Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

УГОЛЬЩИК

Он в угле весь, распродан уголь весь,Поужинал, купив вина и хлеба,И прикорнул он на возке дощатом,Конь терпеливый посмотрел безмолвноИ ну бурьян пощипывать пожухлый.

Поедет в полночь. Далека дорога.Низина, темень, камыши, туманы,И ребра белые горбов песчаных,И в отдаленье конопляный дух,И ночь, и одиночество безбрежны.

К рассвету переедет через греблю,Потом он въедет в узкий переулок,Застоянную всколыхнув теплынь —И конь заржет, и загремит задвижка,Послышится с порога: «Это ты?»

1928

«Когда ты была со мною, лада моя…»

Когда ты была со мною, лада моя,Был тогда истинный лад,Как солнечный сад,А теперь раскололся мир, лада моя.Встала меж нами разрыв-трава,Разрыв-трава высоко растет,Разорвала ночи и дни.Сперва они были что крылья ласточки:Верх черный, низ белый, а крыло одно.Теперь они что расколотый камень —Колят и ранят, лада моя.

Трудно нести мне времени бремя,Тоска разрывает мысли мои,Как буря, швыряется снегом.Одна снежинка падет на лед,И ветер гонит ее в далекость,Другая ложится на берегуВ кованый след копытный,Разбивается третья о сук.Трудно нести мне времени бремя.

Я знаю: все умирает.Цветок в поле.Дерево в лесу.Ребенок в городе.Все умирает, лада моя.Не в одни двери вводит нас вечер,Не в одном окне мы приветствуем утро,И забыл сотворить я сказку.Пристально я смотрю,А вижу только видимое,Только возможное, ой, лада моя.

«Мы уж близко подходили к дому…»

Мы уж близко подходили к дому,Как промолвил ты, на редкость тихо:«Рядом с нами кладбище, скажи-ка,—Не зайдем?» Окутан полудремой,

Согласился я. Прошли в ворота.Древние деревья с неохотойПоклонились. Рута полеваяПахла, над землею проплывая.

Мы свернули, сели недалеко.Ты курил, молчал, вздыхая трудно.Было тихо, сонно, беспробудно,Лишь кузнечик остро где-то цокал.

Ты сказал: «А правда, здесь так славно?Я с вокзала по дороге к дому,Чтобы дух перевести, исправноЗахожу сюда… Не быть ли грому?»

Навалилась туч тяжелых груда,Гром упал в их темные разрывы.Встал я… Так недалеко отсюдаТы лежишь теперь под тенью ивы.

1934

«Я помню дождь, и ветра зов…»

Я помню дождь, и ветра зов,И растревоженность кустов,И серебристый дальний гром,И сизый дым на луговомПросторе под косым дождем.Орешник в молодом лескеЯ осторожно разомкнул,В тень свежую его шагнулИ на притоптанном пескеПриметил норы диких пчел,И трепет крыл, и пятна смол.

В воспоминании моемТот день — оторванный листок.В пространстве лета голубомСклонился детства колосок,Росою сонной окроплен,И потонул в дали времен,Как серебристый дальний гром.

1929

«Как тихо тут; земля и солнце!..»

Как тихо тут; земля и солнце!Уже орешник неприметноСветильники свои развесил,И зеленеет мурава.

Как мирно тут: тебе на локотьЛягушка плоская вскочила.В воде озерной лягушатаЛесною заняты игрой.

Прислушайся; там, за горою,Там, за вершинами дерев,Лазурь роняет капли светаВ разливы пристальной весны.

Побудем тут. Здесь все дороги,Что землю, занятой любовью,Приводят к нам, ее питомцам.Побудем тут наедине.

1929

«Сизый голубь вечерний…»

Сизый голубь вечерний,Ой же ты, сизый голубь мой!Слети в гнездо свое,В гнездо свое темное,Слети же ты издалекаИз моего ясеневого края.

