Чугунные крылья Икара - Борис Вячеславович Конофальский

он легко оторвёт вам ноги. И морда у него соответствующая. Когда я их увидел, я сделал вид, что не признал Чистюлю, он сделал вид, что не признал меня. Но теперь он знает, что вы о нём знаете. Поэтому теперь он крайне опасен. Я думаю, Томазо уже посвятил его в курс дела. Будьте осторожны. Чистюле плевать на вашего полицейского, он очень холодный человек.

— Он остановился у Томазо? — спросил Буратино.

— Никогда, Мацотто не любит много трепаться с заказчиками. Получил заказ, ушёл, сделал, пришёл за деньгами, всё. Я послал одного мелкого кента, чтобы он присмотрел за Мацоттой. Пацан говорит, что Мацотта с обезьяной остановились в «Англетере» в одном номере. Номер дорогой, Чистюля любит всё дорогое.

— Ясно, — произнёс Буратино, — это всё?

— Нет, — сказал Рома, — дон не может заняться Мацоттой сам, но дон спрашивает, чем он может вам помочь, что вам нужно?

Пару секунд Пиноккио думал, а потом произнёс:

— Нам нужна коляска муниципального извозчика с лошадью. Дон сможет предоставить это?

— Считай, что сделано, — сказал Рома и, не прощаясь, прыгнул в коляску.

— Вот так вот, — сказал Буратино, когда он уехал, — наши головы, Рокко, на рынке голов сильно подорожали.

— Не понял, — сказал Чеснок.

— Я говорю, брат Рокко, что цены на наши головы растут, как цены на акции этих новомодных нефтекеросиновых компаний. Сегодня за нас с тобой уже дают сто цехинов. Неплохо, да?

— Неплохо, — буркнул Чеснок, — куда уж лучше.

После завтрака бандиты собрались на совет и приняли ряд решений. В конце совещания Пиноккио подвёл итог:

— Значит так, парни, Пепе, Лука, Серджо займутся Томазо. Я, Рокко и Джанфранко решим вопрос с Мацоттой.

Все занялись своими делами. Гопак ушёл сразу, чтобы пошататься вокруг самой приличной гостиницы города, а Буратино и Рокко дождались Рому, который приехал на двух бричках со своим здоровым приятелем. Они пригнали муниципальную бричку.

— Всё, что заказывали, — сказал Рома.

— Кстати, Рома, а как выглядит этот самый Мацотта? — вспомнил Буратино.

— О, ты его узнаешь сразу. Это видный синьор, он ходит в манишке и манжетах, носит котелок и лаковые штиблеты и всегда в чёрных очках золотой оправы. Прямо граф или доктор какой-нибудь. В общем, пижон почище столичного сутенёра.

— А чем работает? — спросил Чеснок.

— Он специалист, ему всё равно, чем работать. Может шнурком от ботинка, а может швайкой без шума, а может с дистанции из винторя приложить. А хитёр и изворотлив, прямо змей Эдамский. Так что удачи вам, пацаны, в натуре.

— Рома, ещё одна личная просьба, — произнёс Пиноккио, когда тот уже хотел уехать.

— О чём базар, говори.

— Нам нужна ещё одна коляска. Не мог бы ты дать нам свою?

Лицо одноглазого сделалось серым, даже мрачным. Одноглазый помолчал и, видимо, сделав над собой усилие, сказал:

— Пацаны, без базара, берите коляску. Но помните, рессоры у неё английские, диваны русские, работа венская. Стоит она очень дорого, и лошадь тоже дорогая. Не поцарапайте мне коляску. И кровью тоже не залейте. И не запалите её насчёт полиции.

— Постараемся, — пообещал Буратино. — Спасибо, Рома.

— Спасибо, спасибо, — пробурчал одноглазый. — Вы хоть нас обратно отвезите, а то пешком от вас до центра города час ходьбы.

