Неприкаянная душа - Лариса Малмыгина

ГЛАВА 28

КОМЕДИАНТ

В городе праздновали Пасху. Толпы торжественно одетых людей шатались по узким улочкам чистенького, ухоженного Иерусалима.

«Если бы не вездесущий песок, тротуары бы блестели, как в современной Европе», — с интересом оглядываясь по сторонам, подумала я.

Да, настоящее казалось фантастикой, но в столице древней Иудеи имелись в наличии туалеты, общественные бани, водопровод, стадион и даже летний театр.

— И это в первом веке нашей эры! — почему-то вспоминая загаженные подъезды российских городов третьего тысячелетия, с завистью вздохнула я.

С любопытством осмотрев местные достопримечательности, я устало присела на краешек скамьи в маленьком уютном скверике. Было жарко и хотелось пить.

— Ах, какая красавица, — совсем по-кавказски прицокнул языком широкоплечий, темноволосый мужик в серых одеждах. Симпатичное лицо его с синими очами и аккуратным прямым носом показалось мне крайне безобидным.

— Вы спокойно можете флиртовать с женщинами после того, как предали страшной казни своего Бога? — с презрением подвергая анализу самодовольную физиономию обаятельного незнакомца, холодно заявила я.

— Я — всего лишь комедиант, а потому не принимал участия в экзекуции, — спрятал от меня вспыхнувшие недовольством глаза незнакомец.

Судя по одежде, это был итальянец: серая туника и красный плащ, скрепленный на плече блестящей пряжкой, подчеркивали принадлежность мужчины к непобедимой Римской империи.

— И то ладно, — злобно усмехнулась я. — Тем не менее, напрасно вы кичитесь своим происхождением. Ваши национальные армии нагло захватили огромные территории, поработили свободных прежде людей и сделали их несчастными. У нас тоже был «герой» наподобие вашего Тиберия, звался тот «герой» Гитлером.

— Тише, тише, — перешел на шепот новый знакомый. — В Иерусалиме нельзя ругаться: сеньориту могут арестовать. А где это: у вас?

— В России, — с пронизывающей болью вспоминая родимые пенаты, печально обронила я.

— И где находится эта Россия? — приоткрыл рот любопытный собеседник. — Никогда не слышал о таком царстве. Кстати, император Гитлер тоже любит мальчиков?

— Каких мальчиков? — ахнула я.

— Хорошеньких, — хихикнул комедиант.

— Тьфу ты! — сердито сплюнула я на мостовую — Почему Мадим не забирает меня отсюда?

— Какой Мадим? — переставая веселиться, насторожился римлянин.

— Мой друг, — невольно вздохнула я. — Или был им.

— Странное имя, — озадаченно протянул мужик. — Кстати, меня зовут Фарий Ставр. А вас?

— Алиса Смирнова, — отрешенно представилась я.

— Звучит необычно красиво! — широко улыбнулся Фарий. — А где вы сейчас живете, Алиса?

— Нигде, — пожала плечами я. — Следующей ночью мне негде будет приклонить голову.

— Но это же здорово! — просиял господин Ставр. — Чрезвычайно хотелось бы видеть вас комедианткой!

— Этого мне только не хватало! — хмыкнула я. — Хотя. на моей родине артисты — одни из самых богатых и почитаемых людей.

— Благодарение бессмертным богам, я немедленно перебираюсь в вашу замечательную страну! — возрадовался пораженный известием собеседник. — Солнценосный кесарь Гитлер не будет против моего приезда?

— Не будет, — милостиво предоставляя итальянцу предаваться несбыточным мечтам, фыркнула я.

— Сеньорита Алиса! — внезапно опомнился новый знакомый. — Сейчас начнется веселое представление с моим участием, а потому я приглашаю вас посмотреть его!

Шустро вскочив с насиженного места, обнадеженный артист потащил меня к летнему театру, смахивающему своими формами на стадион. Усевшись в первом ряду, я с любопытством осмотрелась по сторонам. Если судить по облачению, то меня окружали одни римляне, но кое-где кучковались и продвинутые иудеи.

Вездесущие представители сильного пола, напялив на себя маски, залихватски играли женские и мужские роли. Обжора Макк, хитрец Буккон, похотливый старик Папп и шарлатан Досеен всячески соревновались между собой в тупоумии. Затем на арене появился мим с пантомимой и сольным танцем. Зрители громко зааплодировали.

— Наша жизнь — фарс! — раздвинув ноги, бодро выкрикнул Фарий, а потом надломился в талии и птицей взлетел в воздух, выделывая бескостными конечностями замысловатые кренделя.

Немолодой лопоухий толстяк, неуклюже подражая эксцентричному акробату, кулем свалился на желтый песок сцены, вызвав одобрительный смех у профанов, возомнивших себя истинными ценителями искусства.