Сизый голубь вечерний!Звезды ли не опечалены,Тихие воды не вспенены?Цветет ли солнце, тюльпан-солнце,Раздвигая дуги-веткиНа полянах и на опушках?

Сизый голубь вечерний!Брызни на меня сон-травой:Вблизи тюльпан-солнца робость,Злобу-тоску избыть,Вблизи тюльпан-солнца, сиз-вечер,На земле моей шум-ясеневой.

1932

ОГОНЬ

Уложил на стены крыла опаленныеИ, как на листке мотылек,Замер. Пишу в тишине, а онНаставил ушко свое, слушает,Как друг, как сподвижник, он любит мой труд.Со мною дышит, думает со мноюИ — только разволнуюсь — содрогается.Давно минула полночь. Тьма кромешнаяСкребет дверной косяк когтями жадными.Изнемогаю. Друг не знает устали.Я приближаюсь. Добрый и доверчивый,Он смерти не подвластен. Я дышу еще.Земля качнулась. Мгла внезапно грянула.Упала, словно каменная глыбина.Погиб он или быстро крылья выпросталИз-под навалов — и исчез в безвестности?

1932

«Такая красивая хата…»

Такая красивая хата.Две яблони рядом с нею.На правой — цвет-первоцвет,На левой плоды краснеют.

Над хатою — стрелкою дым,От хаты к стрелке — дорожка.Утро залито голубым,Солнце льется в окошко.

Внезапно ребячий крик:«Ой жук огромный, какие крылья»Дым — в печь, стежка — в кусты,Яблони под стрехою скрылись.

Распласталась быстрая тень,Загудело, как гром из бездны.Страх! А яблони — в смех:«Да он же не настоящий — железный!»

1931

«Выбегает в море челн…»

Выбегает в море челнС выгнутою грудью.Шапка на челне, как сито,А под тою шапкой — люди.

Немного — один китаец.В руках удочка из тростника.Веют пальмы, снуют бакланы,На горах голубые снега.

Почему-то невесел китаец.От удочки мысли его отвлекали.Выплыл дельфин из моря:— Китаец, не надо печали.

— Ну как же, не надо печали!Полосат мой кораблик — мое достоянье,Сам я молод, и ус мой тонок,И красно на мне одеянье.

А посмотреть — я невольник,Хоть с такою статью завидноюНарисованный на фаянсеЧьей-то рукою зловредною.

14. III. 1931

«Ты в сонных покоях мещанки…»

Ты в сонных покоях мещанкиЗа низким трухлявым окномДни свои губишь нещадно,Склоняясь над низким столом.

Стертый образ, цветы из воска,Тарелка прозрачная на стене,Из лоскутьев линялый коврик —Всегда в темноте, в тишине.

А во дворе, за садамиБелый дымок, а на нем,Как шмель над черемухой влажной,Тяжело развалился гром.

И тянется — тянется к полю —На запах земель, яровых,Над медуницей качается,Не мнет, не шатает их.

В бузиновой гуще ночует,Чуть свет — на холмы бредет.Весь день свободно кочуетСреди голубых широт.

У мещанки бронзовый ангелТрубит, как перед Судом,Чья жизнь выцветает, как вышивкаЦветочная за стеклом.

ОКТЯБРЬ

О воин осени, октябрь наш вихревой,Как радостна твоя о нас забота!Ведь это ты провел нас сквозь воротаНовейшей жизни и мечты живой.

И буря пролетарского восстаньяС твоими бурями в одном строю.И вот оно — твое завоеванье —Страна Советов здесь, в родном краю.

От мертвых листьев отделив живые,Себя нашел в свободе этот век.И только власть труда признав впервые,Впервые стал собою человек.

Цветущей осени октябрь наш золотой,Как радостна твоя о нас забота!Ведь это ты провел нас сквозь воротаНовейшей жизни и мечты живой.

1939

«Забыв о прошлом, Тясьмин тихо спит…»