Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

ШЛЯХ

…Я знаю шлях. Чудесными местамиИдет сам по себе, меж прочими — иной.Увитый тернием, уставленный крестами,Не каждого из нас зовет он за собой.

Там полночью горят — созвездья неземные,Луч солнечный над ним — совсем не как у нас,Там радости свои, просторы зоревые,Над горизонтом свет там никогда не гас.

Для путника дорог обратных не найдется,И оклики земли иначе там звенят,И неземным огнем уста его горят,И тлен его венков терновых не коснется.

ПАСХА

«Распяли и тебя, как сына».

Т. Шевченко

Она не раз в край чуждый убегала,Своими проклята не раз была,И над скалой Тарпейскою[11] стояла,И на уста Марии кровь со лба текла.

Песнь третьих петухов еще не раздалась —Стоял над нею глум, и скорбь над ней неслась.И стерегли ее, следя, под пересуды,И слуги палачей, и факелы Иуды.

Распятою была… И вот теперь на воле;Она под ними вновь в священном ореоле,А там, где горн стоял и цепь оков ковалась,Теперь над морем волн — «Осанна» раздавалась.

Идите же на пир. Питье на стол поставьте!И ворохом цветов, веночками восславьте…Пусть в этот ясный день не будет виноватым —Пришедший в третий час,                                        в шестом часу, в девятом.

НАВОДНЕНИЕ

Разлилось,            Разбушевалось,Растеклось,            Расколыхалось…

Буря рвет лазури ризу,Бьет и сверху, сбоку, снизу,Катит, крутит и кидает,Горизонты раскаляет.

Рвется сердце, рвутся груди,Гром небесный мертвых будит,С неба клекот стай орлиныхПадал, чтоб пропасть в пучинах.

            Глянул вниз: под скальной крышей            Тень людей, но смех не слышен —            Бледные и с хмурым взглядом            В страхе льнут друг к другу рядом.

            Кто — с корытом, кто-то — с тазом,            Ввысь глядят в испуге разом…            И одна другой вдруг скажет:            — Этот ливень — горем ляжет.

            Воды, что на нивы хлынут,            Вырвут всходы, зерна вырвут,            В огородах будет пусто,            Пропадет совсем капуста.

            Все заилит на баштане,            И плетей на нем не станет.            По жердинке — страсть такая —            Весь свинарник растаскает.

ДАЛЕКОМУ

Не шли мне скорбь, далекий друже!И так душа моя больнаКручиною, и ей все хуже,В огне предсмертия она.

Пылает заревом весна.Огонь откуда — мир недужен,Толпа бесстрастием полна!Во тьме Голгофы матерь тужит —Не видит той толпы она…

Не шли мне скорбь, мой брате-друже,С тобой у нас печаль одна:Рыдают тяжко наши музы,Хохочет в пекле сатана…

НА СВАДЬБЕ

А я вчера на свадьбе был,И кобзу взять не позабыл,—Везде вдвоем… И вот однуЯ стал настраивать струну.

Гляжу — кобзарь. Встал у порога.И кобзу прислонил рядком.То на гостей посмотрит строго,То на невесту с женихом.

«Чего ж стоишь? Что не играешь?Забыл гопак или не знаешь?Иль нам некстати пир хмельной?Давай-ка, брат, — пойдем со мной!

Пойдем, певец! Зову, как брата.Тут рядом есть другая хата,Где хороводит детвора,—Гробов вчерашних там гора:Нам над гробами                               петь пора!..»

УТРОМ

Я до рассвета рано встану,На лоно ясным взором гляну,К дубраве не спеша пойду,К цветам вечерним припаду.            И припаду, и коль сумею —            Их сон вечерний одолею,            Росу с холодного листа            Возьму на жадные уста.Заря над лесом расплеснетсяИ эхом сонным отзовется,И будет неземной уборТлеть и пылать, лаская взор.            И упадут в цветы равнины            И бриллианты, и рубины,            Чтоб блеском драгоценным хлынуть            И в поцелуях солнца сгинуть…И будет жаль мне в этот миг,Что каплей к ветке не приник,Что бор с туманом не покину,Что в поцелуях я не сгину.