— Какая гадость эта ваша заливная рыба! — прорыдала я, обратив на себя внимание молодого человека, одетого в военную форму, на груди которого блестел серебряный панцирь с изображением солнца.

— Что вы сказали? — удивился солнценосный господин. — Вы любите рыбу?

Так как желания обсуждать с навязчивым дилетантом несравненное творчество Эльдара Рязанова у меня не было, я возмущенно взмахнула ресницами и отвернулась.

— Сеньорита любит рыбу? — продолжал допытываться бравый вояка. — Кстати, сейчас ваш покорный слуга едет к морю, чтобы отбыть на корабле из этой варварской страны в Грецию, а затем и в великий Рим. По вкусу ли красотке такое путешествие?

— Не по вкусу, — показав зубы, огрызнулась я. — За кого здесь меня принимают?

— Не хотите прокатиться со мной, Квинтом Курионом? — возмутился назойливый сосед по скамейке.

— Не хочу, — обозлилась я.

Теперь уже он сверлил меня прищуренными стальными глазами.

Отвратительное шоу внезапно закончилось. Чрезвычайно довольные нелепым представлением, оживленные зрители неохотно встали со своих мест и неторопливо направились к выходу.

Я страшно хотела пить и задыхалась от невыносимой жары. Найти Магдалину в незнакомом городе не представлялось возможным, а потому я решила идти к месту казни. Слава Всевышнему, Иисус должен воскреснуть, а ОН не бросит человека в беде.

— Вас вызывает Мадим, — сообщил Фарий, вырастая из- под земли.

— Мадим? — оглядываясь по сторонам, заволновалась я. — Где он?

— Во дворе дома напротив, — бесцеремонно хватая мою руку, неестественно улыбнулся комедиант. — Пойдемте!

Вскочив на непослушные ноги, я поняла, что необычайно устала.

За забором никого не было, только пара голоногих солдатиков о чем-то переговаривалась между собой.

— Хватайте иудейку! — зычно скомандовал кто-то за моей спиной. — Мешок на голову!

Цепкие лапы взбесившихся жмуриков набросили на меня что-то невыносимо толстое, а затем скрутили веревками и грубо закинули на горячую лошадиную спину.

— А теперь, вперед! — победно проорал тот же проклятый голос. — Едем к морю!

Я задыхалась от жары и резкого конского пота, проклиная всех на свете мужчин, кроме единственного, того, кого распяли. Похищение проходило по одному и тому же сценарию. Сначала зазывали жертву в укромный уголок, накидывали ей на голову вонючий мешок и мчали ее на лошади прямиком к цели. На этот раз целью был корабль, на котором пленницу насильно отправляли в далекое путешествие, а в качестве кого, не трудно было догадаться. Рабыней Алисе Смирновой быть еще не приходилось. Мадим же исчез, словно никогда его и не было.

Тряслась я бесконечно долго, или мне это только показалось. Томный гул приближающегося моря мог вдохновить кого угодно, только не пленного раба.

— Опускайте иудейку! — приказал кому-то знакомый баритон. — Несите ее в трюм.

Мерзко смеясь и гортанно переговариваясь между собой, меня потащили вниз.

— Славненькую пташечку поймал Курион, — визжал от натуги один из грузчиков.

— Красивы женщины в этой дикой стране, — соглашался второй.

— Осторожнее, не помни входной билет на судно для Ставра, — хихикал первый.

«Ах, вот что: не прельстившись богатством и славой в России, комедиант продал почти незнакомую женщину, чтобы оплатить свой проезд до Рима», — поняла я.

Двое мужчин забросили «пропуск» в столицу империи на что-то жесткое и сняли с лица мешок. Комната, в которой я оказалась, была так мала, что в ней мог поместиться, пожалуй, лишь один человек. Но вскоре явился тот, кто претендовал на соседство.

— Ты — моя рабыня, — с ходу заявил он, — но можешь стать и возлюбленной. Если захочешь.

— Возлюбленной рабыней? — с ненавистью рассматривая похитителя, переспросила я.

— Любовницей, — после небольшой паузы поправился античный жулик.

— И господин даст мне свободу? — горько усмехнулся «билет» до Рима. — Но я — свободная женщина!

— Мы, самая великая в мире нация, захватили пол-Земли, да и твою родину тоже, — похвастался Курион.

— Хайль Гитлер! Знаю, — вздохнула я, — у вас натуральная арийская кровь.

— Какая? — не понял Квинт.

— Голубая.

— Кровь у всех красная, презренная рабыня! — мгновенно завелся древний фашист. — Или ты наслушалась проповедей того сумасшедшего иудея, который ходил по вашей варварской земле, таская за собой толпы бездельников?