Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот - Пьер Незелоф

его место Сен-Жермена? Тюрго! Все время он! Он сует свой нос повсюду. Он даже устроил мне трудности из-за лужаек Трианона…

– Не слишком ли дорого: пятьдесят тысяч ливров на ваши газоны?

– Не ваше дело! Я у себя дома и буду делать то, что захочу. До сих пор я ничего не говорила; но вот он, вместе со своим сообщником Верженном, посмел тронуть одного из моих друзей, нанести ему публичное оскорбление. Этого я не потерплю.

– Но чего, в конце концов, вы хотите? – спросил выведенный из себя король.

– И вы еще спрашиваете? Я хочу, чтобы вы оставили Гина в должности посла.

– Но это невозможно… его преемник уже назначен.

– Могу я узнать имя этого счастливчика?

– Господин де Ноай.

– Естественно, здесь одни только Роганы и Ноайи. Тогда нет! Чтобы Гин вернулся ко двору, а уж я сумею устроить ему прием, которого он достоин. А пока вы должны ему компенсацию… Вы напишете ему письмо, в котором выразите удовлетворение его службой вам и объявите, что жалуете его титулом герцога…

– Вы с ума сошли?

– Именно герцога… И это еще не все. Я рассчитываю на полную уборку. Мне необходима отставка Верженна, Мальзерба, Тюрго и еще письмо, которым вы отправите вашего любимого министра финансов за решетку… В Бастилию!

– Антуанетта, – простонал король, – не требуйте от меня так много… Тюрго верный слуга, возможно, только он и я здесь любим народ.

Королева двинулась на мужа:

– Народ? Какое он имеет значение?! А я ваша жена. И потом, хватит, довольно спорить. Я хочу, я требую, чтобы вы отправили Тюрго в отставку, иначе я нанесу ему оскорбление при всем дворе… Вы меня плохо знаете!

Она была бледна и дрожала от гнева. Король чувствовал свое бессилие противостоять этой ярости. Он капитулировал:

– Хорошо, вы получите удовлетворение… Поскольку Тюрго и остальные вам так неприятны, я отправлю их в отставку… но дайте мне время придумать приличный предлог…

– Вы мне обещаете?

– Даю вам слово.

Мария-Антуанетта не позволила ему перевести дух:

– И не вздумайте его нарушить. А теперь напишите Гину. И пусть ваше письмо будет теплым, ясно?

Она придвинула к нему чернильницу. Он покорно сел и взял перо. Заглядывая из-за плеча, она следила за ним и вдруг вырвала листок бумаги и скомкала.

– Не так! Больше теплоты!

Не возражая, он взял другой лист и начал заново. Не написал он и двух строчек, как клочки разорванной бумаги полетели по комнате.

– Нет, все не то! – воскликнула Мария-Антуанетта. – Решительно, вы ни на что не годитесь. Я сама продиктую вам это письмо…

И, расхаживая по комнате, стала решительно надиктовывать:

– «Когда я велел вам передать – запятая – месье – запятая – что время вашего пребывания на посту посла закончилось – запятая – я одновременно хотел отметить – запятая – что намерен достойно вознаградить вас за вашу службу – точка. Я отдаю справдливость…»

Людовик XVI, у которого от усердия выступил на висках пот, старательно выводил на бумаге буквы, словно школьник, желающий порадовать учителя.

– А теперь подписывайте, – велела Мария-Антуанетта, когда он закончил. – Нет, не запечатывайте, отдайте эту бумагу мне. Я хочу иметь возможность отправить ее в нужный момент.

Людовик XVI покорно отдал ей письмо. Она опустила на него полный сочувствия взгляд.

– Ну вот, оказывается, вы не такой плохой, как я думала… Спокойной ночи.

На пороге она обернулась и погрозила пальцем:

– И помните ваши обещания!

Она вышла, сжимая письмо в кулаке, словно трофей. Людовик XVI вытер со лба пот. Лишь через два часа он смог прийти в себя.

Глава VIII. Развлечения королевы

Если Людовик XVI рассчитывал, затягивая время, спасти своих министров, он в своих расчетах не принял во внимание упрямство своей жены. Мария-Антуанетта донимала его каждый день. Наконец он сдался. Возмущенные вопли духовенства, дворянства и всего двора против Тюрго, посмевшего убедить его издать эдикты об отмене профессиональных корпораций и цехов, а также налога, называвшегося королевская барщина, дали королю искомый тем повод.

Мальзерб, которому все это надоело, сам подал прошение об отставке, но Тюрго отказался последовать его примеру, так что Людовику XVI пришлось приказать упрямому министру отдать свой портфель и больше не показываться в Версале. Один лишь Верженн, уцепившийся за Морепа, как в непотопляемый буй, спасся при этом кораблекрушении.

Избавившись от своих противников, Мария-Антуанетта могла отпраздновать победу. Она, Артуа, госпожа де Полиньяк и их друзья теперь расставались лишь для сна, без которого, впрочем, часто обходились. Веселая компания отправлялась на бал в Оперу, где отплясывала всю ночь, возвращаясь в Версаль лишь в шесть утра, а в десять выезжала снова, чтобы присутствовать на скачках в Саблонской долине. После обеда охотились на оленя в Булонском лесу, потом обедали в Ла-Мюэт, а потом танцевали под звуки скрипок; и когда, разбитая, с ввалившимися щеками и с темными кругами под глазами, Мария-Антуанетта наконец валилась на кровать, требовалось очень сильно ее потрясти, чтобы разбудить через двенадцать часов.

Однако граф д’Артуа подхватил корь, и двор вынужден бежать в Марли; госпожа де Ламбаль уехала в Пломбьер лечить свои слишком расшатанные нервы; госпоже де Полиньяк, со своей стороны, пришлось отправиться в провинцию навестить родителей. Лишившись своих самых дорогих друзей, Мария-Антуанетта не знает, чем ей заняться. Она решает пожалеть себя и в качестве утешения приобрести браслеты за сто тысяч экю. И вот уже ее уши и запястья сверкают одинаково ярко, но шкатулка получила такой удар, что с треском и громом приказала долго жить. Попрыгунья-стрекоза королева на сей раз решает покорно попросить у короля средств, чтобы было на что прожить следующий месяц. Людовик XVI, не помня обид, великодушно дарит ей две тысячи луидоров.

И тут приходит новость, что сюринтендантша заболела в Пломбьере корью. Площадка свободна, и госпожа де Полиньяк, приехавшая к королеве в Марли, пользуется случаем, чтобы усилить свои позиции.

Мария-Антуанетта заболела трехдневной малярией и вынуждена сохранять постельный режим. Все фрейлины и статс-дамы выставлены за дверь, фаворитка сама ухаживает за своей госпожой. Награда за ее заботы не заставляет себя ждать. Господин де Полиньяк, несмотря на стоны и крики семейства де Ноай, получает должность заместителя первого конюшего. Расходы на конюшню королевы от этого возрастут на восемьдесят тысяч ливров в год, но Мария-Антуанеттаа считает эту цену не слишком дорогой платой за счастье видеть свою подругу улыбающейся.

Находясь в Вогёзах, госпожа де Ламбаль узнаёт о фаворе своей соперницы. Неужели она не получит никакой компенсации? Она берется за перо и просит пост губернатора Пуату для своего свояка. Мария-Антуанетта не хочет казаться