Руки, полные бури - "-Мэй-"

Гадес полагал, что сейчас Амон возразит, может, взметнёт собственную силу. Но он опустил голову, признавая, что Сет прав.

Сет посмотрел на Анубиса:

– Почему ты позволил? Она в любой момент может убить Амона, а ты впускаешь её в наш дом.

Анубис тоже опустил голову, и Гадес почти физически ощутил его вину. Сет прав.

– Извини, – невнятно пробормотал Анубис. Посмотрел на Амона. – Ты в клуб собирался. Подвезти?

Амон унёс с собой тепло ласкового солнца, а Сет окончательно отпустил пустыню и устало уселся в кресло, вытянув ноги.

– А ты куда смотрел? – спросил Сет.

– Теряю хватку.

– Оно и видно.

– Думал, Амон знает, что делает.

– Иногда Амон и выглядит как ребёнок, и ведёт себя так же.

Гадес так не считал, но возражать не стал. Знал, что в ответ Сет вспылит и ни к чему хорошему разговор не приведёт.

– Где твои псы?

– Скоро будут.

Сет откинулся в кресле и прикрыл глаза. Гадес глянул встревоженно:

– Ты в порядке?

– Я устал, как не уставал уже очень давно, но как же мне хорошо!

Губы Сета действительно растянулись в улыбке, блаженной, слегка дурманной. Разогревая мышцы, чувствуя своё тело, Сет искренне, незамутнённо радовался.

Гадес понимал, что яд многого лишил Сета, но теперь начинал осознавать, сколько Сет скрывал. Не привыкший к слабостям, он не прощал их и себе, не говорил об этом и редко показывал. Даже Гадесу. А тот запоздало подумал, что ему самому стоило быть более проницательным.

Они некоторое время сидели в уютной тишине, пока комнату не прорезали несколько теней, соткавшихся в псов. Один неловко ткнулся в ноги Сету, и тот наклонился, погладил узкую голову:

– Эй, приятель, ты как?

Гадес даже не сразу понял, что жалобный, тонкий скулёж издаёт именно собака, большую часть времени за эти тысячи лет они молчали. Сет погладил пса между ушами, взял с двух сторон тело, как будто хотел поднять на руки, но пёс рассыпался у него под пальцами.

Пеплом облетел на пол, выскользнул из ладоней. И через мгновение оставил тёмный прах на полу.

Сет отшатнулся в кресло с каким-то глухим звуком, с безбрежным удивлением и ужасом на лице. Хрипло выдохнул:

– Он мёртв.

– Как мёртв? – Гадес ни разу не видел, чтобы псам причиняли хоть какой-то вред.

– Совсем мёртв. Его отправили обратно с посланием.

Нагнувшись, Сет провёл кончиками пальцев по полу, поднял руку, разглядывая испачканную, будто золой, кожу.

– Это и есть послание.

С глухим рыком он вскочил с кресла, так что остальные псы бросились врассыпную.

– Я убью его! Я убью Кроноса.

– Эй-эй, Сет, спокойнее! Нельзя так бросаться к Кроносу, он этого и ждет. Вспомни, именно поэтому мы сначала послали псов.

Это было правдой.

Псы взяли след. Смогли найти Зевса.

И теперь недвусмысленная угроза лежала пеплом у их ног.

В гостиной стоял густой запах амбры и вина, смешанного со специями и мёдом. Воздух казался хрупким, как листы тонкого папируса. Уголком глаза улавливались неясные видения, они покалывали кожу, где её не скрывала одежда.

Когда Гадес в первый раз столкнулся с силой Нефтиды, ему показалось, что в этом есть что-то наркотическое. Она тогда рассмеялась и ответила, что ничего подобного.

– Но моя сила очень густая.

Не яркая, хлесткая, как у Сета, не переливающаяся через край, как у Анубиса. Нефтида отлично владела тем, что составляло её сущность. Без особых внешних эффектов, она была сцепляющей силой. Веером из листьев, который мог лёгким движением смахнуть пыль и завесу.

Приоткрывая тайны и тропы, доступные духам. И сущностям, названия которым не придумали даже боги.

Нефтида сидела на коленях перед низким столиком. Она застелила его густо-зелёным покрывалом с золотым шитьём, разложила грубые глиняные миски с зерном. В одной лежал бережно собранный пепел погибшего пса, поверх него Нефтида положила зажим для галстука Зевса в виде молнии.