— Без базара, — ответил Чеснок точно таким же тоном, которым эту фразу произносил одноглазый. Все засмеялись.

Джанфранко Гопак в школе никогда не учился и читать не умел. Тем не менее, парнем он был достаточно сообразительным. Прежде чем пойти и выяснить всё о приезжих специалистах, он снял ботинки и надел самую старую свою рубаху. Таким образом, выглядел он теперь высоким и крепким босяком, которые обычно шатаются по городу в поисках лёгкой добычи.

Побродив вокруг гостиницы, Джанфранко сделал для себя приятное открытие, даже два. Первое: прямо напротив фасада отеля высится пожарная каланча. Второе: пожарный на этой каланче вовсе не бдит на своём боевом посту, а ушёл пропалывать картошку, насчёт чего оставил в дверях каланчи записку. Она гласила: «Антонио, сегодня меня не будет, нужно прополоть картофель. А завтра я поеду к свояку на хутор. Так что играй без меня. И, я тебя умоляю, не бери в напарники Кармонью, он вечно дуплится раньше времени. Твой Брезетто».

Сам Джанфранко записку прочитать не мог, но он поймал какого-то шкета, который согласился её прочитать, чтобы не получить фофан по тыкве. Далее Гопак отправился в гостиницу и проник туда с заднего хода, так как у парадного гордо вздымался громада-швейцар в ливрее, который неодобрительно относился к босоногим посетителям гостиницы. В общем, проникнув внутрь здания, Джанфранко установил контакт с одним ловким и жадным коридорным, который всего за два сольдо дал исчерпывающую информацию о вселившихся накануне.

— Два синьора, один весьма достойный, другой мордоворот. Поселились в триста десятом, синьоры щедрые, багажа немного, но тяжёлый. Дамочек в номер не заказывали, ужинали плотно. За номер платят двадцать сольдо в сутки, заплатили за трое суток. В книге записались как профессор

Пруно и ассистент Ливальто. Сегодня утром заказали извозчика и уехали осматривать окрестности и ловить жуков.

— Каких жуков? — уточнил Джанфранко.

— А мне про то, какие им нужны жуки, ничего неизвестно.

— Слушай, браток, так их дома нету? — спросил Гопак.

— Нет, говорю же, уехали за жуками на извозчике.

— А их окна куда выходят, во двор?

— Их номер дорогой, окна выходят на улицу.

— На каланчу?

— На каланчу, третий этаж, три крайних окна слева.

— А номер извозчика, на котором они за жуками уехали, помнишь?

— Можно выяснить.

Выяснив этот вопрос, Джанфранко задал ещё добрый десяток и, наконец, отпустил коридорного, которому надо было работать. А сам пошёл смотреть на окна. Затем перекусил жирными пирожками с квасом и уже во второй половине дня пошёл на стоянку извозчиков. Где и нашёл искомый номер в компании других извозчиков. Не особо кого спрашивая, Гопак уселся в коляску и по-барски развалился. Хозяин коляски оторвался от оживлённого разговора и подошёл к Гопаку, расправляя бороду и недвусмысленно потряхивая кнутом:

— Чего расселся?

— Поехали, — ответил Джанфранко.

— Вот я тебе кнутовищем промеж рог-то поеду, — пообещал извозчик.

— Запахни хлебало, — произнёс Джанфранко и швырнул извозчику монету в три сольдо. — Поехали.

— Обед у меня, — ответил возница.

— Поехали! — уже с угрозой произнёс Гопак. Он, как и любой шпан, прекрасно знал наглость и нахрапистость извозчиков. Поэтому добавил: — Ещё раз свою варежку раззявишь, я тебе туда твою бороду забью.

— Поехали-поехали, — пробурчал кучер, залезая на козлы, — поесть человеку не дают. Куда ехать-то?

— В порт.

— В порт три сольдо маловато будет, — сказал возница.

Он явно врал, тогда Джанфранко достал из кармана штанов новенькую опасную бритву.