Магазинчик бесценных вещей - Лоренца Джентиле

ее впустить.

Она у меня в гостях уже второй раз, и сейчас я чувствую себя комфортнее. Мы проходим по коридору в полумраке, и в гостиной я включаю лампу с абажуром, чтобы не разбудить Арью ярким светом. Аделаида осторожно кладет дочку на диван. Я протягиваю ей свое изотермическое одеяло, беспокоясь, как бы она не накрыла ее серебристой стороной наружу.

– Легкое, экономичное, и если Арья проснется, то подумает, что стала принцессой, – шепотом объясняю я, видя, с каким недоумением она на меня смотрит.

– Ты гений, мне пришла идея для платья… Кстати, пока не забыла… – Она достает из кармана сантиметровую ленту. – Не хватает одной мерки.

Не успеваю я глазом моргнуть, как моя талия оказывается охвачена лентой, и уже через секунду я снова свободна. Я остаюсь стоять как столб, опасаясь спросить что-нибудь лишнее. Что она задумала?

Чтобы сменить тему, она открывает сумку и достает оттуда пенопластовый контейнер.

– Я принесла мороженое. Когда в фильмах герои строят великие планы на будущее, они всегда едят мороженое. Но ты, наверное, смотришь более интеллектуальное кино. Такое, в котором курят трубку.

И она почти беззвучно смеется.

Заснув, я не успела как следует продумать, как объясню ей свой отказ от краудфандинга. А теперь, когда она пришла и во все стороны фонтанирует энергией, боюсь, мне не удастся отступить.

Через два часа у нас уже готова страница на специальном сайте, осталось только немного причесать описание нашего проекта.

Всем привет!

Нас зовут Гея и Аделаида, и наша миссия – спасти «Новый мир», волшебный магазинчик антиквариата и винтажной мебели, жемчужину нашего района с невероятной историей.

Наш район уникален! Мы верим, что люди, которые живут в нашем районе, делают его уникальным, что наши магазинчики – это продолжение их хозяев. «Новый мир» был продолжением Дороти, а теперь может стать продолжением двух женщин/подруг молодых подруг, которые готовы всеми силами сохранять дух прошедшей эпохи, которые верят в красоту и в истории, стоящие за вещами в важность в ценность историй, стоящих за вещами, во вторичное использование в апсайклинг (Аделаида считает, что это более подходящий термин) как альтернативу потребительству, равнодушию и массовому производству.

Спасти «Новый мир» – значит спасти часть района. А спасти район – значит спасти часть себя.

Помогите нам в этом!

– Ну что, теперь мы с тобой партнеры, – объявляет в заключение Аделаида.

37

– Вы не пришли в магазин в воскресенье…

Я кладу покупки на кухонный стол синьоры Далии.

– Душа моя, я ведь сказала тебе, что не приду.

Я надеялась, что она сказала это просто так, чтобы я ее поуговаривала, чтобы создать интригу. Я открываю бумажные пакеты и помогаю ей достать оттуда банки с помидорами, бутылку оливкового масла, упаковки пасты.

– Вы пропустили одно огромное открытие. Прямо-таки сюрприз.

– Сюрприз? В мои-то лета?

Она кладет пачку сахара в кладовку рядом с четырьмя такими же. Она из тех людей, кто чувствует себя спокойнее, имея запас самых необходимых продуктов питания: никогда не знаешь, что может случиться. А я уж точно не из тех, кто будет над этим смеяться.

– Маргарет не пришла?

– Маргарет пришла, синьора Далия. Очень добрая женщина. Очень элегантная. И очень богатая. Но она не дочь Дороти.

Синьора Далия становится на носочки в своих тапочках и поправляет крупу на самой верхней полке. Когда она наконец ко мне оборачивается, я замечаю в ее глазах огонек, но зажгло его, похоже, не удивление.

– Она ее племянница, – продолжаю я. – А Маргарет, дочери, которой писала Дороти, не существует. У Дороти не было детей.

Далия пожимает плечами. Что-то в выражении ее лица выдает ее окончательно.

– Вы знали?

– Знала, ну так что же?

