Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая - Ира Зима

«Лучше сдохнуть снова, чем знать такое», — думаю я про себя.

— Не знаю, нет… Ты меня достала! Да, мне все равно! Мне на всех ровно! Мне нет дела ни до кого, кроме тебя — с тобой встаю, с тобой ложусь, с тобой хожу в туалет и трахаюсь только с тобой, и я не знаю, сколько «их» всех, у меня все было только с тобой! И Ольга была ты, вы похожи как сестры! Ясно! И я не знаю, куда это девать, куда мне все это девать!? Откуда я на хрен знаю, что с этим всем делать! Ты меня достала! Может, если бы это была ты, а не Караулова, я был бы уже свободен?! И тогда мне станет не все равно, даже до Бабочки мне должно быть дело, жалко дуру! Пошла ты! — он развернулся и ушел, решительно засунув руки в карманы.

Вот она моя свобода, чтобы он меня «послал» и занялся кем угодно, только не мной, а для этого он должен захотеть сделать это, выдрать все как гнилой зуб — либо абсцесс, либо жизнь. Тогда и я стану свободной, смогу делать то, что должна; я здесь не за тем, чтобы прятаться под его крылом и зависеть от каждого его выверта. Больно, но, наверно, все пройдет или не пройдет, но я привыкну; лучше быть одной, чем отслеживать вереницу помраченных им женских сознаний. Что они еще придумают, чтобы заполучить его? Да что угодно! И я не намерена тратить себя на эти переживания и заменять жвачкой главное, ради чего я там в этот раз родилась. Не могу сказать точно «ради чего», пока не могу, но мне лучше ни на что не рассчитывать, на него я точно не могу рассчитывать.

Пошла в «методичку», там никого нет, завалилась на любимый диван, и голод из-за стресса исчез, сожрала я этот стресс, не собираюсь быть его жертвой, мне пора решить, как искать Алену, а не страдать из-за Валевского! Пора искать Алену, все обстоит именно так! Конечно, хорошо бы понять, кто это сделал со всеми вытекающими, но Алене важнее быть найденной и погребенной, ее сознание совершенно не готово к «переходу», так и застрянет между мирами, пока ее не «проводят» как полагается, пока она не увидит своими глазами, что умерла… И лучше всех где тело Алены знает только тот, кто убил ее, значит его я и ищу. Не знаю, есть ли тут логика, но не вижу лучшей идеи, чем найти таинственно парня, того, с кем она прожила почти год, тут должна быть связь, прямая или косвенная — начинать надо отсюда. «Кому выгодно?» — вот главный вопрос криминалистики. А кому выгодно так извращенно избавляться от девчонки? Кому Алена мешала до такой степени? К кому она могла так стремглав побежать на место свиданий? Все вопросы обращены к этому, кого мы так и не знаем, никто его не знает, и может, это и есть ответ. Он так сильно хотел остаться неузнанным, такой ценой? Надо как угодно убеждать Егора, пусть он поверит мне, озадачится, поищет по оперативным сводкам, самое важное — просто найти ее, только бы она тут не застряла. Сезон закончится, и где окажутся концы этой истории? Так и двадцать лет пройдет, а Алена не поймет, что жизнь закончена. Застрявшая энергия опасна не только для жертвы, но и для всех в целом, возникает медленное гниение пространства, где скапливаются тени неоплаканных, «непрошедших» смерть как положено, тогда в этом месте жизнь не цветет, такая жизнь всегда с душком, много болезней, несчастных случаев и дурных проблем. «Темные» места нуждаются в исцелении, но экстрасенсами, отпеваниями ничего не исправить; исцелять жизнь и ее пространство возможно только внутренним осознанием, ростом понимания, расширением восприятия тех, кто там живет, только мы сами в ответе за все и только нам разгребать уже содеянное. И я берусь за дело, далеко ходить и не надо, всегда есть чем заняться прямо на месте, там, где находишься, у меня дел прямо-таки навалом и Валевский с его одним «вектором» мне явно не помощник…

