Эмансипированные женщины - Болеслав Прус

- И в самом деле! - воскликнула хозяйка, у которой при виде золота сверкнули глаза. - Важная штука! Боже мой, нынче таких и не увидишь, а помню, еще при покойнице матушке...

- Подумаешь, штука! Нет, вы скажите, что это за пан дал мне ее? Да если бы я вам сказал, вы бы, клянусь богом, умерли!

- Ишь какой, изо всего секрет делает! У меня небось все выведает, что на сердце лежит, а от самого словечка не добьешься. Ну, кто бы еще мог дать дукат, если не пан Сольский! Наверно, приехал делать панночке предложение... Слава богу! - сказала она, подняв руки и устремив глаза к небу.

Но, увидев невозмутимую физиономию лакея, смешалась.

- Ну, Станислав, говорите сейчас же или убирайтесь вон!

- Не всякий решился бы такое рассказать, - ответил он. - Смотрите же, вам одной я открою все, упаси бог, если...

- Да вы что, с ума сошли! Ну, так кто же это был?

- Покойник пан...

- Во имя отца и сына! Какой покойник?

- Покойник Ляттер.

- Клянусь богом, он совсем ума решился! - прошептала хозяйка, впившись глазами в лицо Станислава. - Да разве вы его знали?

- Не знал, но кое-что слышал, о чем он с пани толковал. Понять-то я немного понял, они больше по-французски...

- Неужто вы что-нибудь понимаете?

- Да, ведь столько лет в пансионе... Не все я слышал, не много понял, но доподлинно знаю, что это был муж, пан Ляттер. Давно доходили до меня толки, что он еще бродит где-то по свету, но не думал я, что у него карман набит... Бросить золотой, это не всякий может...

- Благодарение создателю! - вздохнула панна Марта. - Всегда я молилась за нашу пани и знала, что она не пропадет...

- Гм! Гм! - пробормотал Станислав. - А я ничего хорошего в этом не вижу. Сперва они ссорились, пани даже сказала что-то насчет преступления, потом, когда он ушел, страх как плакала, да и... Нет, не к добру это, когда приходит человек, которого все считали покойником. Быть беде.

От крайнего оптимизма панна Марта очень легко переходила к крайнему пессимизму. И сейчас она скрестила руки на груди и воскликнула:

- А-а-а! Так я и знала! Какой это муж, если его не было, не было, а потом он взял да и вынырнул как из-под земли? Уж если они разошлись и пани пришлось открыть пансион, стало быть, не было у них согласия, и если он вернулся сейчас, да еще богатый...

- А какой красавец! Хо-хо! С виду куда моложе нашей!

- Ах, так вот оно в чем заковыка! - прервала его панна Марта. Молодой, красивый муж, а жена старше его... Да, это худо! Бедная жена надорвалась в работе, а он красавец и богач! Прохвосты эти мужчины!

- Только, панна Марта, никому ни слова, а то как бы и мне не было худо! - пригрозил ей пальцем Станислав.

Он с торжествующим видом собрался уходить, но тут панна Марта, которую рассердило это предостережение, схватила его за плечи и вытолкала вон.

Через четверть часа панна Марта, как кошка, прокралась наверх. Она искала Мадзю, но вместо Мадзи наткнулась на панну Говард; схватив учительницу за руку, она затащила ее в пустой класс и зашептала:

- Знаете, что случилось? Только поклянитесь, что никому не скажете! прибавила она, поднимая вверх палец. - Ляттер вернулся!

- Какой Ляттер?

- Ляттер, муж начальницы.

- Да ведь он давно умер.

- Давно, давно, он в тюрьме сидел.

- Что? Что?

- Он в тюрьме был, - прошептала панна Марта. - А какой красавец! Ах, панна Клара, как бог, как Наполион!

- Какой Наполеон?

- Ну, тот, который бог красоты... А какой богач! Станиславу дал два... да нет, что я говорю, - три, а может, и больше золотых по десять марок. Миллионер!

- Откуда он взял их? - пожимая плечами, спросила панна Говард.

- Да за них, верно, и в тюрьме сидел.

- Он здесь?

- Пошел в полицию, но он вернется.

- И будет ночевать здесь? - понизив голос, допытывалась панна Говард.

- Да, уж если у него здесь жена, так в гостинице ночевать не будет.

Панна Говард схватилась за голову.

- Я сейчас же уйду отсюда! Красавец мужчина, сидел в тюрьме и хочет здесь ночевать! Нет, ни за что на свете...

- Помилуйте, панна Клара! - умоляла перепуганная хозяйка. - Что вы делаете? Я же сказала вам под большим секретом, это же такая тайна, страшно подумать!

- А мне до этого какое дело? - рассвирепела панна Говард. - Красавец и... сидел в тюрьме. Хороша была бы я завтра! Ведь такой человек способен на все.

- Погодите, панна Клара, погодите! - шептала хозяйка. - Так и быть, я вам все открою. Он не будет здесь ночевать, он ненавидит пани Ляттер. Не успел прийти, как они тут же поссорились, и пани начальница плакала навзрыд. Ничего у них не выйдет, она его на порог не пустит. Они, может, никогда уж и не увидятся...

