Его запретная малышка - Ольга Дашкова

второстепенные роли, быть твоим обожателем, воздыхателем, носить на руках, не замечая, какая ты лживая тварь.

Ева заплакала уже в голос, я сорвался и нагрубил, но это факт, я прозрел и говорю, что думаю.

— Прекрати, успокойся, присядь, выпей воды.

Веду Еву на кухню, наливаю из холодильника минералки, подаю ей. Пьет, стучит зубами о стекло, вытирает слезы. Может, у нее на самом деле, что серьезное случилось?

— Ты хотела что-то сказать, я слушаю, у меня есть еще дела сегодня.

— Да, я беременна.

— Эту новость я уже переварил. Только не говори, что от меня, ты ушла в конце мая, сейчас середина сентября, и я прекрасно помню дату нашего последнего секса: двадцать третье мая, после вечеринки в честь открытия нового салона Казанцева.

Ева поджимает губы, расстегивает пальто, выпивает всю воду, крутит стакан в руках.

— Твой отец. Я беременна от твоего отца.

Мой шок длится несколько секунд, пока я складываю в уме все события лета: звонок Евы, приступ отца, его нежелание говорить об этом, то, как он слишком быстро отпустил меня обратно.

— И как давно у вас это?

— Не волнуйся, с рогами ты не ходил, это вышло случайно, уже после того, как я уехала на юг.

Веселые дела: моя почти бывшая жена беременна от моего отца и пришла ко мне.

— Отец знает?

— Нет.

— Что ты намерена делать?

— Я совершила ошибку, что ушла от тебя, прости меня, пожалуйста.

— Мое прощение ничего не значит. Почему отец еще ничего не знает?

— Я не хочу этого ребенка.

— Ты вообще нормальная, Ева, ты слышишь, что такое ты говоришь и кому?

Глава 29 Маша

Наш разговор с отцом закончен, не могу больше слышать, что он говорит. Это невероятно: тотальный контроль за своими взрослыми, совершеннолетними детьми. Как вообще он способен на такое?

Он знает, куда я хожу, что делаю, а может, еще читает всю мою переписку и прослушивает телефонные разговоры. Нет, я все поняла бы, если бы я была трудным подростком, шаталась по ночным клубам, пила алкоголь, садилась пьяная за руль или употребляла наркотики.

Но ничего такого нет! Я образцовая дочь — до такой степени, что мне самой стыдно, что была до двадцати одного года девственницей.

Ненавижу его!

В душе горечь, обида, хочу выйти из этого здания, вдохнуть свежего воздуха, хочу к Денису, и не нужны мне деньги отца, его компания, слияние, банкет. Мне ничего от него не нужно.

— Мария Владимировна, вас куда-то нужно отвезти?

Наталкиваюсь на водителя в дверях.

— Я считала вас, Виктор, порядочным человеком, а вы опускаетесь до слежки и доносов. Надеюсь, вам хорошо заплатили за такого вида работу.

— Вы правы, это моя работа, я не мог ее не выполнять.

— Вот и катитесь к чертям, а если вы и дальше будете за мной следить — нет, я не буду говорить Вере, какой вы «ответственный работник», — я скажу отцу, что вы ко мне приставали и пытались изнасиловать. Подло, да, и некрасиво? Не спорю. Но я не совсем хорошая и правильная девочка как всем казалось.

Во мне сейчас столько злости и ненависти, она разъедает кислотой все то хорошее, что было во мне.

Виктор лишь немного меняется в лице, напрягается, но смотрит так же открыто, холодным взглядом, лишь желваки играют на скулах. Высокий, крепкий мужчина, я практически считала его другом. Вот это самое мерзкое и обидное.

Не знаю, о чем он сейчас думает, но отходит в сторону, давая мне пройти.

— Не надо говорить такое вслух, Мария Владимировна, мысли — они материальны.

Словно удар в спину, а еще это было сказано с такой интонацией, что по спине прошел холодок.

К черту и его тоже. Хочу написать Денису сообщение или позвонить, но не делаю это — вдруг и правда все прослушивается? Но уже поздно путать следы, они и так знают, где живет Константинов, а еще хуже, если папа захочет, может ему навредить, а виновата буду в этом я.

Выхожу на проспект, до дома Дениса всего несколько остановок, надо остыть и подумать, как быть дальше. Иду быстрым шагом, запахивая на груди куртку, волосы выбились из пучка, распускаю их.

Захожу в подъезд за девочкой с рюкзаком, нервно сжимаю кулаки, когда еду в лифте, несколько раз нажимаю звонок, но я даже не посмотрела, стоит ли машина Дениса во дворе.

Дверь открывается, улыбаюсь, зная, что Денис будет раз меня видеть, но тут же делаю шаг назад, радость проходит, когда перед собой я вижу девушку. Блондинка в банном халате моего мужчины вытирает капли воды со лба, она только вышла из душа.

Мы смотрим друг на друга. Молчим. В ней нет агрессии, в голубых глазах интерес. Кто это? Может сестра Дениса или родственница, я совсем ничего не знаю о нем.

— Я вас слушаю.

— Мне нужен Денис.

— Денис Олегович?

— Да.

— А вы кто?

— А вы?

Не могу сдвинуться с места, в груди давит, кажется, что моя душа сжалась в комок и рухнула с высокого обрыва.

— Я-то жена, а кто ты? Еще одна студенточка моего любвеобильного мужа?

А вот это было еще больнее, чем слова папы, его недоверие, слежка и скрытый контроль.

— А ты пока еще жена, так? Или еще не знаешь о разводе? — Меня трясет так, что, кажется, слышно, как стучат зубы. Но я не позволю этой особе называть меня «еще одной студенточкой».

— Сегодня мы разводимся, завтра миримся, это семейная жизнь, дорогуша, но откуда тебе знать о ней, в твоем возрасте мысли одни: как лечь под красивого мужика и раздвинуть ноги, думая, что он будет с тобой навсегда.

Она все говорит, говорит, совсем не повышая голос, словно это не впервой у нее в жизни, вот так разгонять навязчивых