Солдат Берии. 1418 дней в рядах войск НКВД по охране тыла Красной Армии - Федор Петрович Васильев

Киев, давай бегать, пытаться попасть в число этих двухсот человек. Я же решил никуда не переводиться — куда направили, там и буду служить. А те, кто поехал в Киев, через два месяца попали на войну, не имея никакой серьезной подготовки, и почти все погибли.

— Ваша семья успела эвакуироваться из Умани в начале войны?

— Да, когда началась война, моих родителей, братьев и сестру эвакуировали в город Наманган, это 14 километров от Ташкента. Я не знал местонахождения родителей, связи с ними не было. Но однажды в августе 1941 года на военных занятиях я получил перелом руки, и меня оставили дневальным в казарме. Тут я подумал: «Как бы мне узнать, где находятся родители?» И написал письмо бабушке, которая жила в Биробиджане. Бабушка прислала мне новый адрес родителей, и я установил связь с ними. К счастью, моя семья благополучно пережила войну, а после освобождения Умани сразу вернулась домой. А сейчас моя сестра, братья и их потомки живут в Америке.

22 июня 1941 года началась война, а 28 июня наш полк был погружен в эшелон и отправлен на запад. Через неделю нас выгрузили под Москвой. В восемнадцати километрах от Москвы есть такой поселок Реутово, мы попали туда. Полк влили в состав 1-й ордена Ленина Краснознаменной дивизии НКВД имени Дзержинского. В Москве тогда были две мотострелковые дивизии НКВД. Наша, 1-я дивизия, занималась в основном патрулированием и проверкой документов, пока не попала на фронт. Документы проверяли для того, чтобы в тыл не попали вражеские лазутчики, чтобы враг не смог организовать диверсии. Немецкие шпионы и диверсанты действительно попадались, хотя лично я с ними и не сталкивался. Уже после войны я узнал, что нашу дивизию готовили к боевым действиям на улицах Москвы на случай, если немцы все-таки войдут в город.

Я участвовал в параде на Красной площади 7 ноября 1941 года, он был проведен вроде бы как в честь годовщины Октябрьской революции, а на самом деле для того, чтобы показать всему миру, что Москва управляема, что правительство на месте и занято своими делами. Особого впечатления этот парад на меня не произвел — все прошло очень быстро и как-то скромно.

Во время наступления немцев на Москву они, во-первых, страшно бомбили город, во-вторых, распространяли слухи, что советское начальство бросило Москву, что Москва никем не управляема и так далее. Но это было не так, власти продолжали действовать и разрабатывались планы по защите города. Хотя положение было действительно тяжелое — например, бомбили Москву по шесть-семь раз в день!

— Когда Вы попали на фронт?

— В начале декабря 1941 года, в самый разгар обороны Москвы. Мы находились не на самой передовой, а во втором эшелоне. Когда немцы прорывали первую линию обороны, то по ним стреляли мы, и они отходили назад. Увидеть немцев вблизи на фронте мне не пришлось, а вот когда их разбили под Москвой, то нам поручили вести немецких пленных по улицам города, чтобы люди посмотрели на них.

— Части дивизии выполняли функции заградотрядов?

— Части нашего полка не использовали как заградительные, а про остальные части дивизии не знаю.

— Куда Вы попали после боев под Москвой?

— В январе 1942 года наш полк отвели в Москву, где мы и несли службу до февраля 1944 года, когда части 1-й дивизии отправили на Северный Кавказ, под город Грозный. Там началась операция по выселению чеченцев.

Перед началом операции по выселению какого-нибудь села командование проводило переговоры с чеченцами, потом грузили их в вагоны и отправляли в Казахстан. Например, наша рота не сталкивалась с сопротивлением выселению, но вообще чеченцы достаточно сильно сопротивлялись депортации. Во-первых, это очень жестокий народ, а во-вторых, у них было много оружия. Был случай, когда одиннадцать наших бойцов находились в пригороде Грозного и решили присесть отдохнуть, хотя по инструкции было категорически запрещено собираться всем вместе во время переходов. В группе было восемь солдат, два офицера и женщина-санинструктор. Они собрались на отдых под деревом, а чеченцы устроили там засаду и почти всех перестреляли, в живых остался только один солдат.

Потери у нас были в основном из-за недисциплинированности. Однажды мы отбили у чеченцев какой-то хутор и сидели в доме, играли в карты. А один сержант, стоявший на улице, решил пострелять птиц, но поскольку этот дом был на бугорке, то пуля ранила солдата, сидевшего за столом.

— У вас были специальные инструкции для действий в чеченских селах?

— Чаще всего мы в села не заходили. Наше командование старалось решать все вопросы с чеченцами мирным путем, чтобы они сами выходили из сел. Но все равно, даже когда основную массу чеченцев вывезли, в горах прятались группы людей. И нам приходилось лазить по горам, искать их. По-моему, самая большая высота, до которой мы доходили, была 3400 метров, выше не поднимались. Это было в центральной Чечне, на юг от Грозного. Эти переходы были очень тяжелыми, из-за них я заработал себе варикозное расширение вен на ногах, сейчас оно дает о себе знать, не могу много ходить.

В мае 1944 года во время борьбы с немецкими лазутчиками была проведена депортация крымских татар. Наша дивизия участвовала и в этой депортации. Приехали в какое-то село возле Бахчисарая, за селом в поле работали мужчины-татары. Тут же их собрали, окружили цепью солдат и объявили, что для ликвидации потенциальной базы для противника село будет выселено, чтобы они шли к своим семьям и объяснили, что сопротивляться не надо. Потом мы сопровождали людей до железнодорожной станции и сажали в эшелоны.

— Встречали сопротивление?

— Я не помню, чтобы нам оказывали какое-то сопротивление. Бежать или прятаться тоже мало кто пытался. Когда татар в селе не осталось, то каждый дом был закреплен за группой солдат, и за ним велось наблюдение на случай, если туда кто-нибудь вернется.

Из Крыма нас опять вернули в Москву и расквартировали в Лефортовских казармах, там дивизия несла обычную военную службу и участвовала в парадах. Первый парад в Москве был 1 мая 1945 года, а после окончания войны стало известно, что готовится парад в честь победы над Германией. Я был тоже включен в этот парадный расчет и участвовал в Параде Победы на Красной площади 24 июня 1945 года. Вот сейчас вспомнил, что за отличное прохождение на этом параде Сталин объявил нашей дивизии благодарность. А демобилизовался я 6 ноября 1946 года.

— Хотел бы задать Вам еще несколько вопросов. Какие задачи ставились перед политруками?

— Нашей главной задачей было укрепление моральной