Панна Говард затрясла головой.

- Ну, - сказала она, - так надо ли женщинам выходить замуж? И зачем ей это понадобилось? Столько лет труда и рабства! Столько лет прожить без мужа, а вернулся он, так тоже оставаться одинокой! Ох, уж эти мне браки! Я давно заметила, что с нею неладно: бледна, задумчива, вяла... Что же тут удивительного, если она ждала такого подарочка... Я должна спасти несчастную!

- Ради всего святого, - простонала панна Марта, - ничего не говорите!

Она схватила панну Говард за руки и толкала ее к оконной нише, словно намереваясь вышвырнуть на улицу.

- Надоели вы мне! - прошипела, вырываясь, учительница. - Ясное дело, я и виду не подам, что знаю о возвращении мужа. Я только заставлю ее очнуться, пробужу у нее опять интерес к пансиону, втяну в работу.

- Да какой же у нас сейчас пансион? - прервала ее хозяйка. - Большая часть учениц уже разъехались на праздники, остальные уедут послезавтра! Какая же с ними работа?

Панна Говард в негодовании подняла голову.

- Что вы болтаете, панна Марта? - сказала она. - По-вашему, в пансионе нечего делать? Я погибаю от работы с этими десятью козами, а пани Ляттер нечего будет делать? А ведь я гораздо энергичней...

Кто-то показался в коридоре, и обе разбежались. Хозяйка стала искать Мадзю, а панна Говард раздумывать о том, как вывести пани Ляттер из состояния апатии.

"Займется опять девочками, делами, как я, позабудет и красавца мужа, говорила она себе. - Теперь я понимаю, почему эта несчастная была так непоследовательна. Конечно же, она боялась, что вернется муж! Да! Я знаю теперь, почему ей грозит банкротство. Все деньги, которые бедная раба добывала тяжелым трудом, ей приходилось отсылать в тюрьму своему господину. И вот он, негодяй, богат, а ей нечем заплатить за помещение. Таковы преимущества брака!"

Глава двадцать седьмая

Вести о дочери

Около восьми часов вечера панна Говард позвала к себе Мадзю. Она усадила ее на стул, сама села спиной к лампе, скрестила на груди руки и, уставившись в пространство белесыми глазами, сказала как будто равнодушным тоном:

- Ну, панна Магдалена, о начальнице знаете?

- Знаю, - в замешательстве ответила Мадзя.

- Что муж вернулся?

- Да.

- Что он красавец, что сидел в тюрьме...

- И очень богат, - прибавила Мадзя.

- И что они снова расстались, - продолжала панна Говард.

- Все знаю.

- От кого? Наверно, от Марты. Вот сплетница! Пять минут не выдержит, выболтает.

- Но она умоляла меня хранить все в тайне, - сказала Мадзя.

- Стало быть, мне незачем рассказывать вам подробности, но... Послушайте, панна Магдалена... - поднимая руку, вдохновенно произнесла панна Говард.

В эту минуту в дверь постучались и послышался голос Станислава:

- Пани начальница просит к себе панну Бжескую. Почта пришла.

- Сейчас иду, - крикнула Мадзя. - Наверно, письмо от мамы.

- Послушайте, панна Магдалена, - повторила панна Говард, пригвоздив ее взглядом к месту. - Жизнь пани Ляттер - это новое доказательство того, каким проклятием является брак для независимой женщины.

- Ну конечно!.. Может, я на праздники поеду? - прошептала в сторону Мадзя.

- Ибо пани Ляттер, - продолжала панна Говард, - первая у нас эмансипированная женщина. Она трудилась, распоряжалась, она делала состояние, как мужчина.

- Любопытно знать... - ерзая на стуле, перебила ее Мадзя.

- Да, она была первая эмансипированная, первая независимая женщина, - с жаром декламировала панна Говард. - И если сегодня она несчастна, то только из-за мужа...

- О да, разумеется! Любопытно знать...

- Муж отравлял ей часы труда, муж не давал ей сомкнуть глаз, муж, совершив преступление, замарал ее имя, муж, хоть его и не было здесь, промотал ее состояние...

В дверь снова постучались.

- Мне надо идти, - сказала Мадзя, срываясь с места.

- Идите, панна Магдалена. Но помните, если пани Ляттер, это высшее существо, эту женщину будущего, постигнет ужасная катастрофа...

Мадзя затрепетала.

- Сохрани бог! - прошептала она.

- Да, если ее постигнет ужасное несчастье, то повинен в этом будет ее муж. Ибо муж для независимой женщины...

Мадзя уже выбежала из комнаты, торопясь к пани Ляттер.

"Письмо от мамы! Письмо от мамы! - думала она, перепрыгивая через ступеньки. - А вдруг мама велит приехать на праздники? Ах, как было бы хорошо, мне так страшно оставаться здесь... Бедняжка пани Ляттер с этим своим мужем..."