Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных - Оливер Беркман

нужно «спокойно делать следующее самое необходимое дело. Пока вы думаете, будто не знаете, что это за дело, у вас по-прежнему слишком много средств, чтобы тратить их на бесполезные догадки. Но если вы с уверенностью делаете следующее самое необходимое дело, это значит, что вы всегда делаете нечто важное и предназначенное судьбой». В несколько измененной форме, «сделай следующую правильную вещь», эта же идея приобрела популярность у «Анонимных алкоголиков» как способ пережить моменты острого кризиса и не сойти при этом с ума. Но на самом деле «следующее необходимое дело» – это все, к чему каждый из нас может стремиться в любой момент. И мы должны это делать, хотя у нас вообще нет объективного способа определять, какой ход действий правилен.

К счастью, именно потому, что больше ничего вы не можете сделать, это единственное, что вам нужно делать. Если вы таким образом поймете правду о времени и целиком погрузитесь в присущее вам состояние человека с ограниченным запасом времени, вы достигнете величайших высот производительности, совершенства, служения и самореализации, какие только вам доступны. И жизнь, которая, как вы увидите в зеркале заднего вида, будет постепенно обретать форму, начнет соответствовать единственному критерию, по которому можно определить, правильно ли вы используете отпущенные вам недели. И этот критерий не число людей, которым вы помогли, и не объем работы, который сделали. Он заключается в том, что в рамках своего момента истории, ограниченного времени и талантов вы сделали то, что сделали, – и принесли в нашу общую жизнь больше света, выполнив то, ради чего вы родились, будь то грандиозная задача или маленькое чудачество.

Послесловие

За гранью надежды

Вот только есть проблема: все пропало. Возможно, вы заметили.

Путешественнику во времени, прибывшему из древней индийской цивилизации, не составило бы труда признать нашу эпоху частью Кали-юги, той фазы в цикле истории, когда, согласно индуистской мифологии, все начинает рушиться: рушатся правительства, разрушается окружающая среда, множатся странные погодные явления, беженцы валом пересекают границы, а по всему миру распространяются болезни и сомнительные идеологии. (Я почти дословно цитирую Махабхарату, написанный на санскрите эпос двухтысячелетней давности. Поэтому его сходство с моей временно́й шкалой в Twitter либо случайно, либо чрезвычайно зловеще.) Более оптимистичные комментаторы любят напоминать нам, что люди всегда верили, будто их жизнь выпала на конец времен и что наши дни на самом деле не так уж плохи: уровни детской смертности, нищеты и неравенства в мире стремительно снижаются, в то время как грамотность растет, а вероятность, что вы погибнете на войне, стала меньше, чем когда-либо прежде. Тем не менее 30-градусная жара в Арктике так же реальна, как пандемия коронавируса, масштабные лесные пожары и шлюпки, переполненные отчаявшимися мигрантами. Мягко говоря, трудно оставаться полностью уверенным в том, что в итоге все будет хорошо.

Зачем же нужен тайм-менеджмент в такую эпоху? Забота о нем может показаться верхом неуместности. Но, как я старался разъяснить, так кажется исключительно из-за узости большинства традиционных советов по тайм-менеджменту. Взгляните на проблему чуть шире, и станет очевидно, что в периоды тревоги и тьмы вопросы использования времени становятся особенно насущными. Успех или провал наших попыток ответить на вызовы времени будет полностью зависеть от того, как мы используем часы, доступные нам в течение дня. Может показаться, что само слово «тайм-менеджмент» сводит всю ситуацию к обыденности. Но ведь именно с обыденной жизнью – той, что разворачивается здесь и сейчас, в данный конкретный момент, – нам приходится иметь дело.