Устала я и не заметила, как заснула, а перед этим хорошенько проревелась навзрыд; все случившееся сильно бьет, ломает, но я без малейшего дрожания сознания сделаю «переход», если потребуется; это понимание несколько уравняло мою реальность, станет невмоготу — сбегу из этой жизни мгновенно! Проснулась, чувствуя свежесть и ясность — это хорошая новость, я все время сомневалась в себе, сама в себя не верила; теперь все легко и на местах, бардак точно не во мне, а в мире. Из-за траура в лагере отменили все развлекалки дискотечные, но детей надо занимать, им в пустомельстве навредить себе слишком легко, и как необходимость в расписание забили кино. И здорово — торчать в одиночестве, сумерках нет ни сил, ни мужества, моя чувствительность к отголоскам низких призрачных частот резко обострились последнее время, а я так этого боюсь, мне таких способностей и даром не надо! Все понимаю, но не могу и мысли вынести о соприкосновении с холодным сознанием утраченного человека; одно дело «осознающая» себя душа и совсем другое — встретить «бестелесный» облик, бездумно привязанный к местам своего прошлого обитания. Дикий кошмар! Или прицепится призрак-шарлатан, особенно к несведущим, и лезет в твою жизнь, а то и жить за тебя начнет, если человек слабый оказался, и человека не узнать потом: не ведает, что творит и ни телом, ни душой своей не владеет. Ужас! Вот будет подарочек Алене, если она ко мне швартанется, ведь именно этого она и хотела — занять мое место, и от этой мысли я тут же сбежала из прежде уютной «методички».

Но все же решила смотреть кино одна, в кинозале я в толпе светящейся жизни и уже не так страшно, и при этом ни с кем выяснять отношения не придется, например, с Ванькой, так что я спрячусь. Всем телом чувствую, как он на меня зол, ведь я «не поняла» Валевского, но в таком качестве — «парня для всех» — он сделает ущербной и меня; аргументов в его пользу у меня нет, мне нечего ответить Ваньке. И я иду прятаться; если не проходить в центральный холл «актового зала», а зайти с «черного» хода и подняться еще выше «галерки», там есть выход на балкончик, заваленный временами полезным барахлом, где валяются ошметки старых декораций, прошлогодние театральные костюмы и еще не пойми что. Мне пригодились маты, выложенные друг на друга высокой горкой, сидеть по-турецки на них удобно и экран близко, словно герой Херрисона Форда общается со мной напрямую.

Кино — лучшее средство от депрессий и проблем, растянутых во времени, «смутное» легче пройти, уставившись в экран, переживая с кем-то другим его смуту, и так в канале сопричастности вдруг дозреешь до чего-то своего, нужного, непременного, утраченного, и я жду этого волшебного погружения. В прокате «Бегущий по лезвию». Каким чудом эта лента попала к нам? Наверно, моими молитвами, и переживание этой истории я предчувствую как лучший переключатель «с дурного в надежду»; уж не знаю, чем эта киношная «версия реальности» так цепляет меня, но я не против оказаться в том «мире», где есть такой парень. «Покой нам только снится», — подумала я, увидев вдруг Егора в дверях; за годы моего детства он изучил все темные места, где я могу оказаться, и никуда от него не деться; не хотела перетирать реальные трагедии сегодня, хотела от них оторваться, но что поделаешь. Он — в бликующих, западающих на его лицо оттенках героев, материализовался во весь рост в двери, присмотрелся, щурясь, и, увидев меня, уселся рядом на матах, словно мы так и договорились тут с ним встретиться. Придвинулся близко, к самому уху, явно настроился на долгий разговор через переговаривание звуков экрана, одну ногу вытянул за моей спиной, оставил там и руку, другой, сложенной ногой продублировал мой «зигзаг»; с некоторых пор все мои телесные ощущения такие богатые — я стала испытывать неловкость рядом с ним, а он дышит шепотом:

— А теперь рассказывай все, и не так, как на «зарнице», надо было тогда голову Маслову оторвать, без рассказов! — разговор пошел явно не в ту сторону.

— При чем тут Маслов? — Егор недоверчиво смотрит в мое, на этот раз честное лицо.

— Почему он белье тебе таскает, вот почему! Видишь, я ему морду не бью, с тобой сначала разговариваю! Ты с ним на «Красной горке» встречалась? — неужели это сейчас важно?

— Ты мне совсем не веришь? Думаешь, у меня отношения с Масловым и поэтому я кинула Ромку? Совсем больной? Мне плохо стало на солнце, я в обморок упала, он мне ведро воды вылил на голову, и чтобы я не позорилась в мокрой майке… И чего это я оправдываюсь?! Да и вообще, какое твое дело? Говорю тебе, Алену убили! Да хоть бы я спала с кем угодно, какая, блин, разница! Алену убили! Ты уверен, что есть что-то важнее? — Егор злой или уставший и поэтому злой? Может, не впутывать его? Но он-то уже впутан…

— Уверен! Рассказывай, желательно с того места, что ты там делала, на этой «Красной», так что бросила своего драгоценного Валевского! — неадекват полный, но не я это все начала.

— Рассказываю: пошла просить прощения у Алены, она выскочила из вездехода — я за ней на «Красную», отстала, спряталась, думала — она с парнем своим, не хотела ей мешать, а она орет, вылезаю из кустов, а она летит вниз, кто-то в темной одежде толкнул ее, но я ничего не поняла! Видишь, руку прокусила от страха!