На волоске - Лиза Сивен

стираются все те вечеринки, на которые меня не приглашали; все те оскорбления и насмешки, которые мне приходилось проглатывать вместе со своей гордостью, уходят в прошлое. Все остальные завидуют нам, как в сериалах, когда образуется красивая пара. Сегодня я, Маттео Лекюре, король вечеринки.

Я спиной чувствую тяжелый взгляд Джаспера и слежу за тем, чтобы между нами оставалось приличное расстояние. К счастью, Леана делает то же самое, а ее подруги все время стараются находиться между ним и нами.

— Ну, ты довольна? — спрашиваю я у нее потом, когда мы выходим на улицу подышать.

Она тоже пьет виски с колой. Ее щеки раскраснелись то ли от выпивки, то ли от танцев, волосы наэлектризовались и выбились из пучка.

— Не понимаю, о чем ты…

Я закатываю глаза. Я и не думаю жаловаться на то, что мной в кои-то веки воспользовались в таких целях.

— О, наши голубки! — застает нас врасплох Исса, наводя на нас камеру своего мобильника.

Я машинально закрываю лицо рукой. А вот и стресс.

— Ну хватит! — выходит из себя Леана. — Оставь нас в покое!

Наша сплетница показывает нам язык и возвращается в тепло. Леана льнет ко мне еще больше, чем обычно. Наши тела соединяются, на губах горят поцелуи. Я мимоходом задаюсь вопросом о том, на каком свидании уже можно затащить девушку в постель. Наконец она отстраняется от меня, чтобы отдышаться. Я нерешительно приглаживаю волосы, прежде чем вытащить телефон и сфотографировать ее.

— Что ты делаешь? — спрашивает она с непередаваемым выражением лица.

— Хочу запомнить этот момент. Ты такая красивая… И мне будет не хватать тебя всю неделю.

— Мне тебя тоже.

Она целует меня, пока у меня в легких не заканчивается воздух. Холода я больше не чувствую — только мягкость ее волос, соль в уголках ее глаз, то, как она прижимается своей грудью к моей, и наше общее возбуждение. Потом хлопает дверь; возле нас зажигаются огоньки сигарет, разрушая волшебство момента. Карло даже не делает вид, что смотрит в другую сторону. Я одной рукой обнимаю Леану за плечи и отвожу ее подальше.

— Мне нужно успокоиться, — говорю я, целуя ее в лоб.

Она кусает губы, косясь на подонка у двери.

— Мне все равно пора домой. Уже поздно.

Возвращение кажется мне ужасно быстрым. Мне трудно расстаться с ней после этого вечера в невесомости. Мы укрываемся от ледяного ветра под выступом ее дома. Она рукой поглаживает мою щеку, а потом взъерошивает мне волосы, и у меня бегут мурашки по коже. Я прижимаюсь своим лбом к ее, пытаясь пережить печаль расставания.

— Я тут подумал: может быть, я из тех, кому нравится прощаться на вокзалах. Я буду рад, если у тебя получится проводить меня завтра.

Я знаю. Идти в своей глупой затее придется до конца.

Глава 27

Этим утром я, как и в любое другое воскресенье, отправился на пробежку, несмотря ни на ветер, ни на дождь, ни на зиму, которые ополчились против меня. Потом я присел на лавочку в парке, слушая последний альбом Chvrches, пока не замерз. У меня есть четкий и ясный план.

Я захожу за Леаной, сажусь в электричку со своим огромным спортивным рюкзаком и проезжаю две станции; там я переодеваюсь, пересаживаюсь и возвращаюсь домой никем не замеченным. Папа не станет задавать вопросов, а мама еще ничего не знает о моей маленькой тайне… Меня должна мучить совесть, но это наименьшая из моих проблем.

У меня такое чувство, будто я вот-вот упаду в пропасть. У меня нет никакого желания возвращаться к своей прежней жизни мальчика для битья. Мне нравится быть Полем, я стал настолько увереннее в себе! В первый раз с тех пор, как началась травля, я стал задумываться о переходе в другую школу. Почему бы и нет, в конце-то концов? Достаточно найти школу-пансион. Так я перестану врать Леане о себе. И все уладится.

Я боюсь, что однажды моя ложь выйдет мне боком. Но мне трудно поверить в это после вчерашнего: все прошло на удивление гладко.

За обедом я молча ем курицу. Папа купил лишний контейнер картошки фри, но Андреа все еще спит. Она вернулась со смены поздно ночью.

— Она ужасно устала, — волнуется мама. — Она не выдержит целый семестр с такой нагрузкой.

— Она уже взрослая, — возражает папа. — Если ты забыла, она справлялась без нашей помощи много месяцев.

— Ты не будешь? — удивляется Манон, жадно поглядывая на мою картошку.

— Руки прочь.

Я широко зеваю, не спуская с нее глаз.

— Как прошла твоя вечеринка? — вдруг спрашивает меня мама.

— Неплохо.

— И это все?

— Могу я иметь личную жизнь или я прошу слишком многого?

— Хорошо. Извини, что интересуюсь тем, что у тебя происходит.

Она, ворча, доедает остатки картошки. Я очень ее люблю, но время от времени мне хочется, чтобы она оставила меня в покое. Я, в отличие от своей сестренки, уже не ребенок; почему она ждет, что я стану ей рассказывать абсолютно все, даже то, что давали в столовой на обед! Я раздраженно опустошаю тарелку и возвращаюсь в свою нору.

Я ложусь на кровать на пару минут, чтобы окончательно все взвесить. И засыпаю, потому что комбо картошка-курица, пробежка и недосып валят меня с ног, как удар дубиной.

Когда я рывком сажусь на постели, на часах уже больше 16:30.

По крайней мере, мне не приходится бороться с похмельем, как на прошлой неделе после вечера в компании Андреа и текилы. Я причесываюсь, закидываю вещи в рюкзак — в том числе черную парку и сине-зеленую бейсболку. Ее я минуту верчу в руках. Я не надевал ее вот уже две недели.

— Не уезжай.

Леана грустно стоит на платформе. Я растираю ей плечи, а потом прижимаю к себе, чтобы согреть. Из-за ледяного ветра я промерзаю до костей.

— Пять дней пройдут быстро.

Вранье. Эта неделя покажется мне невыносимо длинной. Мне становится плохо от одной мысли о том, что я буду видеть ее каждый день, не имея возможности подойти. Леана дрожит от холода, не переставая задавать свои бесконечные вопросы.

— Расскажи мне, каково это — жить в общежитии?

— Четверо человек в комнате, никакой личной жизни, чем-то напоминает общую больничную палату… Очередь в душ по утрам. Ну ты понимаешь.

— Не то чтобы очень. Ты пришлешь мне фото?

Черт возьми, она меня добьет когда-нибудь.

— Селфи? Если хочешь!

Она легонько бьет меня кулачком.

— Да нет же, идиот! Фото твоей комнаты, твоих соседей… Мне