Гунны - Арман Аскаржанович Умиралиев

скифов именно такой. Поэтому почти все они охотно повинуются ему. Еще ему покровительствует сам Юпитер, называемый скифами Тенгри. В это верят кочевники и даже я, – закончил Гай.

– Легат, поздравляю тебя с удачей, – сказал вбежавший в ворота центурион в доспехах высшего командного состава легиона. За ним следовали, сохраняя строй, когорты легионов.

– Настоящая удача нас ждет еще впереди. Нужно скорее пройти на ту сторону города. Сколько ты привел с собой, Самнит?

– Я оставил в лагере только три когорты, как ты и приказал. Остальные девять здесь.

– Надо разделиться, а то мы через эти узкие улочки будем до вечера добираться до северных ворот, – проворчал Гай.

Шесть тысяч легионеров, разделившись на три части, вышли к стене, под которой шло основное сражение между парфянами и армией гуннов. Гай, увидев на стенах лучников, стреляющих по другую сторону, крикнул:

– Фурий, Луций, вы со своими когортами на стены, пока лучники парфян нас не заметили. Остальные за мной на ворота и вон из города.

* * *

– На этом все, царь. Остальное ты знаешь, – закончил свой рассказ, улыбаясь Гай.

Я посмотрел в сторону идущего сражения. Как и ожидалось, аланы и римляне легко смяли центр парфянской армии, которая через мгновение превратилась в тысячи бегущих в панике людей. В след за центром, левое крыло парфян тоже стало отступать. Но в отличие от центра, преимущественно состоящего из пехоты, конных парфян догнать было тяжелее. Кочевники, не отвлекаясь на бегущую парфянскую конницу, занялись уничтожением пехоты.

– Царь, – обратился ко мне Гай после того, как к нему подошли несколько центурионов и безоружных воинов в доспехах парфян, – командующий парфянской армией Сурена и наместник Маргианы Вонон просят принять их.

Я повернул коня к парфянам и, посмотрев на них, делая вид что недоволен, нарочно растягивая слова выговорил:

– Ну, и чего же я хочу?

Парфяне, переглянувшись, склонились в глубоком поклоне.

«Да-а-а, быстро я свыкся с безграничной властью» – подумав это, произнес:

– Ну, что застыли? Говорите, чего хотели.

– О, владыка, мы не смеем хотеть, но восхваляем твою непревзойденную воинскую мудрость, благодаря которой гунны одержали сегодня, несомненно, великую победу. Но сжалься, прояви не менее великую милость, чем твоя победа и пощади моих воинов. Клянусь Ахура Маздой и священными духами предков, я и эти воины еще верно послужим тебе в завоеванном тобой Маргуше.

– Угэ, пошли людей, пусть прекращают добивать дахов и стягиваются все сюда.

– Как зовут тебя, ага24?

– Мое имя Сурена и я был командующим этой армией, – снова склонился в поклоне он.

Я посмотрел на него. Парфянину на вид было лет тридцать.

– Не сын ли ты Сурены, который разбил и взял в плен этих римлян четырнадцать лет назад?

Сурена проделав повторный почти реверанс, ответил:

– Да, мой владыка.

– А это кто? – показал я рукой на второго парфянина.

– Я сатрап Маргианы Вонон, – ответил он.

– А где Спаларис? Его гвардия уже давно сложила оружие.

– Он погиб, римляне сразили его.

– М-мм, жаль. Ну да ладно, мне не нужна ваша Маргиана и ты остаешься ее хозяином. Так что принимайте гостей, и я хочу воспользоваться вашим гостеприимством и выпросить у вас кое-что.

Сурена и Вонон недоуменно переглянулись. Вонон более искушенный придворный сановник и политик, чем Сурена (все-таки он был больше воином, чем дипломатом), изрек первым:

– Мы рады приветствовать повелителя гуннов и властелина Турана, друга и верного союзника царя дахов и Великой Персии Фраата IV.

Вот мы и пользовались гостеприимством маргушцев десятый день, зализывая раны, полученные в сражении с парфянами. А я вдобавок еще и гаремом Спалариса.

* * *

Вонон и Сурена стояли на надвратной башне и мрачно смотрели вслед уходящей армии гуннов, разделившейся на две части. Первая часть, в которой были все римляне, около десяти тысяч кочевников и две тысячи жителей Маргуша направилась на север. Вторая, меньшая, но более боеспособная и мобильная, без раненных и пехотинцев, быстро растворялась в солнечных лучах на востоке.

– Мы еще легко отделались от царя гуннов, – сказал Вонон стоящему рядом Сурене, – он мог бы потопить в крови всю Маргиану или угнать в свою степь всех жителей, но забрал только ремесленников. Я был уверен, что он еще заберет и весь гарем Спалариса. Ты заметил, как он не спускал глаз с них, как только увидел его жен и наложниц? – и, не дождавшись ответа, продолжил, – Все десять дней, пока его сарбазы грабили Маргуш, он развлекался с девицами. Благодаря чему мы и сумели сохранить большую часть наших богатств и снова сможем вооружить армию. И почему он не вытряс с нас все до последнего медного драхма? Если бы не Спаларис со своей безумной затеей заманить гуннов через тот злополучный подземный проход, ты бы одержал вверх в этом сражении.

– Не уверен, – наконец ответил задумчиво Сурена, – царь гуннов молод, но хитер. Добив остатки нашей армии и разграбив города, он дал бы возможность захватить Маргиану царю тохаров Гераю, который как только узнает, что наши восточные границы остались без защиты, немедленно приведет своих воинов. А выбить их отсюда будет потом сложно. Фраат, занятый войной с римлянами, не скоро сможет прислать сюда помощь.

– Но почему Богра сам не присоединил Маргиану? Она после нашего поражения осталась беззащитной перед ним, – недоуменно спросил Вонон.

– Наши предки пришли в эту страну более ста лет назад из степей, где сейчас кочуют племена подвластные царю гуннов. Потомки оставшейся части племен дахов и ятиев все еще живут там. Наши предки, покорив эту страну, остались здесь. Многие из них смешались с землепашцами, растеряв свою былую воинственность и могущество, поэтому Богра и не хочет покидать родные ему земли. А держать под своей властью Маргиану со ставкой в своих степях не сможет. Он еще слаб для этого. В степях у него неспокойно и его окружают одни враги. Благо для него, что все его враги еще и враги друг другу. Это его спасет, – ответил Сурена и, повернувшись лицом к Вонону, сказал:

– Сегодня прибыл посланник нашего повелителя. Он требует от меня немедля явиться в Тисфун. Завтра на рассвете я уезжаю.

Вонон поклонился Сурене.

– И еще, Вонон, – продолжил Сурена, – отдай мне Агайю из гарема Спалариса.

Вонон улыбнувшись, снова поклонился Сурене.

* * *

Шах Хорезма Артава натянул лук, целясь в шею оленя, за которым третьи сутки он вел охоту. Олень был очень осторожен и хитер. Он будто издевался над ним. Вот уже который раз, подпустив на расстояние полета стрелы Артаву, сразу же уносился