Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Понимая это, Дарвин вынужден в объяснение этого феномена ограничиться догадкой о наличии некоего принципа экономии роста, «благодаря которому материалы, образующие какой-нибудь орган, в случае его бесполезности для владельца экономятся насколько возможно» (Там же, с. 459). И хотя Дарвин и здесь недалек от истины, дело здесь не только в экономии ресурсов, но и в перераспределении вещественно-энергетических ресурсов в процессе биологической работы к работающим органам.

Это обстоятельство объясняет не только продолжение редукции неработающих, ставших ненужными для биологической работы органов, но и саму корреляцию органов, которую и во времена Дарвина, и в наши дни пытаются объяснить исключительно факторами наследственности, или, как выражался Дарвин, «таинственными» законами наследственности.

Корреляция строения органов есть результат взаимной согласованности действия органов в процессе биологической работы, который наследуется через преимущественное сохранение отбором наиболее конкурентоспособных, то есть успешно работающих организмов. Именно они получают доступ к размножению и передают потомкам свои наследственные признаки, а через них – и предрасположенность к определённой направленности биологической работы. В большом множестве поколений отбор накапливает эти предрасположенности и усиливает их.

Создаётся некое подобие искусственного подбора, при котором заданные полезные признаки определяются не человеком, а биологической работой живых организмов. Это и приводит в конечном счёте к наследственному закреплению результатов биологической работы и взаимной согласованности органов.

В последней, пятнадцатой главе «Происхождения видов» Дарвин обобщает основные положения предшествующих глав и подводит итоги своему исследованию биологической эволюции. Он характеризует свою книгу как одно длинное доказательство. Доказательство чего? Разумеется, прежде всего – доказательство происхождения видов путём естественного отбора полезных изменений. Или, как формулирует сам Дарвин, доказательство «теории родственного происхождения путём изменения и отбора» (Там же, с. 462).

Дарвин вновь в конспективной форме повторяет основные возражения против этого доказательства и свои возражения на эти возражения, позволившие это доказательство укрепить, расширить и углубить.

В качестве абсолютной альтернативы своему развёрнутому доказательству эволюционного происхождения видов живых существ Дарвин прямо и откровенно, хотя и очень осторожно, чтобы не оскорбить чувства верующих, называет креационистскую доктрину. «С первого взгляда кажется почти невозможным представить себе, − отмечает Дарвин, − что самые сложные органы и инстинкты могли усовершенствоваться не при помощи средств, превосходящих человеческий разум, хотя и аналогичных ему, а путём накопления бесчисленных незначительных изменений, каждое из которых было полезно для его обладателей» (Там же, с. 462).

Эту кажимость сверхразумности происхождения видов живых существ, а следовательно, и всего в окружающем человека Космосе Дарвин изображает как главное затруднение, стоящее перед его доказательством. Однако это затруднение, кажущееся непреодолимым, нельзя признать даже действительным, поскольку оно – лишь воображаемое, и против него направлены все основные положения теории эволюции.

В заключение Дарвин перечисляет основные факторы эволюции жизни, к которым относит:

– рост и воспроизведение;

– наследственность, почти необходимо вытекающую из воспроизведения;

– изменчивость, зависящую от прямого и косвенного действия жизненных условий и от упражнения или неупражнения;

– прогрессия размножения, столь высокая, что она ведёт к борьбе за жизнь и её последствию – естественному отбору;

– естественный отбор, влекущий за собой расхождение признаков и вымирание менее совершенных форм (Там же, с. 489).

Из этого перечисления очевидно, что Дарвин признавал эволюционное значение биологической работы и её влияние на отбор, хотя и не выделял понятия биологической работы и вслед за Ламарком ограничивал её действие употреблением-неупотреблением и упражнением-неупражнением органов.

Прочтение великой книги Дарвина с позиций общей теории эволюции позволяет открывать в ней новые, ранее не замеченные исследователями грани, определить сущность классического дарвинизма и способствовать развитию современного дарвинизма на той принципиальной базе, которая была создана основоположником биологической теории эволюции.

22.6. Борьба за признание учения Дарвина и эволюционистское преобразование биологической науки

Мировая сенсация, произведенная выходом в свет «Происхождения видов», породила бесчисленные споры и столкновения взглядов в образованных обществах самых различных стран мира. Эти споры часто выходили за пределы эволюционной биологии и превращались в дискуссии о вере, о нравственности, о смысле истории, о роли борьбы за существование в социальном мире.

Образованные общества в Британии, Франции, Германии, США, России разбились как бы на две партии – консерваторов, которые клеймили учение Дарвина, называли его безнравственным и подрывающим основы веры, и либералов, которые с жаром защищали это учение и характеризовали его как прогрессивное и научно-доказательное.

Особую ненависть к эволюционному учению проявляли клерикальные круги, видевшие в нём угрозу для сохранения монополии религиозно-мифологического креационистского мировоззрения. Одним из эпизодов борьбы за существование дарвинизма явился знаменитый диспут 30 июня 1860 г. в Оксфордском университете. Это идеологическое сражение было как бы повторением на новом историческом этапе не менее знаменитого спора трансформиста Сент-Илера с креационистом Кювье.

На этот раз на стороне креационистов выступал представитель англиканской церкви, её лучший проповедник епископ Уилберфорс, а эволюционистские взгляды защищали зоолог Томас Гексли (или Хаксли) и друг Дарвина ботаник Джозеф Гукер. Гексли был не только учёным, но и неистовым проповедником идей дарвинизма. Недаром противники этих идей называли его «псом Дарвина». Гексли последовательно разбил все аргументы епископа, показал их оторванность от науки и практики сельскохозяйственной деятельности, от фактов реальной жизни. Он показал невежество Уилберфорса в вопросах науки, отвёл обвинения в безнравственности и жестокости выводов теории Дарвина. Диспут закончился на этот раз сокрушительным поражением противников эволюционизма.

Однако к этому времени сложилась и мощная оппозиция учению Дарвина в научной среде. Многочисленные возражения против теории отбора выдвигали соотечественники Дарвина – ведущий специалист по сравнительной анатомии Р. Оуэн, геолог А. Седжвик, зоолог Дж. Майварт. Атаковали теорию Дарвина с разных позиций немецкий ботаник А. Виганд, гистолог Р. Кёлликер, американский зоолог Л. Агассис. Всё это были маститые учёные, к мнению которых прислушивалась научная общественность всего мира.

С резкой критикой дарвиновского учения выступил и один из основоположников цивилизационного подхода российский славянофил Н.Я. Данилевский. Не менее активно в России критиковали теорию Дарвина Д.Н. Страхов, С.И. Коржинский, Д.С. Михайлов. Теоретик анархизма князь Пётр Кропоткин опубликовал книгу, в которой не без оснований упрекал Дарвина за невнимание к проявлениям внутривидового сотрудничества. Будучи достаточно известным учёным-географом, биологом и путешественником, Кропоткин наблюдал проявления такого сотрудничества в дикой природе и стремился как бы дополнить дарвиновскую теорию, подчёркивая эволюционную роль внутривидовой солидарности и отрицая тем самым всеобщность борьбы за существование. Противопоставляя «солидарность» конкуренции, Кропоткин стремился повернуть теорию эволюции, направить её на обоснование утопической анархистской доктрине, в соответствии с которой существование насильственного аппарата государства разобщает людей и препятствует проявлению солидарности человеческого рода, разбивает общество на противостоящие классы. По своей сути эта теория была ещё более антиэволюционной, чем большевизм Ленина, поскольку предполагала введение коммунистического общества сразу же после разрушения государства. Но предпринятое Кропоткиным исследование внутривидового сотрудничества и его эволюционной роли вносило дополнительную и весьма существенную грань именно в понимание борьбы за существование.

Дарвин внимательно и уважительно относился к любой критике своей теории, своевременно отвечал на неё, дополняя свою главную книгу при её многочисленных переизданиях. Он вёл постоянную работу по развитию и пропаганде своего учения. Его поместье в графстве Кент становится не только экспериментальной базой для обоснования теоретических положений, но и настоящей Меккой эволюционного мировоззрения, притягивавшей к себе лучших представителей научной мысли своего времени – натуралистов, биологов, химиков, физиков, философов, посещавших Дарвина в его почти отшельническом уединении со своей семьёй в окружении живой природы.