Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета - Егор Викторович Ивойлов

Как-то незаметно, другие женщины перестали попадаться на пути. Компании из нескольких мужчин стояли в тенистых скверах и арках старинных домов. Мрачные тени нависали над узкими улицами. Кто-то шептался, лыбился, провожал взглядом. Девушки смотрели себе под ноги, ежились, пытались сильнее закутаться в летние платья.

Ни один мужчина не в состоянии понять страх, который копится в течении всей жизни и складывается из десятков подобных моментов. Из дней, когда понимаешь, что больше не можешь ходить к подруге в гости, потому, что ее отец странно улыбается тебе. Из вечеров, когда решаешь больше не совершать покупки в магазине возле дома, потому, что за тобой оттуда кто-то шел, в прошлый раз. Из воспоминаний о неловких оправданиях в деканате. Когда ты просишь поменять тему курсовой работы потому, что должна избегать одного из преподавателей. Это воспоминания из школы, когда старуха-учительница просит прикрыть плечи, что бы мальчики не отвлекались. В конце концов, это когда ты должна отказаться от путешествия о, котором всегда мечтала. Мир для мужчин становится все шире, для женщин же он только сжимается. Конечно и на мужчин нападают, но они могут и должны защитить себя. Для них, получить по роже, это скорее развлечение, повод рассказать увлекательную историю. Для них насилие – это нормальная часть жизни, не то, что ограничивает и заставляет оглядываться. Быть может, поэтому им не понять, что это за чувство грязного, липкого, вводящего в ступор страха. Что это за ощущение сводящего с ума бессилия, почти удушающее, сдавливающее, как надгробие.

***

Поистине, сами себе заповедали люди все добро свое и зло. Поистине, не заимствовали они и не нашли его, и не упало оно к ним, словно глас с неба.179

Алиса быстром шагом, наугад шла по улицам Варанаси. Телефон в кармане беспрерывно вибрировал, оповещая о звонках и десятках доставленных сообщений.

«Where are you?»180, «Why did you leave Alice?»181, «Come back, you misunderstood me»182 – Алиса никак не реагировала.

Ей встречались какие-то мужчины, уродливые, наглые, вечно орущие, предлагающие, просящие. Она выхватила из толпы тупое, животное лицо с отвратительными усами. Человек был в бесцветных штанах с вытянутыми коленями, белой рубашке и резиновых штиблетах, которые не могли скрыть его грязные, поломанные ногти – он, что-то активно предлагал: «Taxi, Taxi!».

Алиса приблизилась к нему и буркнула «airport»183.

Человек подвел ее, через толпу, к другому мужчине и, что –то сказал тому на родном языке, разумеется нечто мерзкое, гадкое, грязное. Тот был еще хуже: лыбился, рассматривал Алису своими черными глазами и плевался в асфальт.

Алиса села в такси на испачканное чем-то, заднее сиденье и заметила, как водитель продолжает пялится, через зеркало заднего вида. Как же она хотела в душ, смыть с себя весь этот проклятый город и его жителей. Когда машина поехала, водитель тут же начал беспрерывно сигналить, высовывать противную, черную рожу из окна, призывая толпу расступиться. Увидела немолодую индианку в оранжевом сари, волокущую огромный тюк с барахлом. «Какая же она уродливая» – Алиса мысленно раздела женщину и ужаснулась ее безобразию. Рядом с бабой вился грязный ребенок. Он тоже орал и кривлялся. «Какое же тут все отвратительное, шумное, грязное!».

Алиса хотела бы закрыть глаза, чтобы ничего не видеть, но звуки и запахи, все равно проникали в мозг и заставляли смотреть. Они проезжали мимо базарищ, калек, прокаженных и спящих под стенами уродливых зданий. По окну, в которое смотрела Алиса все время стучали, просили денег, еду, просто глазели.

Грязный бородач со спутанными волосами тряс какими-то бусами и амулетами, убеждая купить эту дрянь. Даже снующие всюду дети были уродливыми, тощими как насекомые, или скорее, как тараканы, которые повылезали из трещин дряхлого Варанаси.

«Do you mind if I smoke?»184 – спросил человек за рулем. Ему явно хотелось втянуть девушку в беседу.

Алиса не возражала, хуже все равно быть не могло. Она отвернулась, но чувствовала, как водитель продолжает скрытно изучать ее волосы и одежду. Где-то в паутине улиц она увидела бредущих мужа и жену. Кажется, они говорили, но Алиса, буквально, ощущала их тихую злобу, по отношению к друг другу. «И правда, как можно не ненавидеть таких жалких уродов» – подумала она.

Внезапно, до Алисы донеслись звуки уличного веселья и смеха. «Не чему тут радоваться в этой отвратительной дыре» -прошипел внутренний голос Алисы. Смех раздражал ее до боли, до зубного скрежета, словно металл, царапающий стекло. Она хотела заткнуть уши и оказаться далеко от этого места, пусть в холодной и промозглой, но в тихой и ничем не пахнущей Москве.

Автомобиль медленно полз в скоплении вонючих животных, коптящих машин, и не менее зловонных людей. Какие-то сумасшедшие расселись, чуть в стороне, и отбивали поклоны, стуча грязными головами по пыльной мостовой, окутанные дымом тлеющих палочек. «Интересно было бы у них спросить, что они подразумевают под всем этим. Неужели не видно, что Бог давно покинул проклятый город» – Алиса со злобой смотрела на мешанину проносящихся мимо сцен. Даже водитель, казалось смутился и больше не поглядывал в ее сторону.

Постепенно, такси протиснулось сквозь пробку, и они поехали равномернее, быстрее. Яркое вечернее солнце осветило салон автомобиля красновато-оранжевым светом и картины улиц стали отражаться в окнах автомобиля, словно кадры кинопленки. Они мчали мимо каменных стен, окон, столбов и ярких, хоть и выгоревших плакатов. Алиса совсем забыла о находящимся рядом водителе и, вдыхая свежий воздух, продолжала думать:

«Разве можно придумать ситуацию, при которой жизнь не была бы пыткой? Все люди это понимают пусть и подсознательно, но не решаются признаться даже себе. Мы ползем, как черви сквозь жизнь, пытаясь приблизиться к свету, но нас всегда окружает лишь тьма. Мы мучаемся, теряем, стареем, болеем, умираем, терпим пошлость, глупость, грубость, предательство и ради чего все это? Что бы начать все сначала и сначала. Даже смерть не станет нам избавлением! Люди! Куда вы все идете, несете, волочите, почему вы смеётесь, кричите, ругаетесь? Осмотритесь, все ложь, все обман и зло. Мы взаперти, в клетке, приговорены к вечности. Я приговорена ко всем вам!»

«Наступит время, и не увидишь ты больше высоты своей, а все твое низменное будет близко; возвышенное твое станет пугать тебя, словно призрак, и ты воскликнешь тогда: «Все – ложь!».185

В аэропорту Алиса подошла к кассе. К счастью, были вечерние билеты до Гоа. Купила. В кармане завибрировал телефон. Пришло сообщение:

– Привет! Я ночью в Гоа прилетаю. Не подскажешь, где можно будет остановиться?

– Я не в Гоа.

– Где же ты?

– В Варанаси.

– Ничего себе! Я тоже. Ты где именно?

– В аэропорту.

– Не поверишь, я тебя прямо сейчас вижу.

Глава