Черный торт - Шармейн Уилкерсон

Женщина взглянула на Банни и кивнула. Банни кивнула в ответ, и внезапная волна тепла, окатившая затылок, заставила ее подумать о Кови.

Каждый раз, надевая защитные очки и начиная заплыв, Банни вспоминала о Кови. Именно она впервые привела Банни на берег, и с тех пор та ощущала свою принадлежность к морю, несмотря на свои страхи. Тренер нашел ей второго инструктора по плаванию на большие дистанции, и это стало для нее откровением. Теперь Банни поняла, на что она способна.

В худшие часы она набиралась мужества, воображая подругу впереди себя в воде, и со временем ее перестало волновать, что Кови выглядела более счастливой, когда была с Гиббсом Грантом, а не с Банни. Со временем ее будет успокаивать просто воспоминание о том, что Кови была когда-то счастлива.

Сама же Банни после отъезда Кови очень страдала. Выручало только плавание. А еще Джимми, который с начальной школы помогал отцу ремонтировать лодки местных жителей.

Потом ей будет неловко объяснять Пэтси, как она могла позволить мужчине целовать себя и заниматься с ней любовью. Ее не принуждали к этому в первый раз, в отличие от многих других женщин. Нет, Джимми был веселым и неунывающим, к тому же хорошим работником и верным другом. Он всегда поощрял занятия Банни плаванием и не считал, подобно некоторым, что женщина, плавающая в открытом море, как Банни, это «мерзость пред Господом».

«Этот парень по уши в тебя влюблен», – сказала однажды Кови, когда Джимми перед очередным заплывом предложил сопровождать их с Банни на своем моторизованном каноэ.

Банни искоса взглянула на Кови, понимая, что подруга права.

Джимми никогда не расспрашивал Банни о ее мечтах, и, поскольку это было делом обычным, Банни не противилась ухаживаниям Джимми, его объятиям. Подчиняясь юношескому пылу, Банни чувствовала то же, что и другие девушки, и с Джимми ей было хорошо и спокойно. Она предположила, что лишь отсутствие Кови, вернее, утрата Кови заставляет меркнуть ее чувства и желания в сравнении с теми чувствами. И, только познакомившись с Пэтси, Банни поняла, что ошибалась. И Джимми тоже это понял.

Они перестали встречаться, а вскоре после этого Джимми погиб. Осаждая сельский автобус вместе с другими парнями, он уцепился позади, когда тот отъезжал от остановки. Когда автобус понесся по разбитой пыльной дороге среди полей сахарного тростника, Джимми сорвался и упал. Потом Банни поняла, что питала к Джимми нечто вроде любви, хотя никогда не стала бы его женой. Можно по-разному любить человека, и больно терять того, кто дорог. Эта боль укрепила ее в желании жить.

Когда Банни осознала, что ее живот растет не от хорошего аппетита, а из-за беременности, они с Пэтси уже собирались вдвоем отправиться в Англию. Между ними была договоренность, что через определенное время к ним приедет маленький брат Пэтси. Их мать умерла, и Пэтси с самого начала дала понять своей новой подруге, что будет всегда заботиться о брате, она обещала это отцу, и подобная преданность семье еще больше привлекала Банни.

В те времена считалось нормальным, если две одинокие женщины живут вместе. А что тут такого, это было в порядке вещей. Можно было легко пустить слух о том, что отец твоего будущего ребенка умер на островах. А теперь здесь, за границей, тебе приходится самостоятельно налаживать новую жизнь. И разве не удача для тебя, что нашлась соседка по комнате из числа соотечественников и эта добрая душа будет присматривать за тобой?

– Как же так? – удивился новый тренер Банни, когда она рассказала ему о себе. Именно он занимался ее переездом в Англию. – Как ты собираешься тренироваться, разрываясь между ребенком и работой? – спросил он. Затем его лицо смягчилось. – Ты ведь не подведешь меня, Банни?

Он делал ставку на свою репутацию тренера, воспитавшего молодое дарование.

– Нет, сэр, – ответила Банни.

– И выше голову, юная леди. Разве пристало чемпионке ходить понурившись?

Банни рассмеялась.

– Это другое дело.

Тренер подошел к Банни поближе, и, чтобы заглянуть ему в глаза, ей, при ее высоком росте, пришлось наклонить голову.

– На тебя рассчитывают многие, Банни, слышишь? Но единственное, что теперь имеет значение, – это ты сама и твое умение рассчитать свои силы там, за границей. Я не шучу. Если не будешь с уважением относиться к Каналу[26], он разорвет тебя на куски.

– Да, сэр.

Нашлись и другие люди, поддержавшие Банни, – те, кто был очарован пловчихой на длинные дистанции, уроженкой островов. Вопреки новым временам, вопреки растущей напряженности между местными жителями и иммигрантами в сфере жилья и в том, что касается прочих привилегий. Вопреки ее темной коже. Ибо они поняли, что необычные способности Банни и ее великолепная улыбка добавят блеска имиджу Содружества.

Но сначала Банни предстояло покорить стальные волны – в более холодной воде ей не доводилось плавать, – преодолеть аномальное течение, сбивающее с курса, изматывающую тошноту и глубокое отчаяние, порой охватывавшее ее, когда она начинала сомневаться, что сумеет пересечь Ла-Манш. И вместе с тем Банни твердо знала, что никакая другая жизнь ей не нужна.

Блестящее будущее

Новая Элинор Дуглас наконец перестала постоянно оглядываться через плечо из опасения, что ее кто-то узнает. Теперь она работала в торговой компании неподалеку от эдинбургского порта, а ее однокомнатная квартира находилась рядом с морем. Некоторое время после приезда девушка еще прихрамывала, но благотворное воздействие морской стихии было очевидным, хотя Элинор сомневалась, что сможет плавать в такой холодной воде.

Ее начальник оказывал ей всяческую поддержку. Он дал ей день на обустройство в квартире и освоение автобусного маршрута. Другие канцелярские служащие поначалу поглядывали на новенькую со смущением и разговаривали с ней тихим голосом. Она подумала, что они, вероятно, слышали ее историю. О том, как она выжила в железнодорожной катастрофе. О том, как потеряла подругу.

В этом новом городе, как и в Лондоне, она увидела транспортное столпотворение, огромные автобусы и серые улицы, по которым сновали розовощекие прохожие, тем не менее Эдинбург отличался от британской столицы. На фоне мрачных зданий бросались в глаза всплески ярких фасадов. Посреди города высился широкий приземистый холм, напоминающий огромную зеленую буханку выброшенного хлеба. На вершине его стоял грандиозный замок – какой потрясающий вид! Но в душе Элинор зияла пустота – слишком многое и слишком многие были вычеркнуты из ее жизни. Она гнала мысли о Гиббсе, а если все же думала о нем, то, поплакав, ложилась спать.

Начальник Элинор обнадежил ее, заявив, что у нее хороший старт. Добавил, что она способная и