Испанский садовник. Древо Иуды - Арчибальд Джозеф Кронин

медленно поднял глаза на помощника:

– Здесь нет ничего определенного. Они не приводят никаких доказательств.

– Да, сэр, – серьезно согласился Элвин. – Но все это крайне подозрительно. Я рассказал Кэрол, и она очень расстроилась… Она просила немедленно пойти к вам. Не кажется ли вам, что при данных обстоятельствах вы должны принять некоторые меры?

Бледные губы Харрингтона Брэнда скривились.

– Вы… с вашей уважаемой супругой… собираетесь учить меня, как поступить?

– Что вы, сэр! – вспыхнул Элвин. – Но этот… этот тип, похоже, очень опасен. А поскольку он ваш дворецкий…

Консул снова ощутил укол и холодно ответил:

– Гарсиа работает у меня уже несколько месяцев. Я имел возможность достаточно хорошо его изучить. Скажу прямо: никогда у меня не было слуги лучше и вернее, чем он. Это письмо не внушает мне доверия. Наверняка подобное было разослано всем клиентам агентства.

– Неужели вы не наведете справки, сэр?! – воскликнул Элвин, преодолев застенчивость. – Я чувствую свою ответственность.

– Можете быть уверены, что я сделаю именно то, что нужно. – Щека консула насмешливо дернулась. – Только бы избавить вас от бремени тревоги. – Аккуратно сложив письмо, он положил его в жилетный карман. – Разумеется, вы никому ничего об этом письме не скажете. Любое нарушение конфиденциальности я буду рассматривать самым серьезным образом.

– Да, сэр, – глухо ответил Элвин, бросив на начальника странный взгляд. – Можете на меня положиться.

– Будем надеяться, – страдальчески произнес Брэнд.

Он встал, надел шляпу и подошел к двери, постоял, о чем-то раздумывая, затем вышел, и его тяжелые шаги глухо простучали по деревянной лестнице.

Глава 19

Ранее в тот же день Николас, охваченный тоской, лежал одетым в своей комнате. Разлука с Хосе была невыносима. Неужели он ничего не может сделать, чтобы положить ей конец?

Он знал, что профессор Галеви уехал, избавив его наконец от расспросов, которые, хотя мальчик и не понимал их цели, всегда окрашивали его щеки стыдливым румянцем. Гарсиа тоже уехал – повез профессора в Барселону, а Магдалена, замкнутая и неприступная, как никогда, не выходила из своей комнаты.

От этой мертвой тишины Николаса охватило оцепенение, но она же и понудила его к действию. Он вышел в сад, казавшийся пустым и безжизненным, и после минутных колебаний решительно двинулся по прибрежной дороге в город. Ему необходимо было пройтись, размяться, а кроме того, в глубине его души зрела некая цель.

Было невыносимо жарко, грязно-оранжевое солнце палило немилосердно, и путь, по которому он никогда раньше не ходил, показался бесконечным. Дойдя до Сан-Хорхе, почти выбившись из сил, он остановился в нерешительности. Пыльная пустая площадь лежала, подобно тяжело дышащей собаке, дома казались слепыми из-за закрытых на день ставен, в узких улочках затаились тени.

Лишившийся храбрости, но не сломленный, Николас решительно продолжил путь – через площадь к казармам, в которых находилась тюрьма. Но увы, здесь он снова застыл на месте, увидев неприступного вида здание, чьи низкие стены с амбразурами охраняли башни-близнецы с массивной аркой и ржавой опускной решеткой. От глухого фасада и мрачности доступного взору двора этой старой городской крепости веяло таким холодом, такую большую крылатую тень бросал на нее парящий в небе стервятник, что сердце мальчика упало. Его наивная мысль найти лазейку, через которую можно было бы поговорить с другом, угасла.

Некоторое время он бродил поодаль в надежде, что ему на помощь придет счастливый случай. Но ничего не происходило, совсем ничего, словно за этой решеткой и каменными стенами не было никого живого. Охваченный внезапным приступом страха, Николас бросился бежать.

Его настороженность сменилась отчаянным ужасом, в его воображении башни за спиной тянули длинные руки, пытаясь его схватить. Убегая от страха куда глаза глядят, он заблудился в лабиринте кривых улочек. Мужчина в черном сомбреро что-то крикнул ему вслед, и Николас чуть не упал, налетев на старуху-водоноску, полулежащую на тротуаре рядом со своими глиняными кувшинами.

Но видимо, судьба все же ему благоволила, потому что вскоре он оказался на знакомой узкой улице, ведущей к реке. Часы вдалеке пробили три раза, а крик продавца лотерейных билетов, хотя и еле слышный, подействовал на Николаса успокаивающе. Он приободрился, замедлил шаг и свернул на Калье Корриенте. Он легко нашел дом Хосе. Все еще задыхаясь, Николас стоял на противоположной стороне улицы, беспомощно глядя на верхний этаж. Ему не хватало смелости подняться по винтовой лестнице, и он ждал какого-нибудь знака.

Прошло больше часа, солнце начало склоняться, и в воздухе повеяло прохладой, но никто из семьи Хосе так и не появился. Упавший духом Николас совсем уж было собрался уходить, как из ведущего к дому узкого прохода появился Педро. Мальчик на мгновение замер, затем, сухо сглотнув, бросился через дорогу.

– Педро! – закричал он. – Это я, Нико. Есть какие-нибудь новости?

Старик обернулся и печально посмотрел на Николаса:

– Есть новости, Нико. – Он медленно покачал головой. – Плохие новости. Хосе предстанет перед Высоким судом в Барселоне. Боюсь, ему несдобровать.

– Педро!..

– Да уж, там любому пришлось бы плохо, – вздохнул старик. – А Хосе особенно.

– Как он? – Голос мальчика дрогнул.

– Неважно. Ему невмоготу за решеткой. Он с малолетства жил на улице. А если его посадят надолго… – Педро горько вздохнул.

Оба мрачно помолчали.

– Скажите… он когда-нибудь говорил обо мне? – с трудом спросил Николас.

– Да, – кивнул Педро. – Всякий раз, когда я с ним встречаюсь. Он передает привет. И еще он велел сказать тебе, что как-нибудь из этого выпутается.

– Но как, Педро? – глухо прошептал мальчик.

Старик настороженно оглядел пустую улицу и, обратив к Николасу на удивление проницательный взгляд, тихо произнес:

– Мне не следует тебе это говорить, Нико. Но ты любишь Хосе так же, как мы, поэтому ты один из нас. Теперь слушай, мальчик мой: у Хосе есть только одна возможность вырваться из западни. Если он попадет в Барселону, он пропал, в этом никто из нас не сомневается. Пока он здесь, в тюрьме, тоже ничего нельзя сделать. Но по пути в Барселону, – старик понизил голос до шепота, – кое-что может произойти. Надежда невелика, но она есть. И если нам повезет, Хосе уйдет в горы, к старой мельнице, где вы с ним рыбачили. Там он может скрываться много недель, пока все не уляжется и не забудется.

Николас чуть не вскрикнул, его бледное лицо озарилось радостью. Старая мельница у ручья… Какое хорошее укрытие для Хосе… Он сможет встречаться с ним там, ходить к нему под каким-нибудь предлогом. О такой радужной перспективе Николас и думать не смел. Он застыл, глядя вверх в морщинистое лицо Педро, потом вдруг сильно сжал