Та вещь, которая должна привести их.

Нефтида напевала что-то вполголоса, мелодию без слов, от которой веяло древностью и тайными ритуалами. Открывала дороги между ударами сердца, между вздохами, вдоль первозданной тьмы, которая клубилась в глубине зрачков любого живого существа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гадес подумал, что в Анубисе от матери куда больше, чем он привык полагать.

В комнате с ними сидел Сет. На диване, в окружении устроившихся рядом псов. Внимательно наблюдал за ритуалом, и Гадес ощущал его силу, клубившуюся где-то у пола пыльным ветром, гнавшим песок.

– Дай руку.

Гадес протянул ладонь, и Нефтида, звякнув браслетами, взяла небольшой нож, который наверняка помнил еще фараонов Древнего царства. Осторожно надрезала безымянный палец и капнула кровью на пепел и молнию.

– Ты его брат. Кровь поможет отыскать.

Сет говорил, что Нефтида любила ритуалы. Она стала более «современной», но в ней всё равно мелькала эта первозданная дикость. Со времён, когда даже боги танцевали обнажёнными в свете костров, а потом слизывали кровь друг друга с ритуальных ножей.

Сейчас в глазах Нефтиды отражались те же первобытные костры. Дикие, необузданные. Покорные её воле.

До ритуала она успела шепнуть Гадесу:

– Это моя вина. И я сделаю всё, чтобы помочь вернуть Зевса.

Взяв веточку сухого растения с мелкими листьями, Нефтида подожгла её от тонкой тлеющей лучины, легонько взмахнула, обдавая Гадеса горьковатым дымным ароматом.

– Закрой глаза. Позволь вести тебя. Самые сильные связи – на крови. И те, которые мы создаём сами.

Гадес покорно зажмурился. Позволил своей силе вплестись в витающую вокруг. Сначала осторожно, полагая, что смерть из другого пантеона будет не к месту… но Нефтида ловко вела его. И тьма сплеталась с пустынной ночью, фиолетовые искры опускались на лепестки цветов, а смерть становилась той связью, что протягивалась к молниям.

Казалось, вокруг звучала музыка. Перезвон колокольчиков, флейты из костей и, конечно, барабаны, гулкие, первозданные, из камней, цветов и тьмы.

Гадес не сразу осознал, что мрак не ведёт его, он пропитывает, приникает к одежде, ластится к рукам, чтобы вспороть сущность, стоит потерять бдительность.

Пара ударов сердца понадобилась Гадесу, чтобы догадаться, что это не его ощущения. Не его хриплое, свистящее дыхание. Не его пот, который тут же высыхал в промозглой прохладе, заставляя дрожать от озноба или от страха.

Не его сердце билось в рваном ритме, а сознание то уплывало, то снова возвращалось, чтобы с пугающей ясностью увидеть маленькое, полутёмное и абсолютно пустое помещение, похожее на пещеру, в котором он лежал на полу, скрючившись в клубок.

– Аид.

Чья-то тёплая рука легла на плечо, и Гадес выдохнул, открыл глаза, снова возвращаясь в уютную комнату, наполненную спокойствием, дымом и силой богов.

Сет хмурился:

– Ты выглядел не очень. Подумал, стоит вытаскивать. Нашёл Зевса?

Гадес перевёл дыхание. Дал себе привыкнуть к обстановке, избавиться от удушающей – чужой – паники.

– Кронос держит его в маленьком замкнутом пространстве. Зевсу плохо там, очень плохо.

Он не стал говорить, что Кронос отлично сыграл на единственном сильном страхе Зевса: тот ненавидел пещеру, в которой Кронос держал детей. И боялся её, боялся снова туда попасть. Поэтому Кронос устроил сыну ту пытку, которая могла на него подействовать.

Сет посмотрел на Нефтиду, водящую кончиками пальцев по зёрнам в чашах:

– Ты смогла уловить, где это?

Она кивнула. Серьги в ушах звякнули.

– Не пространство между мирами, куда похитили меня и Сеф. Конкретное место, туда можно переместиться или добраться.

Сет глянул на пепел, оставшийся от пса, сейчас испачканный кровью. И Гадес без слов понял, что тот хочет сказать:

– Нет, я не буду просить Анубиса. Ему уж точно не стоит приближаться к Кроносу… или к месту, где тот может поставить ловушку.

Сет нахмурился и задумчиво кивнул. Неуверенно предложил: