Миссис Больфем - Гертруда Атертон

которому Далила обстригает то незначительное количество волос, которое оставил его парикмахер. Но это тот самый старый Самсон, который ищет свою старую Далилу.

– Право, Сара, вы кажется инсинуируете, что я – Далила. Это уж слишком. – Алиса обняла мисс Остин за талью и улыбалась дразнящей улыбкой. – Не удивительно, что ваши газетные статьи так едко реалистичны. Стеснения, которым вы подвергаете ваше воображение, совсем не обычны для наших дней. Это только мистер Дуайт Рош, юрист, хорошо известный в Брабанте, хотя он и пробыл здесь всего около двух лет.

– Мне казалось, вы говорили, что вся ваша молодежь местного происхождения?

– О нем я забыла.

– Ха, а он женат?

– О, нет. И к тому же он родился и воспитывался в Ронсервиле и только уезжал на запад в какой-то колледж или университет и практиковал там несколько лет.

– Сколько ему лет?

– Что-то вроде тридцати четырех.

– Уезжал на много лет? Вернулся вполне новым человеком? Наверное, считается здесь хорошей партией – кажется умным и созданным для успеха такой сосредоточенный и властный тип всегда достигает его.

– Он очень редко появляется в обществе, и возможно, что никто еще не овладел этой достопримечательностью.

– Интересен ли он, как собеседник, или, может быть, у него другая специальность?

– Кажется, что так. Но он больше дружил с моей матерью, чем со мной. Это фотография моей матери.

– О, значит, он одобряет немолодых женщин. Похоже на то, тип этого рода никогда не даст себе труда поинтересоваться девушкой. Попробуйте понять такого. Да неужели? Алиса, вы должны знать, был ли он знаком с миссис Больфем?

Алиса снова была равнодушна, хотя должна была сурово забрать в руки свои нервы. – Не больше, чем с другими, если не меньше, так как миссис Больфем никогда не говорила с молодежью и даже как-то не привлекала её. Отдаете ли вы себе отчет в том, дорогая, что вы спрашиваете меня, мог ли мистер Рош совершить убийство?

– Эта челюсть и эти ноздри свидетельствуют о том, что он мог бы. Это одно из железных, но страстных лиц, а когда такие люди…

– О, действительно… – Руки Алисы опустились, и на ее изящном лице появилось отвращение. – Мистер Рош слишком закаленный человек, чтобы так увлечься, если бы он и был способен на такое низкое и трусливое убийство. Он джентльмен и так же предусмотрителен и уравновешен, как другие люди его класса. Пожалуйста, направьте полет вашей фантазии в другую сторону.

– Ни за что. Я хочу знать точно, как он провел каждую минуту в тот вечер.

– А вы хотели бы видеть мистера Роща на электрическом стуле? – мрачно спросила мисс Кромлей.

– О, великий боже, нет. – Мисс Остин побледнела. – Я как-то не верю в смертную казнь в наши дни. Нет, я не стану говорить, если даже разоблачу его. Но как интересно было бы знать… Я напишу исчерпывающую статью – вымышленную – об этом. Но это глубокое проникновение в жизнь, в эти страшные пропасти человеческого сердца – без этого ни один писатель не станет великим.

– Хорошо, не тратьте времени, стараясь найти преступника в этом образцовом гражданине. Вы можете направить журналистов по его следам, можете очернить его имя, но не найдете ничего. Лучше отыщите в Нью-Йорке женщину, вероятную убийцу Больфема.

– Это наполовину не так интересно. Что-то вроде интрижки в меблированном доме. Нет, я за мистера Роша, и когда у меня будет доказательство, я сумею вырвать признание, но в своем мозгу я вырою маленькую могилку, где похороню его секрет, с тем, чтобы потом откопать снова и бросить в плавильник, через который проходят жизненные факты, претворяясь в фантазию. Помогите мне, дорогая!

– Вы говорите, как литературный людоед, но я знаю, вы не думаете того, что говорите. Прощайте, мои девочки, заглядывайте сюда и после окончания процесса.

Она поцеловала каждую из них, и мисс Лоретта наивно воскликнула:

– Вы потеряли свой прелестный темный румянец, который был у вас еще так недавно, дорогая. Вы более, чем всегда, похожи на старую слоновую кость – слоновая кость и оливки. Удивляюсь, что художники не пишут с вас. Наверное, все молодые люди Эльсинора влюблены в вас. Выходите замуж, дорогая, выходите. Я двенадцать лет занимаюсь этой игрой. Покажите мне претендента в мужья, и я так быстро подцеплю его, что он никогда не узнает, что именно так поразило его. Практикуйтесь, дитя, пока еще «не начали всерьез».

Она болтала всю дорогу до ворот и еще несколько ярдов, пока шла по Авеню, кивая головой с несколько трагической улыбкой на лице.

– Почему эта девочка не выходит замуж, – спросила она, когда они быстро шли к станции. – Еще очень свеженькая, едва ли больше двадцать шесть. Мне только тридцать четыре, а рядом с ней я похожа на старую ведьму.

– Возможно, что не может заполучить того, кого хочет, – возразила будущая романистка в глубокой задумчивости.

22

Алиса взяла лошадь и экипаж у своего двоюродного брата, мистера Фиппс, начальника полиции в Эльсиноре, имевшего хорошую конюшню, и поехала за город. Ей хотелось о многом подумать и подумать в одиночестве. Она быстро ехала, пока не увидала и не услыхала море. Тогда она бросила поводья на спину своего старого друга, «Полковника Рузвельта», названного так в дни его пламенной жеребячьей юности, но теперь, если не было принуждения, он был так же медлителен, как американский закон. Он бежал рысцой, и Алиса, в звенящей тишине и свежести соленого воздуха, чувствовала, как мысли постепенно покидали ее. Она видела ясно, хотя была поражена ужасом и подавлена.

Природа одарила ее причудливой и привлекающей внимание внешностью как в отношении красок лица, так и в отношении тонкости его выражения. Художники, встречавшиеся на ее пути, невольно льстили ей, срисовывая ее. Как только она выросла достаточно для самоанализа, она постоянно стремилась к исключительному развитию своей личности, чтобы оправдать свою оригинальную внешность и возвыситься над тем, что было «только женщиной». Если упорное отвращение к банальности у нее не было врожденным (с достаточной уверенностью можно сказать, что никто не родится с этим чувством), то она сознала его достаточно рано, чтобы выработать в себе творческий ум, стремившийся к возвышенным целям. И только природный такт спасал его от замкнутости. Если бы она была так оригинальна, как казалась себе самой, то, верно, вооружила бы очень многих против себя. Хотя очень скоро ей стало известно о тех западнях, которые подстерегают человечество, она продолжала упорно культивировать в себе только высокие чувства; в этом ей помогал ее ровный характер,