Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности - Андрей Ястребов

Традиционный читатель пытался понять текст, отыскать в его содержании собственную травму. Книга выступала в качестве аналитика, энциклопедии травм, которые читатель соотносит со своим личным опытом, подбирая себе то или иное более доказанное психологическое заболевание. Писатель предлагает больше идей, чем сам в состоянии осмыслить и отрефлектировать, что приводит к тому, что книгу рекомендуется прочитать не единожды, чтобы отыскать в ней все больше и больше потаенных смыслов.

ТВ, как правило, не подразумевает «медленного» просмотра. Что же касается повторных просмотров, они, во-первых, навязываются зрителю по причинам финансово-экономической необходимости заполнять сетку вещания, но, во-вторых, что более важно, повторы обусловлены ориентированностью ТВ поддержать зрителя в режиме досугового времяпрепровождения. ТВ ориентировано на показ несметного богатства культуры досуга, предлагая образцы примеров и товаров для приобретения и копирования. Как тут не вспомнить сетования героя Э. Кэмерона: «ТВ каждый день держит меня в очередях и крутит мне, запертому в этих очередях, рекламные ролики, в которых уверяет меня в том, что оно и его щедрость сделают из меня молодую пару с идеальными зубами и полными задницами в туго обтягивающих джинсах, несущую невесомые ящики с пожитками в наше первое любовное гнездышко из кирпича и деревянных щитов, где нас ждут вечная любовь и аккуратно постриженный газон». Данный упрек традиционен, однако, рекламное предложение мало чем отличается от образа желаемого почти всем человечеством: идеальные зубы здоровых людей, удобное и красивое место обитания плюс любовь. О газоне позже.

Рекламная пауза

Если уж необходимо изучать вопрос о влиянии телевидения, размышляют К. Хани и Д. Манцолэти, «то мы поступим правильнее, если будем обращать внимание на рекламу, благодаря финансовой поддержке которой только и возможен их показ. Главная же цель рекламы заключается в намеренном разжигании у людей духа наживы и соперничества. Она постоянно внушает нам мысль, что ценность человека определяется тем количеством материальных благ, которыми он обладает».

Безусловно, реклама направлена на обслуживание здорового социального тела. При этом как-то забывается спорт – одна из главных идеологических констант любого государства, основанная на языческом постулате «в здоровом теле – здоровый дух». Приоритет телесного, спортивного, как это ни странно, в практике жизни не вступает в противоречие с духовным. Достаточно вспомнить патриаршее благословление отечественных спортсменов, отправляющихся на языческие Олимпийские игры.

Реклама ориентирует зрителя на пакет иллюзорных ценностей: ты сможешь стать абсолютно здоровым, сверхсильным, невероятно умным и красивым, благородным и патриархально счастливым, если пьешь сок в окружении отца-матери-тещи-тестя-сына-дочери-кошки-собаки-ромашек-плодовых деревьев.

Бенаквиста, размышляя о пасторальной рекламе на ТВ и культе агрессии, справедливо указывает, что реклама играет роль предостережения: «Атомизация – это изоляция людей друг от друга. Заказ еды на дом, болтовня с подружкой по Интернету, восхваление телевидения. Тихая семейная жизнь возводится в культ, становится главной добродетелью, а любой выход из дому подается как потенциальная опасность».

Литература, может показаться, занималась обслуживанием духа. На самом деле это некорректное утверждение. Книга делала человека стеной, в которую писатель посылал мячи радикальных философских идей. Литература обслуживала эксперименты на духовную выживаемость и предлагает обильные примеры по извлечению не только высокодуховного чувства, но и чувственности.

В пространстве ТВ уживаются кардинально противоположные, но в то же время столь неразделимые в пространстве человеческих потребностей сферы существования потребителя – философия, аналитика, реклама зубных щеток. Трудно представить, чтобы после изысканнейшего описания первого бала Наташи Ростовой читатель столкнулся с рекламой стирального порошка. Литература запрещает рекламу пошлой обыденности, именно поэтому читатель так мало узнает о том, как жили люди, подобные ему, двести, пятьсот, тысячу лет тому назад.

На ТВ реклама – явление очевидное, она стала частью массовой культуры, а не просто инструментом продажи товаров и услуг. Реклама выполняет воспитательную функцию, насаждая в сознании зрителей группу традиционалистских ценностей. Минуя проповедь гигиены и гастрономических фальшивок, следует озвучить список безошибочных рекламных решений ТВ: дети, животные, любовь, сексуальная привлекательность, здоровье. А в последнее время вирусный маркетинг увеличил указанный набор еще на один ингредиент – патриотизм, скрывающийся в рекламе наших пенных напитков , наших пейзажей, наших продуктов.

