Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вновь мы с Евой наблюдали за рыбкой в аквариуме и плакали от счастья. Через некоторое время дерево Бананя заросло водорослями, и Ева решила вынуть его, чтобы почистить. Выглядело оно все равно довольно мерзко даже после чистки, так что мы его выкинули и решили при случае купить новое. На следующий день, сидя в гостиной за какой-то очередной писаниной, я услышал с кухни истошный вопль Евы. Метнувшись через две комнаты, я обнаружил ее сидящей на коленях на полу рядом с Бананем.
– Он выбросился из аквариума! – сказала Ева сквозь слезы, глядя на меня снизу вверх, – потому что я забрала его дерево!
Банань не шевелился. Банань был мертв.
– Дерево было единственным, что держало его в этой жизни![63]
– Ты всего лишь хотела помочь, – возразил я, – ты не могла знать. Знала бы – купила бы новое дерево заранее, прежде чем выкидывать старое. Это не твоя вина. Ты просто хотела сделать ему приятно!
– Я всегда хотела, чтобы Банань был счастлив, – подтвердила она, все еще всхлипывая.
– Я тоже, – сказал я. – Я тоже.
Добро пожаловать в реальный мир
Сестра Евы, Лила, тоже увлекалась музыкой. Как-то раз на выходных мы решили сыграть все вместе на моей репетиционной базе. Мы снимали ту студию вскладчину с еще десятком музыкантов, так что пришлось установить четкое расписание репетиций. Сверившись с ним, я сообщил сестрам, что на той неделе свободен был только поздний вечер субботы, и мы стали вовсю готовиться. В ту субботу мы сидели с Лилой на вельветовом диване, и тут к нам подошла Ева и заявила:
– Что-то мне не хочется сегодня играть. Давайте завтра?
– Завтра все часы уже забиты, – напомнил я. – На этой неделе получится только этим вечером.
– Ничего страшного, – ответила Ева. – Давайте завтра.
Я покосился на Лилу, но та вела себя так, будто не услышала этого странного ответа.
– Я чего-то не понимаю? – осторожно спросил я. – Я ведь только что тебе сказал, что получится только сегодня.
Ева глянула на меня волком и повторила:
– Сегодня мне не хочется. Сыграем завтра.
– Да что происходит? – не унимался я. – Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь моих слов, что ли?
– Давай лучше сходим куда-нибудь, выпьем, – предложила Ева. – А завтра поиграем.
В итоге я все же сдался, но этот разговор мне весь вечер не давал покоя. Оставшись, наконец, наедине с Евой, я стал снова спрашивать о том, что это такое было. Она начала заметно раздражаться.
– Лила не хотела сегодня играть, – ответила она. – Не понимаю, чего ты так взвинтился.
– Так ты все повторяла, что мы сыграем завтра.
– Мне хотелось дать Лиле понять, что мы сыграем с ней в другой раз.
– Так что ж ты не сказала прямо? Почему не сказала хотя бы что-нибудь осмысленное? И почему вообще об этом говорила ты, а не Лила, раз это она не хотела играть?
– Слушай, да в чем проблема-то? – удивилась Ева. – Что тебе с того?
– То, что у тебя не может не быть веской причины для того, чтобы так странно и глупо лгать! Кажется, проблема здесь не у меня, а как раз-таки у тебя.
В итоге завязалась ссора. Ева вела себя так, словно защищала Лилу от какого-то внезапно вселившегося в меня злого духа. Я же просто не мог разобраться в ситуации. В конечном счете перепалка сошла на нет, так и не получив конструктивного разрешения.
Вскоре после этого случая Ева пригласила меня на Рождество к своей маме в Бостон. Отец ее жил неподалеку, так что по дороге планировалось заскочить и к нему. С учетом того, насколько сильно она любила родителей, я понимал, что просто обязан очаровать их, чтобы избежать расставания с Евой. Никогда прежде я не ставил перед собой задачи понравиться определенным людям, никогда не потакал другим и просто-напросто не знал, как это вообще делается.
– Боюсь, что я не понравлюсь твоим родителям, – поделился я своими переживаниями с Евой. – Я не умею нравиться людям.
– Ну, мне-то ты сумел понравиться, – заметила она.
– Вовсе нет! – возразил я. – Я просто был самим собой, а тебе это почему-то подошло. Обычно бывает иначе.
Ева засмеялась – она явно недостаточно серьезно воспринимала назревавшую проблему.
Ее мама ласково улыбнулась мне с порога, ожидая, что я ей понравлюсь. Я-то как раз ожидал, что мне придется доказывать ей, что я неплохой человек, чтобы заслужить хоть толику ее благосклонности. Ее дом был уже основательно украшен к Рождеству: елка, гирлянды – все на месте. Я рассказал, как непривычно мне было праздновать Рождество и о том, что даже не знаю, что и думать насчет вручения или получения подарков. Я поведал маме и сестре Евы о том моменте истины с Сантой в детстве и как бабушка отказывалась от подарков. Мама Евы смеялась над этими историями, но я явственно чувствовал, что под маской доброжелательности она уже вовсю занималась сбором информации обо мне, про себя корректируя свое отношение ко мне исходя из моих рассказов о неблагополучной семье и нелестных отзывов о бабушке.
К подаркам в их семье относились с большой серьезностью и даже некой церемониальностью, которую члены семьи соблюдали уже не один десяток лет[64]. Вместо того, чтобы просто, так сказать, плыть по течению, я постоянно задавал вопросы о тех или иных деталях торжества, лишний раз напоминая собравшимся, что я был среди них чужаком.
– У нас в семье нет таких традиций, – рассказывал я, – да и в принципе мы никогда не горели желанием заниматься чем-либо, что делает большинство людей.
Мама Евы и ее сестра со своим парнем обменивались подарками так, словно давно и хорошо друг друга знали, словно они тщательно обдумывали подарок и долго готовили этот сюрприз. У Евы не было денег на подарки, поэтому она просто нарисовала для всех рисунки и комиксы, и каждому – нечто особое и уникальное. Я разрыдался еще в самом начале вручения подарков. Я пытался объяснить им, чем эта сцена меня так тронула, но, так или иначе, в итоге я все равно притягивал к себе все внимание. В целом, с учетом обстоятельств, все прошло не так плохо, как я боялся.
Утром мы отправились к отцу Евы – большому поклоннику типичной отцовской традиции благодушно угрожать ухажеру своей дочери. Особой внешней мужественностью я не отличался и явно плохо вписывался в его образ идеального парня для его девочки, так что оказался для него лакомым кусочком. Его шутку насчет того, что каждый
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Остров Сахалин и экспедиция 1852 года - Николай Буссе - Публицистика
- Опасный возраст - Иоанна Хмелевская - Публицистика
- Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха - Тамара Владиславовна Петкевич - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Разное / Публицистика
- Томас М. Диш - Чарльз Плэтт - Публицистика
- One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени - Крейг Браун - Биографии и Мемуары
- Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача - Александр Мясников - Биографии и Мемуары
- НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард - Биографии и Мемуары
- Переход в бесконечность. Взлет и падение нового магната - Майкл Льюис - Биографии и Мемуары
- Отмененный проект - Майкл Льюис - Биографии и Мемуары