Царица Армянская - Серо Ханзадян

возлюбили меня от рождения. А своих избранников они наделяют силой

покорять. Однако кто ты?

— Я сын царя Мурсилиса и его старшей жены царицы Тагухепы. Зовут меня

Наназити.

— Встречаешь пленницу своего отца? — стараясь казаться веселой и

приветливой, спросила Мари-Луйс — Не так ли?

— Меня гнало сюда нетерпение лицезреть твою божественную красоту!

— Вот как? — усмехнулась царица. — Ты хорош собой, наследник

Наназити. Хотелось бы знать: меня привезли в Хаттушаш для твоего отца или

для тебя?

Царевич на миг опешил от такого неожиданно прямого вопроса, но тут же

пришел в себя и по возможности учтиво проговорил:

— А разве не все равно, кто теперь будет владеть твоим прекрасным

телом?

— Да, но мне хотелось бы изведать, чья кровь горячее — твоя или

царя-отца?..

Так они перекидывались вопросами-ответами, пока рабы не пересадили

Мари-Луйс с колесницы на носилки и не двинулись под палящими лучами к

воротам, которые тут же затворились за ней. На что Наназити не преминул

заявить:

— Никогда отныне эти ворота не откроются перед тобой!

Царица усмехнулась, но ответа ей было не занимать.

— Если, конечно, они вдруг не рухнут! — сказала она.

Сидевшая у царицы в ногах Ерес Эпит восхищалась тем, как уверенно и

бесстрашно вела себя ее покровительница.

Хаттушаш бушевал. Люди заполнили все проезды и проходы, желая видеть

царственную пленницу из Страны Хайасы. Мари-Луйс щедро одаривала всех

улыбкой.

Из дворцового окна за ней наблюдал и царь Мурсилис. Красота царицы

поразила его: словно сама богиня сошла к нему с небес. Воистину волею

богов свершилось это чудо — и ее пленение, и то, что сейчас она здесь и

что, кто знает, может, она будет здесь целую вечность.

* * *

Войско Каранни спешно возвращалось на родину. В горах выпало необычно

много снега, а потому пришлось отклониться чуть к югу и продвигаться к

долине Ерасха.

Каранни держался с достоинством и величием. Горем своим ни с кем не

делился. Подробностей падения Нерика и пленения жены у Нуар не

выспрашивал.

Миновали Ерасх и подошли к стенам Бойлакана.

У небольшого озерца царевич спешился.

— Давайте смоем здесь с себя пыль дальних странствий и все наши

грехи. Благо вода в озере теплая от горячих подземных источников.

Уже в воде он вдруг спросил у Нуар:

— У кого там моя царица?..

— У хеттского верховного военачальника Нуанза Вараша. Я узнала об

этом перед самым бегством из Нерика. Однако боюсь, что ее отправят в дар

царю Мурсилису...

— Довольно! — остановил Каранни. — Не продолжай...

Въехали в Бойлакан. Каранни приказал срочно сформировать полк

арцахской конницы и отправил гонца в Сисакан к шурину Татану с требованием

немедленно прибыть со своим войском в Тайк. Действовал он спокойно и

решительно, без тени растерянности, хотя в душе очень тяжело переживал то,

что случилось с любимой женой.

Выехав в дальнейший путь, царевич с полдороги велел сопровождающему

его Багарату Дола вернуться обратно, укрепиться в Бойлакане и в случае

возможного нападения с востока любой ценой остановить врага.

Арцахская конница и оба сына Багарата Дола остались с Каранни.

Сейчас в полку престолонаследника насчитывалось до пяти тысяч

конников и столько же сменных лошадей. У Каранни было намерение, достигнув

Тайка, еще пополнить свою конницу.

На пути часто встречались кочевые племена. Они недавно спустились с

летних горных пастбищ и рассеялись по всей долине.

Завидев войско, кочевники начинали играть на дудочках, одаривали

живностью. Каждое из племен имело свой отличительный знак — козел, овца,

теленок и другие. Все носили их изображения на шапках. Ближе к горам знаки

эти сменялись на более грозных животных — тигров, рысей, пантер.

В туманной дали стали просматриваться снежные вершины гор. Под сенью

их величия жалкими и неприкаянными казались желтые, серые и черные клочки

долинной земли.