– Вы дали мне письма Дороти и решили опустить такую важную деталь?! – негодую я. – Надо было меня предупредить! Столько хлопот бы мне сэкономили…

– А кто тебе сэкономит хлопоты жизни, душа моя? Да, я знала, что Маргарет была ее… причудой. И я тебе не сказала.

Она садится, опираясь ладонями на стол.

– Мда, немаленькая такая… причуда, – бурчу я себе под нос. – Так обманывать саму себя…

– Душа моя, жизнь теряет весь смысл, если сосредоточиться на том, чего не имеешь. Я всегда закрывала глаза на эту причуду Дороти, принимала ее. Если она чувствовала потребность иметь дочь, для меня эта дочь у нее была. Порой мир, который мы сами себе придумываем, гораздо лучше реальности. Но нам нужен кто-то, кто будет верить в него вместе с нами.

Я думаю о родителях, о том, как они нуждались друг в друге, чтобы поддерживать в Крепости жизнь, полную уюта и адреналина.

– Вы уверены, что защищать нас от реальности – это правильно?

Синьора Далия прищуривается.

– Реальность – это пытка…

Я вспоминаю о ее картинах, о бесконечных недомолвках, о том, что я прочитала в письме Дороти. Я набираюсь смелости.

– Синьора Далия, если Дороти перед смертью отдала вам письма, которые писала Маргарет, наверное, она хотела, чтобы вы их прочитали.

Она смотрит на меня так, будто увидела привидение.

– А знаете почему? – продолжаю я. – Потому что в одном из этих писем есть кое-что, что вы должны знать. А поскольку все письма сейчас у племянницы, боюсь, мне самой придется поставить вас в известность о том, что там написано. Надеюсь, я поступаю правильно. Что вы на это скажете? Хотите знать правду?

– Я… – теребя скатерть двумя пальцами, произносит она. Голос ее дрожит. – Там что-то о Флориане?

– Я переписала письмо целиком. Для вас. Это реальность, которая стучится к вам в дверь. Прочитайте, если хотите ее впустить.

Синьора Далия вся побледнела. Руки у нее трясутся сильнее обычного.

– Говоришь, я должна это знать, душа моя?

– Да, я говорю, что должны. Там хорошая новость… мне кажется.

Что-то будто ее сдерживает, а что-то, наоборот, толкает прочитать.

– Это касается Флориана? – колеблясь, повторяет она.

– Это касается вас.

Она бросает на меня недоверчивый взгляд, надевает очки, висящие у нее на шее, и берет в руки письмо.

22 мая 2003 года

Дорогая Маргарет!

Поздравляю, поздравляю! Кто сказал, что после какого-то возраста день рождения уже не празднуют?

Мне вот уже за восемьдесят, а я и не собираюсь списывать себя со счетов. По правде говоря, я не знаю, как мне еще хватает сил каждый день поднимать дверь «Нового мира». Но вот поднимаю. Одна только мысль о том, что придется закрыть это место, для меня невыносима.

Что будет со всеми этими вещами лет через тридцать? И как я оставлю своих верных подруг, которые всё еще приходят ко мне в гости – кто-то с дочками, кто-то с внучками?

Времена поменялись, оглядываться назад нет смысла. Людям теперь нужна практичная мебель, функциональная. Когда вообще от мебели требовалось функционировать? Столько удивительных предметов так и остаются непроданными, стареют вместе со мной… Но я не сдаюсь. Есть еще люди, которые видят в вещах индивидуальность, красоту, душу. Такие еще приходят.

Пару месяцев назад умер Энцо, муж Далии, я тебе о ней рассказывала. Как-то раз, много лет назад, Энцо тайком пришел ко мне и признался, что все знает. Он все знал и продолжал любить жену так же сильно, как раньше, но не мог набраться смелости признаться ей в этом. Но это было и не нужно: лучше оставить все как есть, дать ей и дальше спокойно выполнять дома ту роль, которую она на себя взяла. Не знаю, была ли я тогда с ним согласна, но спорить уж точно не стала. Все-таки это была его жизнь. Но меня это расстроило.

С тех пор как он умер, эта тайна не дает мне покоя. Все спрашиваю себя, не будет ли правильнее рассказать все Далии. Да, он