я не мог сосредоточиться, поэтому наверняка допустил кучу ошибок.

А как твой день?

Леана заливается радостным смехом:

— Какая-то дичь! Канализацию прорвало! Лицей затопило, приехали ремонтники, я никогда такого не видела. Судя по всему, один бедняга, нажав на кнопку слива, смыл всю школу.

Бедняга. Бам! Прямо под дых. Я пытаюсь откашляться.

— Ему просто не повезло, вот и все. Это могло случиться с кем угодно.

— О нет, ты его просто не знаешь! Все намного хуже! Это клинический случай! На него без слез не взглянешь, у него раннее облысение, это ужасно, у него на голове нет ни волосинки! И я видела сегодня, как он мчался по двору как угорелый! Так не бегут, если совесть чиста.

Леана запустила целый саркастический конвейер, то и дело выстреливающий искрометными шутками. Одни слова сменяются другими, но я улавливаю только общий смысл. Провал монашка Маттео сделал ее день. Я как-то отстраненно воспринимаю реальность, которая только что сбросила меня с небес на землю: Леана смеется надо мной. Подтрунивает безостановочно.

— Поль? Ты еще тут? Тебе не кажется, что это просто умора?

— Нет.

Это тоже вырвалось у меня как-то само.

— Но это же…

— Слушай, у меня тут вторая линия, это может быть важно. Я перезвоню.

Мобильник выскальзывает у меня из рук и падает на подушку. Мне жарко. Вытянувшись на кровати, я смотрю в потолок и не сразу понимаю, что все это время пролежал в куртке. Я снимаю ее вместе с бейсболкой.

Телефон вибрирует: сообщение, сообщение, сообщение. Я кошусь на него краем глаза.

Мне показалось, что ты разозлился.

Ты разозлился?

Ты же позвонишь мне? Обещаешь?

Само собой, я разозлился! И нет, я не стану ей перезванивать. Маттео на сегодня уже хватило, спасибо большое.

Глава 30

Еще один день ледяной зимы и тоскливо-серого неба, который обещает тянуться так же долго, как и его предшественники. Вся эта неделя тянется вот уже целую вечность. Я стою, прислонившись спиной к одному из столбов, служащих опорами для навеса, и, скрестив руки на груди, пытаюсь сохранить хотя бы оставшиеся крохи тепла. Иней трещинами ползет по стенам домов и украшает блестками окна. Первый выпавший снег растаял под полившим вскоре дождем, но потом температура снова упала.

Я вытащил шапку, чтобы cпрятать от холода уши, и напялил бейсболку поверх нее, чтобы выглядеть совсем уж неотразимо.

Я стараюсь избегать Леаны, а значит, и всей ее компании — Сураи, Анны Софии и остальных. Я так и не перезвонил ей, хотя на дворе уже среда. Никаких присланных смайликов. Тишина в эфире. Я видел, как она замерла у школьных дверей этим утром. Она смотрела на экран телефона, но если она кому и писала, то это был не я. И несмотря на то, что