Отыщите меня - Григорий Мещеряков

В третьем классе Павел стал путешествовать по географической карте. Этому научил папа. При эвакуации Павел положил в чемодан няни Нюси большой географический атлас, с которым почти не расставался дома. Раскрывая атлас, листал его большие лощеные страницы, рассматривал одну за другой географические карты, прокладывал пути-дороги по странам и океанам. Где захочешь, везде можешь побывать. Ничего не стоит мгновенно попасть в любую точку мира. Все страны на карте разноцветные. Отправляйся в зеленую или синюю, желтую или сиреневую. Если Германию по ее границам аккуратно вырезать ножичком, тогда будет пустота, дырка на карте и исчезнет коричневая страна. Рядом маленькая Чехословакия. Самая большая и красная страна — СССР. Городов на ней куда больше, чем в Чехословакии. Город Курган стоит посередине страны, до Бозулука тоже не близко. На физической карте совсем немного красок, всего лишь зеленые, голубые и желтые. Мчись по низинам и равнинам, перепрыгивай и перешагивай горы, плыви по морям и рекам. Няня Нюся мало разбирается в путешествиях Павла.

— Дальше Воронежа и Орла я не бывала, — говорит она и продолжает вязать, — да вот еще война закинула сюда, в Сибирь далекую…

Носки и варежки она вяжет для Павла. И папе тоже, чтобы отправить ему к зиме посылкой. Павел закрывает глаза и отправляется в свое путешествие без всякого атласа и географической карты.

— Пора, Павлуша, и вставать, постельку бы заправить… — осторожно говорит няня Нюся, перебирая в руках спицы.

— Няня Нюся, можно еще с полчасика полежать?

— Почему же нельзя, — соглашается, как всегда, няня Нюся, — конечно, можно, ежели не в тягость…

В окна стучится дождь, сами закрываются веки. Крупные капли играют на стеклах окон свою колыбельную музыку. Хоть бы дождь не переставал, под его мерные звуки можно идти медленным шагом в невидимую даль. А там раствориться в белом или черном тумане, тихо открыть ворота и войти в другой мир…

…То медленно плывет, то быстро мчится по рельсам «кукушка». Часто-часто дышит, попыхивая паром, как будто раскуривает трубку. На самом верху «кукушки» совсем не просто усидеть, того и гляди, что свалишься кубарем в бездну. Круглые бока паровоза похожи на брюхо откормленной лошади. Колеса завертелись еще быстрей, и «кукушка» поплыла путешествовать в небе, словно воздушный шар или дирижабль, который остановить невозможно. Перелистываются страницы географического атласа. Вот «кукушка» круто обогнула круглый глобус. Лишь бы не перевернуться, не соскользнуть, не упасть вниз. Все это видит откуда-то Алка и грозит своим костлявым кулачком. Неожиданно появилась мама и повела ее к какому-то каменному подъезду. По мостовой, как великаны, вышагивают огромные сапоги. Они выше человеческого роста. Стремительно опускается «кукушка». Верхом на ней удержаться трудно. Дух захватывает от полета. «Кукушка» незаметно растворилась в небе. Теперь вокруг только воздух и ничего нет. Надо глубоко вдохнуть грудью, сильно напрячь живот и раскинуть руки в стороны, как крылья. Тогда совсем легко дышится и можно парить птицею, не чувствуя тяжести человеческого веса. Ничто впереди не мешает. Не хочется опускаться на землю, где видны реки, город, маленькая школа с ее длинными коридорами. Там полно мальчишек и девчонок. Но никто из них не удивляется, что вот человек по воздуху летает. Никто не задирает вверх голову и не тычет пальцем. Будто к этому давно все привыкли, как к обычному явлению, хотя летающего человека никто никогда в школе не видел. Легко плыть над головами людей, никого из них не задевая. Можно рулить руками куда и как хочешь. Чуть напряг плечи — и поднялся к потолку, сжался в комочек — и опустился над самым полом. От любого обидчика можно увернуться да еще сверху посмеяться над ним. И почему только раньше Павел не летал? Ведь это так просто и гораздо лучше, чем ходить. Но люди, видимо, еще мало знают и пока не умеют так сильно хотеть, как надо. Только бы не коснуться ногами пола, а то сразу отяжелеешь, упадешь и больно ударишься. Может, даже второй раз и не взлетишь? Бесконечные лабиринты и повороты длинных школьных коридоров никак не дают выбраться, нигде нет выхода. Вокруг одни стены, потолки и пол. Впереди показался глухой тупик, но назад лететь уже нет сил. Тупик надвигается и вдруг хлопнул, с треском распахнувшись…

Павел проснулся. На улице раскатисто прогремел гром.

— Няня Нюся, я долго спал?

— Да с полчасика, пожалуй, будет, — ласково сказала она. — Но спал ты беспокойно, уж не захворал ли?

В окно заглянуло солнце, оно вырвалось из туч на свободу. Странные вещи творятся в природе, обычно гроза бывает до дождя, а тут вдруг явилась после дождя и хмурых облаков. Няня Нюся ни за что не поверит, что человек может летать без аэроплана.