На этом фоне традиционный список рекламных побуждений книги поражает своей надчеловечностью и бесчеловечностью: под эгидой вечных ценностей книга рекламирует любовь и идеи, в угоду которым можно отвергнуть любовь и жизнь. Вовсе не потому, что писатели ориентированы на любование энтропией. Ответ уже не раз озвученный – диктат эстетической моды, ориентированность на занимательность и провокационность и т. д.

Классический роман был построен на эмоциональном шантаже читателя амбициями, страданиями и рефлексиями автора, он рассказывал о маргиналах жизни и мысли, которые действовали нагло, нахально либо глубоко философски. И те и другие предлагались авторами в качестве образцов для подражания либо отрицания.

ТВ исповедует нарциссический образ существования, здесь главным становится аттракцион подачи материала, даже если речь идет о тех же самых маргиналах.

С книгой связана цепь ассоциаций: пророческий пафос, духовное наставничество, мученичество и т. д. В этом смысле книга претендует на статус весьма патетического явления, связанного с мифологизированной либералами в эпоху перестройки лицемерной историей. На вопрос, как создать элегантный английский газон, садовник эдак ханжески отвечает на чистом оксфордском диалекте, что надо, дескать, подстригать траву регулярно пару веков.

Благородный возраст книги не позволяет ей смириться с юным конкурентом.

ТВ не может и не должно выполнять задачи, которыми обросла философия книги. ТВ – это качественно самостоятельный источник образов, соответствующий специфическим жанрам, не знакомым книге, и адекватный расцвету потребительских ценностей и образов системы их интеллектуальной поддержки – рекламе, видеоклипам и т. д., предполагающим досуговое, безболезненное времяпрепровождение потребителей. Но более ориентированный на молодое поколение, которое в силу того, что родилось уже в эпоху Интернета и цифрового ТВ, отмечено либеральным сознанием. Как тут не вспомнить фразу Черчилля, сводящую полемику между книгой и ТВ к дискуссии между поколениями: «Кто в юности не был либералом, не имеет сердца, а кто в зрелости не становится консерватором, не имеет разума».

ТВ как конкурент книги, в силу своей молодости, редко высказывает особые претензии в адрес книги. Хотя бы потому, что это идеологически не модно. При этом роль ТВ очевидно актуальна. Книга создавалась гениями эпохи цехового мастерства, принадлежала консервативным формам традиционного мышления. Сегодня в эпоху постиндустриализма, повсеместного насаждения либерального сознания, мультикорпораций и конвейерного производства востребованы соответствующие современной реальности форматы медийной подачи культуры.

...

МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ

КАКАЯ-ТО БУКВА КАКОГО-ТО БОДРИЙЯРА

На рынке полемических идей пучок новых мнений.

ТВ – очевидное зло. Оно работает в соответствии с буквой Бодрийяра: образы реальности, воспроизводимые ТВ, генерируют новую реальность, соответствующую этим образам.

Кто-то очень хорошо сказал: «Телевидение – первая действительно демократическая культура, доступная каждому и полностью управляемая тем, что люди хотят. Наиболее ужасающая вещь – что именно хотят люди».

ТВ – очевидное добро. В бескрайней России ТВ обеспечивает информационную целостность страны.

Здесь не очень понятно, какой аргумент перевешивает другие. Хотя понятно все.

Если однажды зимней ночью путник с Обменными курсами…

Лучше всего известно, как был написан Коран. Между вселенскостью и книгой было по меньшей мере два посредника: Мухаммед внимал слову Аллаха и в свою очередь диктовал его переписчикам. Однажды, как говорится в житиях Пророка, Мухаммед диктовал заветные слова писцу по имени Абдалла. Внезапно он прервался на полуфразе. Писец непроизвольно докончил ее. В рассеянности Пророк согласился. Получилось, что слово Божье было сказано Абдаллой. Возмущенный писец покинул Пророка и разуверился. И совершил ошибку. В конечном счете построением фразы занимался именно он. Именно ему полагалось выверять слог, следить за связностью письменной речи, чтобы привести в нее текучесть мысли, наполняющей любой язык, прежде чем отлиться в слово; и текучесть слова, особенно такого, как слово Пророка. С той минуты как Аллах решил явить себя в письменном тексте, ему понадобилась помощь писца. Мухаммед это знал и предоставил писцу почетное право заканчивать фразы. Но Абдалла так и не уяснил, какой властью его наделили. Он потерял веру в Аллаха, потому что не верил в силу писания, не верил в самого себя, как сотворца писания.