«Думою последнею в свой субботний час…»

Думою последнею в свой субботний час,Дни мои весенние, прилечу до вас.            Там вон за дубравами, где синеет даль,            Там — венки лавровые, сверху них — печаль.В даль свою безмолвную, в вечный путь сквозь тьму,В синеву небесную — тайну я возьму.Там все ночи светлые, что в одну слились,            И пути не вспаханы, и безбрежна высь.Там и сны, что смолоду я хранил счастливым,Там венок и золото, что дарили нивы.            Колос там, что сорван был в час молчанья он,            И венок мой, собранный под вечерний звон.Все, над чем молился я, — все я заберу,С чем на свет родился я — с тем я и умру.

В МУЗЕЕ КУЛЬТОВ

Чту украинских я святых.            Люблю страдалиц преподобных,            Воспитанных, почтенных, «сдобных»,            Румянец щек, взгляд глаз живых,            Зовущий связку дум земных.            Они роскошно так одеты,            Как будто бы их ждут банкеты —            Не там, вверху, в глуби небес,            Не в крае божеских чудес,            А тут, внизу, без страхов ложных,            В садах магнатов осторожных            Иль гетманов ясновельможных,            Под фейерверк со всех сторон,            Где песни, гам и лютней звон.            От разноцветья, солнца пьяный —            Нам ближе полдень златотканый,            Прозрачней синевы разлив,            Теплее шелковистость нив,            Свободнее поток лучей,            И нет скульптур уже понурых,            Не убегают их фигуры            От солнца ласковых очей.            Хотя и чужд для нас свет сей            И сердце знать его не хочет —            Он все ж родней, чем свет полночи…

Доныне в думах стынет ряд:Чугунных сглаженных оград,            И толща стен, тяжелый фон            Залитых золотом колонн,            Вериги, рубище, хитон,            Приглушен блеск очей без воли,            Кровавый пот, гримаса боли,            И ужас пытки,                                 покаяние,            Чтоб жизни миг — как подаяние…            Рисунки и года сплелись,            Навеки в сердце сбереглись,            Но я до ихнего экстаза            Не смог прильнуть еще ни разу.А тут — я с ними весь живу,Лишь вырву мертвую канву,Подарком времени примуУзорчатость их наяву.

Ввысь мчит Христос, как на крылах.Ни на челе, ни на устахНет и следа недавних мук.И тела жар, и крови стук,Наперекор земным законам,Несут его к нагорним лонам.

            Варвара[12]. Платье шелком шито.            И нитью жемчуга обвито.            Вчерашний день ее как сон.            Век не погасит сановито            Ее очей глухой огонь.Желаний радостных полна,Несет им дань свою она.И быть смиренною не хочет,Доселе… урывает ночи.            Художник в творчестве был смел —            Свою Варвару он воспел,            Со счастьем краткий миг роднит,            Его палитру золотит.

Я вспомнил путь, рожденный встарь…Ввысь вознесен резной алтарь.И вновь тавро минувших летНад каждым шагом льет свой свет.Сейчас я вижу: ликов сила,И среди них — «пророк Данило».Запалом щеки не спалило,Чело тень тучи не сокрыла.

            Кунтуш[13] пылает в позолоте,            И нимб червонный на отлете.            И словно славы пышный дым,            Сияет фон резной над ним.            Пред ним — вельможной стати панна,            Так то ж — «Святая Юлианна»[14].            Глядит из рамы сквозь года,            Как гетманша, так молода.            Она как розы лепесток,            Напудрены ее ланиты,            Цветами груди все обвиты            И брови сведены в шнурок.            Уста — как камень родонит.            На буклях — след щипцов лежит…

Лишь две минуты их коснулся:Кто шел на пир, кто уж вернулся —От будней каждый отвернулся…

            Чту украинских я святых,            Печаль раздумий не для них…            Хоть дни их канули во мгле —            Меж ними весело и мне.

Владимир Свидзинский