— Пока ты спал, почтальонка приходила, занесла письмо от папы… — сказала она и показала запечатанный конверт.

Павел встал, протер глаза, выглянул в окно.

В небе оставались лишь рваные облака, и где-то у синего горизонта вспыхивали молнии. Ужасно хотелось есть, как после очень тяжелой работы. Но прежде нужно прочитать письмо. Папа писал всегда по-русски, большим и ровным почерком. Так пишут ученики в начальных классах. Он хорошо знал русский язык.

«Дорогой мой сын Павел! Уважаемая няня Нюся! Я по-прежнему нахожусь там же. Нас отсюда никуда не переводят и пока не отправляют, поэтому адрес мой остается прежним. Продолжаем формироваться и готовиться к фронту, чтобы вместе с Красной Армией начать освобождение родной земли от ненавистных оккупантов. Подробнее об этом больше писать не могу, но две или, крайний срок, три недели я еще буду в Бозулуке. Я послал вам денег, чтобы вы смогли приехать ко мне проститься. Сам я никак не смогу, сейчас здесь самое ответственное время. Кроме денег, помочь мне вам нечем. Вызов получить и послать очень сложно, причина у меня не самой большой государственной важности, да и времени уже не остается на оформление и почту. Я полагаюсь целиком на вас. Возможно, вы достанете билет на поезд сами или попросите через военкомат. Ко мне можно ехать по двум железнодорожным направлениям. Павел найдет по географической карте. Один путь через Челябинск и Оренбург, но поезда по этому направлению ходят редко, с большими опозданиями и надо делать две пересадки. Другой путь — через Уфу и Куйбышев, хотя расстояние будет немного больше. Но там много поездов, они меньше опаздывают и одна пересадка. Обо всем этом я узнал от железнодорожников. Выбирайте путь не самый трудный и где побыстрее. Когда соберетесь, обязательно дайте телеграмму. Только, пожалуйста, не откладывайте, чтобы я мог заранее знать, встречать вас или нет. Я очень хочу увидеть Павла. Прошу вас поторопиться, так как скоро я поеду на фронт. Перед фронтом я обязательно должен увидеть Павла и проститься с ним. Уважаемая няня Нюся, Вам станет понятно это мое огромное желание после следующего сообщения, с которым я обращаюсь к Павлу. Дорогой мой сын Павел! Если ты не сможешь увидеть меня до моего отъезда на фронт, то я должен тебе сообщить сейчас очень горькую весть, о которой я знал раньше, но откладывал разговор до нашей встречи. Полгода назад мне стало известно от товарищей и тети Ханки, что нашу любимую маму расстреляли фашисты вместе с дядей Иржи, который тебя прятал после ареста мамы. Тетю Ханку ты знаешь, с ней ты ехал через границу. Она рассказала, что наша мама вела себя с достоинством и героизмом настоящего коммуниста. Когда ты приедешь или мы встретимся после освобождения, тогда я подробно расскажу тебе о живой маме и о случившемся нашем несчастье. Ты должен знать о нашей маме все, чтобы вырасти похожим на нее. Сейчас, я прошу тебя, веди себя, пожалуйста, стойко, как подобает мужчине, когда ему очень тяжело.

Уважаемая няня Нюся, я знаю, что Ваше здоровье и трудности военной жизни не позволяют мне просить Вас о вашем приезде. Но сейчас я просто вынужден говорить с Вами откровенно. Если, уважаемая няня Нюся, Вы сами не сможете поехать, тогда хотя бы постарайтесь отправить ко мне Павла с каким-нибудь попутчиком, то же самое я сделаю здесь в обратную дорогу. К детям отношение всегда заботливое, независимо от того, чужие они или близкие, а в теперешнее военное время еще больше того внимательное. Только найдите серьезного и ответственного человека, которому можно доверить ребенка. Лучше всего, если Вы сумеете найти какого-нибудь военного или вообще устроите Павла в воинский эшелон.

Я целую моего дорогого сына Павла и кланяюсь Вам, уважаемая няня Нюся.

Ваш Богумил Пашка». 4

Почти весь долгий путь от границы до Москвы папа молчал, а Павел смотрел в окно вагона. В Москве они жили в какой-то очень высокой гостинице пять дней. Потом с одним чемоданом приехали в Воронеж. Город походил на деревню, выглядел старым и зеленым. Широких улиц мало, больше узких, извилистых, много тенистых закоулков. Потрескавшийся асфальт был только в центре и кое-где на тротуарах. Вымощенные камнем улицы в сухую погоду были душными и пыльными, а в сырую на дороге грязь и лужи. После дождя вода стекает в овраги и ручейками бежит к реке. Набережная во многих местах заросла, у самого берега островками торчал камыш. Длинный мост протянулся с одного на другой берег, и если смотреть с холма, то это места вызывает в памяти Дунай. Высокий, недавно построенный трехэтажный дом стоял кварталах в трех от реки и выделялся среди остальных. Дома вокруг были одно-двухэтажные и деревянные, с почерневшими от времени стенами, некоторые побелены и потому бойко и весело смотрели на улицу. Толстые и кряжистые деревья уткнулись ветками в окна, словно заглядывали вовнутрь.