— Придет день, я доберусь до вас! И следа не оставлю от вашей гордой

белизны! Всех богов принесу в жертву во имя моей царицы-жены!..

Эту свою мечту Каранни прокричал во весь голос. Нуар содрогнулась от

ужаса.

— Невозможное ты возжелал, — в страхе проговорила она. — Восставшему

против богов грозит гибель, царь наш великий и славный!..

— Такая гибель достойна и желанна!..

Ехали безостановочно — и днем, и ночью. Кони устали, и воины от

бешеной скачки едва держались в седле. Из сел и крепостей люди выносили им

подарки. Несли все, что имели: мясо, хлеб, муку, масло. И скотину

пригоняли.

Конники пугали людей — в диковину им был воин на коне.

Старосты сел приглашали Каранни остановиться, посетить их дом, но он

спешил. Жена ни на миг не выходила из головы и все время как бы плыла

перед глазами.

Въехали в полосу деревянных крепостей — обиталищ лесного армянского

племени Мосьянов. Здесь престолонаследника одаривали деревянными

статуэтками богов, почитаемых жителями этих мест.

Каранни сердился: «И кому нужно такое количество богов и божков?..» В

раздражении он передавал все, что получал, Нуар.

— Раздай воинам, пусть смастерят себе ложки. Это самшит, хорошая

древесина, ложки из него при еде деревом не пахнут.

Поднялись на Тайкское плато. Кони заржали, увидев перед собой

необозримые просторы. Здесь к престолонаследнику присоединился

родоначальник Тайка с пятью сотнями своих конников. Дальше шли через

Бовберд, у которого их нагнал военачальник Васпуракана Андзев, тоже с

войском.

В Куммаху Каранни решил не заходить. Чего доброго, зима там

застигнет, может задержать, она в Куммахе бывает лютая. Надо спешить,

чтобы до снега добраться в Нерик и изгнать оттуда хеттов. И супругу

вызволить из плена.

Как ни спешили, но на одну ночь все же остановились передохнуть в

крепости Арипса, раскинувшейся на берегу реки Мурц. Тут царевича встречал

с причитаниями, со словами сочувствия и утешения местный староста. Однако,

едва услыхав его вопли, Каранни грозно взревел:

— Замолчи! Что ты голосишь, как плакальщица? Мы воевать идем!..

Численность войска росла день ото дня.

Вскоре достигли берегов Тер Мадона. Стали сбивать плоты для

переправы, когда вдруг показалось войско, набранное в столице Таги-Усаком.

Каранни в этот момент седлал свою лошадь. Увидав астролога, он бросился к

нему, впервые за эти дни дал волю своему волнению.

Таги-Усак опустился на колени:

— Прости, царевич, не уберег я царицу!

Каранни бережно обнял его за плечи.

— Встань, встань! — сказал он. — Пусть никто не проливает слез над

моим горем. Подымись!..

Таги-Усак не мог смотреть ему в глаза. Он видел, что переживания

царевича несоизмеримы с его горем.

— Царица в Хаттушаше, божественный. Мурсилис оказывает ей достойное

гостеприимство. Во всяком случае за жизнь ее ты не тревожься!..

— Этот вероломный, коварный изверг потребует за свободу царицы

половину моего царства...

— Наверняка не меньше.

— Но я не дам ему и змеиной косточки!.. Как там отец мой?

— Несчастье словно отодвинуло его хворь.

Каранни заговорил с другом:

— Видишь эту конницу, астролог? С ее помощью мы растопчем страну

Мурсилиса. После нас его земля ни зернышка не родит!

— Да помогут боги!

Таги-Усак не видел, что у входа в шатер престолонаследника стоит Нуар

и смотрит на него...

Закат залил красными отсветами воды Тер Мадона. Вокруг ржали кони.

Таги-Усак с удивлением разглядывал верховых лошадей.

— Неужто человек садится на спину коня? — с недоверием спросил он

царевича.

— Конечно! И садится, и в бой бросается. Вот и я верхом въеду в

Мурсилисов Хаттушаш!..

От шатра к ним направилась Нуар с тростником в руках. Подошла,

поднесла коню сочные стебли. Тот стал жевать их, беря прямо с ее ладони.

Не глядя на Таги-Усака, Нуар жестко, словно на бой вызывая, проговорила: