Судьбы в капкане - Эльмира Нетесова

— Да! Красиво в наших горах, не спорю. Но тот, кто пережил в них грозу, родился заново. Это совсем не то, что в городе переждать ее за закрытыми окнами, лежа на диване, а потом любоваться радугой. Та гроза сшибает с ног диким грохотом, когда горы стонут под ногами, а молнии бьют совсем рядом и трещат скалы. Гроза валит мордой на землю, она не просто оглушает, она дает понять и почувствовать, что человек там — ничто… Выстоять и выдержать в горах может только очень сильный человек. Аслан не такой. Я не из слабаков, но повторять те каникулы никогда не возникало желания. При этом рассказал тебе о мелочах, лишь сотую часть пережитого. От того я перестал верить отцу, посчитал, что он решил избавиться от меня навсегда.

— Как же племянники там живут? — вздрогнула Катя.

— Другого выхода нет. Старики поумирали. Им терять было нечего. Они родились в горах и приучили к ним детей. Эти чувствуют горы своим сердцем. Городскому человеку там делать нечего.

— А отец приезжал к тебе?

— Уже в конце лета, чтобы сразу забрать меня. Я через неделю пошел в школу и уже не пропускал уроки, старался учиться без троек, чтобы не вернуться к пастухам. После тех каникул меня ни в чем не стоило убеждать. Я увидел все своими глазами.

— Он тебе денег дал?

— Конечно. И форму купил, туфли и ботинки, даже дипломат. Все это вместо велика. И деньги. Я их тебе отдал. Туговато нам тогда приходилось. Протезы у тебя были отечественные. Ты не могла на них ни стоять, ни ходить. А обезболивающие лекарства стоили дорого, помогали слабо, потому ты от них отказывалась. Помнишь? — спросил Мишка.

— Почему ты тогда смолчал? — вытирала слезы Катя.

— Не хотел жаловаться на отца. Зачем? Это не по-мужски, ведь все обошлось, и я даже благодарен ему за ту закалку, какую получил в то лето, она и теперь пригождается мне.

— А где же тогда был Аслан?

— В деревню ездил. Помогал на пасеке. Я, как сама знаешь, пчел боюсь, потому выбрал горы, — улыбнулся Мишка и спросил:

— Зачем возникал участковый?

— Сюзанка сбежала из венерички. Вот и шмонают ее менты по всем кабакам. Только и она не дура, чтобы светиться в городе. Где-нибудь канает тихо, ждет, когда шухер уляжется.

— Она за квартиру сполна рассчиталась?

— Кой хрен! Я у нее в залог все из сумочки выгребла. А там кучеряво! Глянь сюда! — достала из-под комода коробку и высыпала содержимое на подушку.

— Неплохо! — глянул Мишка оценивающе на дорогие перстни, браслеты, цепочки, кулоны и, сложив все обратно, сказал:

— Только ей в руки отдай, когда рассчитается за квартиру. Но больше не держи ее ни одного дня. Гони в шею!

— Само собою. Кому нужна?

— За барахлом она не пришла бы. А вот за этим обязательно нарисуется! — сказал Мишка, спрятав коробку на место.

— Не обижайся, менты еще не раз сюда возникнут. Кому-то может тюкнуть в тыкву обшмонать квартиру Комод, конечно, в покое не оставят. Перепрячь.

— Тогда и деньги возьми из подушки. Не стоит ими рисковать. Сам спрячь.

Мишка тут же приподнял доску в полу, там был давний тайник, о каком знали только он и мать.

Они уже пили чай, собирались ложиться спать, как в двери тихо позвонили.

— Кто? — спросил Мишка удивленно и услышал:

— Открой кент, свои!

Парень онемел, узнав голос. Этот человек взял его из кинотеатра, а потом велел отпустить из-под ножа…

Яша Косой… Ему попробуй не открыть. Потом из дома шагу не сделаешь. На голову укоротит не сморгнув.

— Кто там? — спросила Катя сына. Тот приложил палец к губам, открыл дверь.

Мишка не ошибся. Косой Яша будто впорхнул в квартиру, быстро закрыл за собою дверь.

— Что нужно? — спросил его Михаил.

— Не базарь много! Потрехать хочу! Где рыжуха блядешки, сыпь ее сюда! — оттопырил карман своей куртки.

— Ты о чем? Она еще за проживание нам должна. А ты про золото. Где я его возьму? — прикидывался Мишка.

— Не коси под лоха, фраер! Не лепи из меня придурка! Иль опять зачесалось влететь под разборку? Ботаю добром — отдай, покуда я не вскипел. Сука с больнички слиняла! Братва ее стремачит. Не смоется она от нас. И крышка ей будет! Где припутают, там уроют. Она цепкой отмазалась от охраны. А чтоб не было этого навара, отдай рыжуху шустро!

— А долг за проживание? — подала голос Катя. Но Мишка уже достал коробку, отдал Косому. Тот влез в нее двумя пальцами, достал пару цепочек и, сунув их Мишке в карман, сказал уходя:

— Теперь она кроме нас никому не должна. А мы с нее сами снимем свое. Это не оплата, так, пыль, с какою она будет урыта! Давай, закрывайся кент! И прощай всех нас, живых и мертвых заодно, — растворился в темноте двора.

— Мишка! Да что за проклятье, все нас трясут и обдирают, никакого дохода, одни убытки! Все щиплют нас! Во, козлы!

— Зато мы живы. И теперь отстанут от тебя! Не сетуй, мам! Как пришли эти деньги, так они и ушли. Все равно ты золото отдала б Сюзанке. А и за постой с тобою рассчитались с лихвой, эти побрякушки дорого стоят. Ты не в накладе, ничего не прогадала, без убытка обошлась. Те, что Аслану отдала, считай, что за все годы тюряги разом с ним рассчиталась. Пускай сам учится зарабатывать уже на воле. Оно одинаково горек хлеб, политый слезами, хоть на зоне, или в горах. Легко ничего не дается, особо теперь, — говорил парень.

— Хасан меня удивил в этот раз. Не хамил, не обзывал, не дерзил. Притих. К добру ли это?

— Мам, он часто звонил мне на работу в последние дни. Я не хотел тебе говорить.

— Почему?

— Он все об одном и том же просит, чтоб помог вам помириться и убедил бы тебя. Ну я не хочу лезть в ваши отношения и навязывать его заново. Слишком много лет прошло. Мне кажется, ты окончательно отвыкла от него! — смущался Мишка.

— Вот чудак! На стари лет заступника за себя ищет. А ведь ты столько лиха хватил, что даже вспомнить страшно. Босиком по снегу бегал за бутылками к мусорному контейнеру, приносил, мыл, сдавал их и покупал хлеб. Разве я могу забыть и простить все это?

— Мама, не плачь о вчерашнем! Его нет! А мы живы и давай смотреть в завтра. Отцу тоже нелегко пришлось, поверь мне!

— Ему то что? Женился тут же, жил на всем готовом. Никаких горестей не знал.

— Не надо, мам! Он часто приходил ко мне в школу. Совал то пятерку, то десятку, я отдавал их тебе и говорил, что нашел их то в магазине, то на дороге. Так он велел. Больше не мог, старики и новая жена не разрешали помогать нам, указывали на Аслана, мол, кто поможет вырастить его? О нем мне не стоит много говорить. С семи лет курить стал, тогда мы все вместе жили. А деньги где он брал? Конечно, у вас, то из твоей сумки, то из отцовских карманов выуживал, или от пенсий деда с бабкой, они на тебя грешили. А ты ни сном ни духом ничего не знала.

— А что ж ты молчал мне?

— Аслан был старше и сильнее. Он пригрозил, если выдам его, он меня зарежет или утопит в реке. И я боялся, верил, что свое слово сдержит. Потому молчал. Он был для меня страшнее отцовской плетки и дедовского ремня.

— Вот как? А я думала, что вы дружили.

— Нет, мам, он с самого малолетства был моим заклятым врагом. Отнимал все, что вы давали на двоих. Сжирал все конфеты и пряники, отбирал мороженое. Я, тогда еще малыш, заплачу от обиды, а он изобьет. Короче, я очень обрадовался, когда его не стало с нами. Своим братом еще тогда не считал. Потом и подавно, не понимал и не жалел. Ты уж не обижайся, я правду сказал. Здесь отец не виноват. Аслан уродился отморозком. Такого не переделать никому Его зоны не обломали. Среди людей так и проживет волком.

— И в кого такой удался, змей! — возмутилась Катя.

— Мамка, не смеши! Сама знаешь!

— Не поняла, ты о ком? На что намекаешь?

— Да тут и не о тебе речь!

— Кто ж в роду такой поганый?

— Свою родню вспомни, какая подкинула тебя в детский приют. Не говорю о пеленках и распашонке, на одеялку не разорились, в мешковине оставили на снегу. И это зимой! Разве они люди? Вот в них пошел Аслан, в неузнанных и чужих, зверей по крови и натуре. Таким и остался. Я в его передел не верю. И отец с ним намучился нимало…

— Но ведь он тоже сын мой, и по нем все годы болело сердце. Плох или хорош, Аслан тоже мой ребенок и твой родной брат. Прости его, Миша, он так бит судьбой и жизнью, — просила Катя.

Глава 6. ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ

Прошли два дня, и снова Катя готовилась к выходному. Перестелила постели, убрала в квартире, готовила поесть. Она уже знала, что сегодня Мишка придет домой с Лянкой. Та согласилась навестить Катю, и женщина старалась, чтобы не ударить в грязь лицом, даже блинчиков напекла помимо всего. Но устала. Хотя и оставалось только помыться самой. Да сил не хватило. Решила передохнуть и прилегла на диван. Казалось, вот только что прилегла, а прошло уже два часа. Проснулась, когда Мишка позвонил в дверь.

Катя глянула за спину парня:

— А где Лянка?