Люди иногда интересуются у Деррика Дженсена, защитника окружающей среды и основателя радикального движения «Глубинное экологическое сопротивление» (Deep Green Resistance), как ему удается сохранять надежду и оптимизм, когда все кажется таким мрачным. Но он отвечает, что никакой надежды у него нет и это, по его мнению, хорошо. Считается, что надежда – «луч света во мраке»{163}, говорит Дженсен. Но на самом деле это проклятие. Надеяться на конкретный исход событий – значит переложить ответственность на что-то внешнее по отношению к себе и к текущему моменту на правительство, Бога, следующее поколение активистов или просто будущее, и ждать, что эти силы все исправят. По словам американской буддийской монахини Пемы Чодрон, это все равно что думать, будто «каждый раз, когда нам это будет нужно, придет нянька»{164}. И иногда такое отношение может быть оправдано: например, если я попаду в больницу на операцию, мне остается лишь надеяться, что хирург знает, что делает, потому что мое участие вряд ли на что-то повлияет. Но обычно мы таким образом признаем, что сами ничего не можем изменить; учитывая сферу деятельности Дженсена, экологический активизм, для него это означает передать свою способность на что-то повлиять тем самым силам, с которыми он должен бороться.

«Многие выражают надежду, что доминирующая культура перестанет уничтожать мир», – говорит Дженсен. На самом деле, считает он, «они предполагают, что уничтожение продолжится, по крайней мере в краткосрочной перспективе, и что принять участие в его прекращении не в их власти». Отказаться от надежды, напротив, означает вновь взять в свои руки власть, которой в действительности вы обладаете. Дженсен делает вывод:

Нам вообще не нужно ни на что надеяться. Мы просто делаем свое дело. Мы делаем все возможное, чтобы лосось выжил. Чтобы луговые собачки выжили. Чтобы гризли выжили… Когда мы перестанем надеяться, что ужасная ситуация, в которой мы находимся, каким-то образом разрешится сама собой, перестанем надеяться, что она не ухудшится, тогда мы наконец обретаем свободу – настоящую свободу, чтобы честно начать работать над решением проблемы.

Эту книгу можно считать развернутым аргументом в пользу отказа от надежды, расширяющего наши возможности. Смирившись с ограниченностью нашего существования, мы отказываемся надеяться, что если будем применять правильные методы и прилагать больше усилий, то сможем удовлетворить безграничные требования других, воплотить в жизнь все свои желания, преуспеть в каждой роли и уделить должное внимание каждому доброму делу или гуманитарному кризису. Мы отказываемся от надежды когда-либо почувствовать себя полновластными хозяевами своей жизни или навсегда избавиться от сильных, болезненных переживаний. А значит, по возможности отказываемся от главной надежды, которая скрывается за всем изложенным, – надежды на то, что каким-то образом это еще не все. Что это всего лишь генеральная репетиция и когда-нибудь вы почувствуете полную уверенность, что получите все, чего ждете от жизни.

Чтобы, по выражению Чодрон, «познакомиться с безысходностью», необходимо осознать, что все не будет в порядке. Действительно, все уже не в порядке, ни на планетарном уровне, ни на индивидуальном. Льды Арктики уже тают. Пандемия уже унесла миллионы жизней и обрушила экономику. На вопрос о том, может ли совершенно некомпетентный человек стать американским президентом, уже дан окончательный ответ. Тысячи видов животных уже исчезли. Как отметила одна женщина-респондент в статье в The New York Times о горожанах, которые учатся выживать в лесу на оленьем мясе и ягодах, «люди говорят: "О, когда наступит апокалипсис…" О чем вы? Вот он»{165}. Мир уже рушится. И то, что справедливо для цивилизации в целом, в равной степени касается и вашей жизни: вы никогда в полной мере не узнаете, что такое совершенство или надежность, и так было всегда. А ваши 4000 недель утекают безвозвратно. Так тоже было всегда.

Но вот что поразительно: когда все это начинает до вас доходить, результатом становится не отчаяние, а наполняющая энергией волна мотивации. Вы начинаете понимать: все ужасное, с чем вы пытались бороться, подсознательно напрягая все силы, чтобы не испытать этого кошмара, уже случилось. А вы по-прежнему здесь, вы все еще живы, по крайней мере пока.

Отказ от надежды – это основа пути, начало начал, утверждает Чодрон. Вы осознаете, что на самом деле вам никогда не было нужно чувство полной надежности, которого вы раньше так отчаянно стремились достичь. Это освобождение. Когда больше не нужно убеждать себя, что мир не состоит из неопределенности и трагедий, легче сосредоточиться на том, чтобы постараться