«Человек, первым открывший Бродского Западу». Беседы с Джорджем Клайном - Синтия Л. Хэвен

заново.

Ирина Машинская описала это в электронном письме:

Ledokhod, процесс, когда лед раскалывается, а затем приходит в движение, – явление и образ (а следовательно, также метафора), абсолютно вездесущие в русском фольклоре и в культуре в целом. Чувство просто ни с чем не сравнимое, мощнейшее – услышать, как начинает трескаться лед: часто этот звук слышится глухой ночью, изнутри ледяной толщи где-нибудь, скажем, в Сибири, на могучей реке, текущей на север, к Северному Ледовитому океану – или где-нибудь на Крайнем Севере: лед трескается, ломается и медленно движется, раздробившись на большие глыбы и ледовые поля, что знаменует начало весны в самом разном смысле (по крайней мере, надеешься, что весна начнется). Для заключенных, особенно на Дальнем Востоке, это означало восстановление связей с «материком»: возобновление судоходства – для тех, кто освободился, это была возможность покинуть место заключения или ссылки, для других – перспектива получить письма и посылки от родных и т. п. Хотя Бродского сослали на север европейской части России, а не в Сибирь или на Дальний Восток, для него ледоход все равно наверняка имел это дополнительное значение, такое же, как для местных жителей в том регионе.

Да. Стихотворение и впрямь дивное.

Вы когда-то написали: «В понимании Бродского поэзия обнажает то, что „время делает с существующим индивидом“ [142] , проявляющееся в форме потерь, разлук, обезображивания, сумасшествия, старости и смерти. Однако именно поэзия дает способ – в конечном итоге, возможно, единственный способ – выстоять среди этих ужасов».

Где я это написал?

Вы написали это в «Литературном биографическом словаре» 1988 года, в словарной статье об Иосифе Бродском. Весьма неплохо, верно? Увидим ли мы когда-нибудь английский перевод этого стихотворения, где будут верно переданы дух и форма оригинала?

К счастью, перевод «Разговор с небожителем» – не непосильная задача. Трудная – да. Чертовски трудная. Я вам говорил, сколько часов, по моим прикидкам, потратил на «Бабочку». На более-менее сносный перевод «Разговора», кто бы за него ни взялся, уйдет никак не меньше времени – двести или триста часов. Вот-вот, кому вообще удастся выкроить столько времени на «Разговор»?

«С видом на море»

Глин Максвелл и ваш друг Захар Ишов перевели стихотворение «С видом на море», а издание «Нью-Йорк ревью оф букс» опубликовало его 25 апреля 2013 года, во время того же месяца поэзии, который мы с вами уже обсуждали. Правда, в данном случае редакция выбрала куда более раннее стихотворение, 1969 года.

По-моему, на этой неделе будет опубликовано что-то еще.

Я прочел и перечитал русский текст и перевод Максвелла и Ишова со смешанным чувством. С одной стороны, перевод во многом передает остроумие и легкость оригинала.

Поэтому перевод мне скорее нравится. А вы сообщили Заку, что он очень понравился и вам!

Да. Но в переводе много слов опущено, а много – добавлено. В обоих случаях преимущественно ради рифмы или размера. Истертых, шаблонных рифм очень мало (таких, как hand/stand); почти все рифмы – неточные, среди них есть просто потрясающие (например, canter/[ole]ander, swarm/yawn). Соотношение точных и неточных рифм в переводе совсем иное, чем в оригинале: в переводе неточных рифм намного больше, чем точных. Я не пересчитывал, но, по моим прикидкам, в русском тексте на девять точных рифм приходится только одна неточная. Кстати, я не осуждаю это измененное соотношение. Я сам так делал, например, в «Бабочке», хотя и с меньшим перекосом.

В нескольких случаях, по-моему, эта «переделка ради рифмы и размера» заходит слишком далеко. Например, в части VI у Иосифа сказано: «Пусть Время взяток не берет – / Пространство, друг, сребролюбиво!» [в буквальном переводе «Okay, Time doesn’t take bribes / but Space, my friend, is money-mad»]. Последнее слово в этой строке, буквально означающее «silver-loving», – устаревшее, в «Оксфордском словаре русского языка» указано, что оно значит «money-grubbing»[143]. Я не считаю, что это значение верно передано в строках этого перевода: «Time just sniggers at / your bribe, but Space is hungry».

В «Нью-йоркере» 25 февраля 2013 года опубликовано еще одно стихотворение – «In Villages God Does Not Live in Corners» («В деревне Бог живет не по углам»). Тоже в переводе Глина Максвелла, на сей раз в соавторстве с Кэтрин Чипиела.

Вот моя первая реакция на этот вариант: я не заметил ничего, что отличало бы его к лучшему от моего варианта перевода, включенного в «Selected Poems». Po uglam в контексте деревенского дома означает «in icon corners». И мне не очень нравятся ни «jigs and bops»[144], ни «potshots»[145].

Но я заглядываю в «Нью-йоркер» нерегулярно, и я рад, что вы привлекли мое внимание к журналу в связи с этим переводом. Когда Энн составляла «Nativity Poems», она сказала мне, что Максвелл – прекрасный поэт и переводчик. Его вариант «Рождественского романса» меня не убедил, хотя, в отличие от моего, перевод рифмованный.

Кстати, исследователи придают большое значение любви Иосифа к изящным искусствам [146] . Мы поговорили об этом в связи с несколькими стихотворениями, особенно с «Nunc Dimittis». Но музыку он тоже любил. И архитектуру.

Да, очень интересно подмечено, и, разумеется, всем этим объясняется его любовь к Венеции.

Всем этим объясняется его любовь к Санкт-Петербургу.

Да, именно так.

Глава 7. «Колыбельная», «Бабочка» и непереводимое стихотворение

«1972 год»

Есть ли у Бродского стихи, которые вы считаете «непереводимыми»?

«1972 год», «The Year 1972», – сильное и оригинальное стихотворение, но, строго говоря, непереводимое, главная причина – тройные дактилические «разрушительные»[147] рифмы. В англоязычной поэзии дактилические рифмы срабатывают только в юмористических стихах, но в серьезной русской поэзии используются часто[148]. Более того, эффект семантического «соскальзывания» или «разрушения», который дают тройные рифмы, невозможно воспроизвести на английском.

Если я правильно понимаю, вы имеете в виду неточные – их можно было бы назвать «rasshatannye» – дактилические рифмы. Самое близкое по значению английское слово – наверное, «rickety», которым мы назвали бы старый, шатающийся стул. По крайней мере, так сообщила мне ваша приятельница Ирина Машинская. Вот отрывок из ее электронного письма об этом стихотворении:

Семантическое соскальзывание, упомянутое Клайном, становится возможным ввиду самого характера дактилических (rasshatannye, как называли их Гаспаров и другие) рифм – таких, когда ударение падает на третий слог от конца строки, а предпоследний и