Ожерелье княжны Гальшки - Алесь Мартинович

богатствами, а еще, что было для отца Антонио главным, признался, что не прочь взять в жены Гальшку. При этом заверил:

— В успехе не сомневаюсь.

После услышанного, еще раз окинув его внимательным взглядом, Чеккино готов был рассмеяться. В высших итальянских кругах на такого жениха, несмотря на его состояние, никто и не посмотрел бы. Разве Гальшке такой муж нужен? Даже подумал, что, будь моложе, сам бы бросился к ее ногам. На все пошел бы, чтобы всегда чувствовать рядом присутствие этой прекрасной нимфы. Целовать девственные уста, тонуть в глубине глаз, чистых, как лесные озера.

Фантазия готова была унести отца Антонио очень далеко, но он своевременно остановился и поспешил заверить собеседника, что мечта его обязательно осуществится.

— Спасибо, святой человек! — глаза Гурко излучали восторг. — Вы пока единственный, кто поверил в мой успех.

— А разве есть сомневающиеся в этом? — спросил отец Антонио.

— Даже самые близкие друзья не верят, что Гальшка станет моей.

— Неужели? — отцу Антонио надо было выведать как можно больше. — Не верить в возможности такого мужчины? — польстил он.

— Понимаете, святой отец, они говорят, что мы не пара.

— Почему? Вы же богаты!

— Утверждают, что мне нужна жена постарше.

— Не слушайте их, граф! Такому молодцу, — он продолжал льстить, — только Гальшка и нужна! Красивая, богатая, молодая!

Разошлись как лучшие друзья.

— Всегда к вашим слугам, святой отец, — откланялся Гурко.

— А я к вашим, граф, — поспешил его заверить отец Антонио.

В это время Гальшка стояла среди девушек, пришедших на бал, и стеснялась от многочисленных взглядов, которые бросали на нее не только мужчины, но и женщины. Но если первые — с восхищением, то вторые — с завистью.

Завидовать было чему. Хотя и собралось на вечер немало красавиц, которые имели десятки поклонников на балах в Кракове, Варшаве, Вильно, сравнение с Гальшкой было явно не в их пользу.

Прежде всего, из-за того, что она была значительно моложе. Но еще и потому, что молодость ее была особая. Гальшка рано повзрослела, не успев еще окончательно расстаться с детством. А это привело к тому, что в выражении лица, в легком движении рук, во всем поведении сочетались наивность и непосредственность с обаянием, которое со временем прорастет цветущей красотой, способной свети с ума любого, да и теперь не дает покоя многим. Но Гальшка еще не понимала этого. Она напоминала бутон, который сам по себе прекрасен, но главное сокрыто внутри.

Стоя у стены, она смотрела по сторонам, пытаясь найти хотя бы одно знакомое лицо, кто бы своим присутствием развеял ее одиночество. И несказанно обрадовалась, когда увидела ДЯДЮ.

— Станцуем, доченька! — предложил Константин Константинович.

Танцевать она умела. Научилась еще до того, как мать сделала ее едва не затворницей, боясь покидать одну, чтобы меньше общалась с Острожским и со всеми теми, кто, по ее мнению, плохо влияет на дочь.

А князь, не ожидая согласия, галантно взял Гальшку за руку, и они вышли на середину зала. Княжна застеснялась, закраснелась, но не успела ни слова сказать, в это мгновение заиграла музыка, а потом…

Она видела, как многие бросают взгляды в их сторону. Подумала, что причина в дяде, которого знают и уважают, восхищаются его умением хозяйствовать, но он объяснил ей:

— Видишь, как ты нравишься.

— Я? — еще больше застеснялась она.

— Конечно, ты, красавица моя.

Гальшка не знала, что и ответить. Ей, конечно, было приятно слышать такие слова из уст дяди, но подумала, что, возможно, он просто хочет поддержать ее, напомнить, что правильно сделала, придя на бал. Какой же праздник без главной виновницы торжества! А Константин Константинович, понимая, что в этот момент у нее на душе, улыбнулся, наклонился и прошептал на ухо:

— Доченька, ты вскоре услышишь не одно признание.

— Какое?

— В любви.

Она не знала, как реагировать на это, поэтому ничего не сказала, но ему не нужны были слова. Душа князя наполнилась радостью. Только молил Бога, чтобы в дальнейшем судьба ее сложилась счастливо, нашла себе надежного супруга.

Танец окончился. Князь отвел племянницу к другим девушкам.

— Не будешь скучать?

— Скучать? — Гальшку стало не узнать. Даже не верилось, что еще недавно была застенчивая и нерешительная. Вскинула на дядю свои большие глаза, в которых было столько радости, что тот сразу понял, как ей нравится здесь.

— Жалею, что раньше не ходила на балы, — призналась искренне и как-то по-детски непосредственно.

— А я тебе что говорил? Слушайся меня всегда, и у тебя все будет хорошо.

— Разве я не слушаюсь? — удивилась княжна.

— Слушаешься, доченька. А теперь, если не против, я оставлю тебя.

Гальшка только успела кивнуть в знак согласия, как зазвучала музыка, и к ней подошел один с кавалеров, приглашая на танец. А Константин Константинович пошел искать среди гостей Сангушко. В том, что Дмитрий принял его приглашение и приехал, не сомневался. Но из-за большого скопления гостей еще не встретились.

А Сангушко тут как тут.

— А ты, отец родной, хват в танцах! — он протянул Острожскому руку, после чего обнял его.

— Куда это ты запропастился? — спросил князь Константин.

— Не хотел тебя беспокоить.

— Забыл, что ты для меня словно сын родной? — Острожский сделал вид, что обиделся. — Жду тебя в любое время, а ты…

Дмитрий воспринял это серьезно, начал оправдываться:

— Как можно такое подумать? Нет у меня более близкого человека. Если что, готов прощения попросить.

— Шучу, Дима, шучу, — поспешил успокоить его Константин Константинович. — Но ты мне позарез нужен.

— Что-то случилось?

— Конечно, случилось.

— Что? — не догадывался Сангушко.

— Неужели забыл? — посмотрел на него Острожский, давая понять, что произошло нечто важное.

Дмитрий не знал, что и ответить, ибо, как не перебирал в памяти последние события, так ни на одном из них не смог остановиться, чтобы отнести его к чему-то исключительному.

Константин Константинович поспешил подсказать:

— Какой сегодня день?

— День рождения Гальшки! — уверенно ответил Сангушко.

— Об этом и хотел тебе напомнить.

— Такое не забывается!

— А помнишь, что обсуждали во время твоего предыдущего приезда в Острог?

— Столько времени прошло…

— А ты подумай, не спеши.

Однако Дмитрий, как ни пытался, так и не вспомнил.

— Ладно, — Острожский обнял его за плечи, прижал к себе: — Я тогда сказал, что мне очень хотелось бы, чтобы взял в жены Гальшку.

— Точно. А я ответил, что она еще слишком юная.

— Правильно. А теперь видел, какая она?

Поначалу Дмитрий, правда, не обратил на нее внимания, поскольку не узнал. Расспросить постеснялся. Когда же Острожский пригласил на танец, сразу понял, что это Гальшка, и следил за ней, как завороженный. Но не спешил