Его запретная малышка - Ольга Дашкова

в порядке?

— Не очень, остаточное явление болезни, даже от еды тошнит, так что в кафе никак не могу.

— Может, ко мне?

О, в ход пошла тяжелая артиллерия? Юлия Витальевна наступает на горло гордости и приглашает мужичка домой? У нее так все плохо с этим? Хотя, может, у нее это в порядке вещей?

Я, как джентльмен, должен не расстраивать даму и принять приглашение, мне еще работать с ней, но я совсем не джентльмен, какая досада.

— Не могу, девушка у меня ревнивая, боюсь, кастрация неминуема.

— Девушка? — Витальевна выглядела удивленной. — Но вы же в разводе.

— Верно, в разводе, но с девушкой.

Зря я так сразу, но, черт возьми, я не мальчик, чтоб оправдываться перед этой теткой и терпеть ее общество ради учебного плана.

Как раз вовремя зазвонил телефон, высветилось «любимая», господи, дай мне памяти поменять имя моей бывшей. И зачем я только снова ее разблокировал? Ах да, нужен был адрес, куда выслать бумаги на развод.

— Извините, надо ответить, хорошего дня, Юлия Витальевна.

Не дождавшись ответа, быстро иду на парковку, отвечаю Еве:

— Если по делу, то говори.

— Ты стал очень грубым, Денис, раньше таким не был.

— Жизнь учит быть разным. Что случилось, Ева?

— Нам надо поговорить.

— Говори.

Отключаю сигнализацию, завожу мотор, бросив портфель на заднее сиденье, сажусь за руль, выезжаю с парковки. Юлия Витальевна так и стоит, провожая меня совсем не добрым взглядом.

— Это личное, и думаю, тебе это не понравится.

— Конечно, не понравится, мне сейчас абсолютно все равно до твоих проблем и твоей жизни. Ты ушла искать себя и развиваться, продолжай, но без меня.

Слышу, как Ева всхлипывает, совсем не трогают ее слезы. И правда, когда стал таким черствым? Люди меняют людей, это самое невероятное.

— Это касается и тебя тоже.

— Ева, говори — или я отключусь, сейчас нет времени на твои загадки.

— Я беременна.

— Что?

Резко торможу, хорошо, что светофор зажегся красным, и затормозили все.

— Беременна — это когда яйцеклетка оплодотворена сперматозоидом.

— Какие глубокие познания, урок биологии в восьмом классе ты усвоила хорошо, Ева, ты меня удивляешь, — сжимаю руль, аккуратно трогаюсь с места, еще не хватало разбить машину из-за моей блудливой жены.

— Не смешно.

— Так радоваться надо, я тебя поздравляю, передай привет отцу ребенка и поздравь его от меня.

— Денис, нам нужно увидеться и поговорить, я жду тебя у твоего дома.

— Какого дома?

— Твоего, тут рядом очень красивый парк.

— Как ты нашла меня? Кто сказал? Казанцев — трепло последнее.

— Не ругай Никиту, я надавила.

— Как можно надавить на Казанцева, минет сделала с заглотом?

— Что за чушь ты говоришь, не надо меня оскорблять!

Я зол, очень зол. В ушах шумит кровь, ладони мокрые, до скрежета зубов сжимаю челюсти. Значит, в то время, когда мы были вместе, и я простил родить ребенка, Еве было еще рано, она была не готова и то же самое говорила обо мне.

А сейчас не прошло и трех месяцев — и она беременна. Это с кем она так потеряла голову, что забыла о контрацептивах, которые до этого глотала горстями?

Я не ревную, это другое — некая обида и непонимание, я могу отличить эти эмоции.

— Я еще не начал тебя оскорблять, жди, скоро буду.

Отключаюсь, кидаю телефон на соседнее кресло, пытаюсь успокоиться. Все ведь хорошо, это и прекрасно, что у нас нет детей, так бы я не поехал в деревню, не встретил бы Машу, не узнал бы, что такое любовь.

Я сейчас приеду, мы, как цивилизованные люди, поговорим, раз того хочет моя бывшая, и голову я ей не оторву — не сейчас, поздно уже.

Ева сидит на скамейке у подъезда, рядом чемодан, прям бедная родственница, приехавшая в город из далекого села. На ней легкое пальто, высоченные каблуки, косынка и хороший южный загар.

— Здравствуй, Денис.

Ничего не чувствую, только отвращение. Как вообще я мог быть с этой девушкой?

— И тебе привет, — припарковав машину, подхожу. — Не скажу, что рад видеть. А ты надолго, совсем решила переехать в этот город? Учти, я не намерен давать тебе ночлег.

— У тебя кто-то есть?

— А ты от кого беременна?

Встречный вопрос в лоб, потому что это не ее дело, кто у меня есть. Даже имени своей любимой Мани не хочу произносить при ней.

— Думаю, от тебя.

— Совсем больная?

— Нет, я абсолютно здорова.

Устало тру лицо, даже голова начала болеть.

— Может, ты пригласишь меня в квартиру?

— Придется. Пошли, не устраивать же скандал на улице.

Ева сама катит свой чемодан, не собираюсь помогать, сама тащит его в лифт, все это время молчим, а меня раздражает все в ней — от этих слишком пухлых губ и притворного невинного взгляда до аромата парфюма.

— Проходи, за бардак не извиняюсь.

Мы с Машкой чуть сегодня не проспали, постель разобрана, на кухне грязные чашки из-под кофе и недоеденные эклеры — Маня любит их, а еще розовый зефир.

На стуле ее легинсы, в прихожей кроссовки, под потолком в спальне воздушные шары, моя девочка говорила, что мы занимаемся сексом под радугой. Охапка роз стоит в углу в ведре, все вокруг пропахло ими.

— Так ты не один? — Ева удивлена, нервно мнет в руке ремешок пальто.

— Я сказал, это не твое дело.

Девушка ставит чемодан, прикрывает губы пальцами, всхлипывает, по щекам текут огромные слезы.

— Ева, я отвык от твоей театральщины, давай ты пройдешь, выпьешь воды и поведаешь, с чем и зачем приехала.

— Ты стал совсем другим, таким черствым и грубым, я не узнаю тебя, Денис.

— А вот я, наоборот, сейчас именно настоящий, это мне с тобой приходилось играть