Чугунные крылья Икара - Борис Вячеславович Конофальский

доложились.

— Ладно, — окончательно проснулся Буратино, — Лука, будь другом, принеси воды умыться.

— Уже, — сказал Лука.

После того, как привёл себя в порядок, Буратино вышел из «конторы», она же спальня, и увидел недешёвую бричку с дорогим конём. А уж только после этого он увидел одноглазого Рому, с которым уже встречался.

— А-а, Пиноккио, — улыбался нашему герою Рома, как лучшему другу,

— кто много работает, тот сладко спит. Позволь представить тебе, — одноглазый указал на немолодого уже и очень солидного синьора, — это синьор Реджинальдо Валлоне. Это правая рука дона.

Всё это было сказано таким тоном, что Буратино сразу понял, ему оказана большая честь, очень большая.

— Здравствуйте, синьор Пиноккио, — сказал синьор Валлоне, протягивая руку, — много о вас слышал и рад, что мы наконец познакомились.

— Мне также приятно наше знакомство, — отвечал Буратино, не понимая, что происходит.

А Рокко от души улыбался, видя недоумение приятеля.

— Вы неплохо потрудились за последнее время, — продолжал синьор Реджинальдо, — и вам многое удалось сделать. Вам удалось изменить соотношение сил. И теперь дон готов оказать вам свою помощь. Он больше не считает вас бесперспективным предприятием, и нам нужно обсудить ряд вопросов.

— Я готов, — произнёс Буратино, не веря своим ушам, — может быть, присядем? Правда, обстановка у нас, как видите, спартанская.

— Ничего удивительного, вы ведёте тяжёлую войну с серьёзным противником, и это всё объясняет.

Они прошли под навес, где обычно сидел ефрейтор Брассели, и уселись на ящики. Синьор Валлоне предварительно подстелил себе платок.

— Ещё раз приношу свои извинения, — видя это, произнёс Пиноккио.

— Ничего, парень, ты уж извини, что я тебя так называю, но мой возраст и опыт позволяют мне это делать. Лучше сидеть на ящике, чем лежать в нём. Ладно, оставим патетику, вернёмся к делу. Сегодня ночью произошли события, которые, как уже я сказал, изменили соотношение сил. Но! — синьор Валлоне сделал паузу и посмотрел сначала на Буратино, потом на Рокко. — Но такие события, как правило, имеют большой политический резонанс, вы понимаете это?

— Простите, синьор Валлоне, а о каких событиях вы говорите? — спросил Пиноккио.

— Умный мальчик, — сказал Реджинальдо, взглянув на Рому, — но, дружище, не надо слишком умничать со стариком Валлоне. Ты знаешь, о чём я говорю.

— Извините, синьор Реджинальдо, — вмешался Рокко, — но мой друг сегодня ночью спал и ещё не знает о случившемся.

— Вот как? — удивился Валлоне. — Любопытно в вашей фирме дела ведутся, весьма любопытно. Но тогда я объясню вашему другу, синьор Рокко, вкратце, что случилось этой ночью. А сегодня ночью, парень, кто-то расстрелял Паоло Рыжего у одного из кабаков в порту, — Буратино искренне удивился, но он удивился ещё больше, когда синьор Реджинальдо продолжил, — и кто-то мастерски этой же ночью пристрелил Туза. Полицейские говорят, что человек, убивший Туза, был большой профессионал, он не оставил никаких следов. Нигде ни одного следа. Это говорит о высоком профессионализме исполнителя. Да, неплохо-неплохо, но, как я уже говорил, эти события будут иметь большой резонанс. Сюда съехалась вся свора окрестных журналюг. Они заполонили весь город, всюду шныряют, везде суют свои поганые носы, вынюхивают, выискивают. В общем, полицейским это всё очень не нравится. Наш многоуважаемый мэр сильно обеспокоен, наши друзья депутаты — тоже. Вы должны это понимать, ребятки, — а Буратино сидел, ошарашенный, и ничего не понимал. — Так вот, я здесь для того, чтобы выработать план наших совместных действий. Поэтому я интересуюсь, кстати, и не только я, что вы собираетесь предпринять в дальнейшем?

— Собираемся доделать дело, — ответил Рокко, — и решить вопрос с Томазо, Барерой и Фиксатым. На их счёт у нас кое-какие соображения.

— Не сомневаюсь, но теперь они будут осторожны, и так легко с этими тремя вы не управитесь. Боюсь, как бы эта война не затянулась, ведь война всегда бьёт больно по экономике нашего края. Но это полбеды, она также бьёт по репутации наших высокопоставленных друзей из мэрии, городского собрания и полиции.

— Вы предлагаете посредничество при установлении мира? — спросил Буратино.

— О каком мире идёт речь, дружище? Нет, о мире уже никто не говорит, слишком далеко вы зашли в решении своих вопросов, чтобы думать о мире. Я говорю о ваших оппонентах. Их осталось трое из пяти, но любой из этих троих в состоянии дать вам достойный отпор, даже в одиночку. Это уж вы мне поверьте на слово, я ни секунды не сомневаюсь, что в данный момент они решают, как быть с вами. И не надо быть провидцем, чтобы предвидеть к вечеру к лучшим исполнителям на побережье, а может быть, и в стране будут посланы гонцы. Исполнителям будут предложены огромные контракты, и те ни секунды не будут раздумывать. И боюсь, что ваше полицейское прикрытие их не остановит. Через два-три дня в наш город приедут самые высокооплачиваемые убийцы, и вам предстоит с ними встретиться.

— Это мы понимаем, — сказал Буратино, — а что же предлагаете вы, синьор Валлоне?

— Не я, а дон. Я представляю здесь его, простите за напоминание. А дон предлагает следующее. Из оставшихся троих ваших противников самый серьёзный Томазо Рыбак, займитесь им.

— А Барера? А Фиксатый? Или вы их не считаете опасными людьми? — удивился Пиноккио.

— Скажу вам по секрету, Барера — старый приятель дона Базилио. Дон уже пригласил его к себе в гости, да и Фиксатого тоже.

— Дон уберёт Бареру? — спросил Рокко.

— Нет, с Барерой дон договорится. Барера умный человек, он знает, на чью сторону встать и когда это сделать. К тому же Барера нужен нам, и имею в виду и дона и вас, молодые синьоры, для общего бизнеса в будущем. Ведь у него есть и корабль, и связи за границей с производителями.

— Ну с Барерой понятно, — произнёс Буратино. — А как будет обстоять дело с Фиксатым?

— Фиксатый, как и Барера, тоже получит приглашение посетить дона, — ответил синьор Реджинальдо, и все присутствующие поняли, о чём идёт речь.

— Фиксатый умный, — сказал Рокко, — он может и не пойти.

— Согласен, — ответил Валлоне, — Фиксатый умный, но я думаю, он пойдёт. И пойдёт он потому, что к дону пойдёт Барера. И выйдет от дона живым и невредимым, хотя и изменит свою позицию относительно синдиката. И Фиксатый поймёт, что ситуация кардинально меняется. И тогда он пойдёт к дону. Ну а если же Фиксатый не такой хитрый, как мы о нём думаем, и решит остаться с Томазо, то этот вопрос будет решать Барера. Фиксатый будет для Бареры входным билетом в клуб удачных игроков, — сказал синьор Валлоне.

— Значит, наша задача — Томазо? — спросил Буратино, подведя итог разговора.

— Да,